Прия фыркнула.

— Уверенна, что это не так.

Тем не менее, окинув Даниэлу ещё одним оценивающим взглядом, Прия обернулась и сказала нам, что она будет ждать за дверью. Эти слова явно должны были прозвучать, как угроза.

Я подождала, пока за Прией закроется дверь, думая о том, что я собиралась сказать – и о том, стоило ли это говорить.

— Уолкер Нолан – не сын президента.

Скорее всего, эти слова – как и все следующие – ничего не будут для неё значить. Скорее всего, то, что я скажу, никак на неё не повлияет.

— У Джорджии Нолан был роман, — продолжила я, — с мужчиной по имени Уильям Кейс.

Плевать, что, скорее всего, это не сработает. Я должна была рискнуть и поверить в то, что Уолкер Нолан был не безразличен сидящей передо мной женщине.

— Тебя попросили мне это передать? – спросила Даниэла, поднимая бровь.

— Нет, — сказала я. – Не это. Я говорю это не ради них, а ради меня. Уолкер не знает. Как и президент.

— Но ты знаешь? – в голосе Даниэлы звучал вызов.

— Мой отец умер ещё до моего рождения. Его звали Томми Кейс, — я шагнула вперед. – Он был братом Уолкера.

Даниэла молчала. Я сделала ещё несколько шагов вперед. После долгой паузы я повернулась и села рядом с ней на скамью. Она внимательно наблюдала за моими движениями. Я уставилась прямо перед собой – на стену, на которую Даниэла наверняка глядела много дней.

— Зачем ты мне это рассказываешь? – наконец, спросила Даниэла, нарушая тяжелую тишину. – Чего ты добиваешься?

Я не стала к ней оборачиваться.

— Меня зовут Тэсс.

Она не спрашивала. Наверное, она не хотела знать.

— Мою мать зовут Айви. У неё нет ни братьев, ни сестер. А у Адама, другого брата Уолкера, нет детей, — я не запнулась, назвав Айви своей матерью. Слишком много стояло на кону. – Ваша дочь, — медленно поднося руку к животу Даниэлы, произнесла я. – Мы одной крови.

Мы семья.

Я хотела, чтобы она увидела это во мне, хотя бы на миг.

— И, если ты не врешь, и вы с моей дочерью одной крови, то кем это делает меня? – спросила Даниэла.

Террористкой. Преступницей.

— Женщиной, которая хочет защитить свою дочь, — мой тихий голос прорезал воздух, словно нож. – Надеюсь, вы можете поверить, что я тоже этого хочу.

Даниэла уставилась на мою руку на своём животе. Она смотрела туда, пока я не убрала её.

Я хотела, чтобы она мне доверилась. Хотела, чтобы она хотя бы попыталась убедить меня довериться ей.

Девятнадцать минут.

В глубине души я знала, что мы не успеем вернуться в Хардвик до истечения часа. Я знала, что произойдёт, если мы этого не сделаем.

Перестань, — сказала я себе. Я должна была верить, что у Айви получится и Даниэлу выпустят. Если я смогу заставить себя поверить в это, то мне нужно было знать, что произойдёт после.

А для этого мне нужен было кто-то, кто знал, как работали «Senza Nome». Мне нужно было, чтобы Даниэла была на моей стороне.

— Ты сказала, что у тебя есть для меня послание, — ровно произнесла Даниэла. Я понятия не имела о том, поверила ли она истории о родителях Уолкера, и было ли ей плевать. Я не знала, видела ли она во мне хоть намек на него. – Для тебя будет лучше, — тем же неумолимым, ровным тоном произнесла Даниэла, — его передать.

Что, если люди, которые допрашивали её, ошибались? – подумала я. По моей спине пробежал холодок. – Что, если Даниэла не поддалась эмоциям? Что, если она была одной из них во всех смыслах? Что, если они не собирались заставить её замолчать?

Впервые я по-настоящему осознала, что эта женщина была членом «Senza Nome». Как миссис Перкинс. Как Доктор Кларк.

— Хотите сообщение? – спросила я. – Голубка всегда хотела полететь в Мадрид.

Я увидела, как женщина осознала смысл этих слов.

Голубка всегда хотела полететь в Мадрид. Что это значило? Что это могло значить?

Даниэла поднялась на ноги. Я осталась сидеть, наблюдая за её движениями. Она обернулась ко мне, и я посмотрела ей в глаза.

— Ты молчаливая, — наконец сказала Даниэла, после минуты тишины.

Я пожала плечами. Мышцы моих ног были напряжены. Я была готова вскочить на ноги в любой момент.

— Я сказала вам всё, ради чего пришла.

Женщина едва заметно улыбнулась. Я не знала, стоит мне радоваться этому или бояться.

— Если бы я попросила тебя, — с ритмичным акцентом произнесла Даниэла, — ты бы сказала мне, о чём ещё тебя попросили мои люди? Их требования? Кроме послания для меня.

Я не знала, было ли это проверкой, трюком или просто вопросом. Но я была здесь, а она спрашивала. Если всё пойдёт по плану, Прия доставит нас обеих к воротам Хардвика. Мне придется рискнуть и быть честной.

— Они хотят получить вас, Прию и меня, — это было только началом их требований. Я коротко пересказала ей остальные. Даниэла молча выслушала их. Одна её рука покоилась у неё на спине, пока она усваивала мои слова.

— Я могу спросить, кто отдавал тебе приказы? – спросила Даниэла, когда я закончила.

Я рассказала ей о миссис Перкинс. О вооруженных мужчинах в коридорах. Я показала ей видео, которое мне прислала миссис Перкинс. Я не смотрела его. Не могла. Но даже когда я отвернулась, я всё ещё слышала. Я закрыла глаза и оттолкнула воспоминания.

Помоги мне!

Я опустила голову, приобнимая себя руками.

Даниэла досмотрела видео до конца. Когда она подняла глаза, в них не было слёз, но я разглядела в них эмоции.

Чувство вины? Скорбь? Ярость?

— Почему ты? – всё также спокойно спросила у меня Даниэла, шагая в дальний угол комнаты. – Почему они отпустили тебя? Почему отправили тебе видео? Почему они прислали тебя сюда?

Я дала ей единственный ответ, который у меня был.

— Я – изобретательная девушка, и у меня есть связи с очень влиятельными людьми.

Даниэла посмотрела на меня так, словно я была часами, а она – часовым мастером, готовящимся разобрать меня на части.

— Тебе не всё равно.

Так и есть. Почему-то я не могла произнести это вслух.

— Уолкеру тоже не всё равно, — Даниэла склонила голову на бок, позволяя своим волосам упасть ей на лицо. – Он всегда слишком сильно заботится о людях.

О тебе, — подумала я. – Он слишком сильно заботился о тебе.

Я ждала этого момента – мой единственный шанс.

— Я бы умерла, чтобы защитить тех, кого люблю, — сказала я. Я опустила взгляд к её животу и задала вопрос. – А вы?

Даниэла медленно подошла ко мне.

— Конгрессмена Уилкокса убили под арестом, — сказала ей я. – Он был помехой, — террористка остановилась прямо передо мной. – А вы? – спросила у неё я. – Вы – помеха для «Senza Nome»?

Когда правительство отдаст вас, что сделают террористы? С вами? С вашим ребенком?

Вы верны им?

А они вам?

Я так и не задала этих вопросов вслух.

— Помеха? – после долгой паузы повторила Даниэла. – Для людей, с которыми ты имела дело, я скорее забота.

Она знает, что она угроза, — подумала я. – И она знает, как они поступают с угрозами.

Когда-то Даниэла Николае по-настоящему верила в идеи «Senza Nome». Но сейчас, в этой камере, она искала способ контролировать собственных людей, ведь она была ещё и матерью.

Я знала – от Айви – насколько сильной могла быть подобная мотивация.

— Сообщение, которое ты мне передала: «Голубка всегда хотела полететь в Мадрид». Это приказ убить женщину, которая привела тебя сюда, — Даниэла Николае стояла рядом со мной. – Прия Бхарани. Она – голубка.

Я поднялась на ноги, пытаясь осмыслить эти слова.

— А Мадрид? – спросила я. Мой язык напоминал наждачную бумагу.

— У меня есть знакомые, — ответила Даниэла, — которые бывали в Мадриде. Я знаю, что они имеют в виду.

— Убийство, — произнесла я.

— Казнь, — поправила она. – Они не просто хотят смерти голубки. Они хотят, чтобы это произошло внезапно и на публике. И чтобы это сделала я.