С этой мыслью в голове Кинг заснул. Когда проснулся, ночь все еще окружала их, но он ощутил, что они с Норой были в комнатен е одни.

Кингсли протянул руку и понял, что кровать пуста. Он что-то услышал и повернулся. В нескольких футах от кровати, в большом кресле-качалке Ани, сидел Сорен. В своих руках он держал Нору, укутанную в одеяло. Она делала это почти не слышно, но по дрожи ее тела он мог сказать, что она плакала на его груди. Конечно, она плакала после всего того, через что ей пришлось пройти. Срыв был неизбежным.

Он наблюдал за ними, наблюдал, как Сорен склонился, чтобы поцеловать ее в лоб, что-то прошептать на ухо, наблюдал, как она освобождается через слезы, пока наконец не заснула.

Сползая с кровати, Кингсли натянул штаны и подошел к ним. Сорен открыл глаза. Кингсли ласково погладил Нору по голове.

- На долю секунды я был почти готов ее убить, - признался Кингсли на французском. - Когда я думал, что она может убить тебя, чтобы спасти себя.

- Но затем?

- Затем я вспомнил, кем она была. И вспомнил, кем был я.

- Я никогда не забывал, кем ты был, - ответил Сорен, начиная медленно раскачиваться в кресле. Нора спала на его плече, ее лицо было в слезах, но спокойным.

- Я рад, что хоть один из нас помнит. - Он погладил Нору по волосам, прежде чем сделать шаг назад. - Я оставлю вас наедине.

Сорен покачал головой.

- Останься. Пожалуйста.

Кингсли улыбнулся ему сквозь темноту.

- «И Якова я возлюбил, - снова сказал на английском Кингсли, - а Исава возненавидел». Римлянам 9:13. Иногда я все же учился в школе.

- Недостаточно внимательно.

- Я был поглощен другим.

- Очевидно. Ты учил только неправильные стихи. Первая книга Царств (Или от Самуила) 18:1 «Когда кончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу». Первая книга Царств 20:16-17 «Так заключил Ионафан завет с домом Давида и сказал: да взыщет Господь с врагов Давида!», «И снова Ионафан клялся Давиду своею любовью к нему, ибо любил его, как свою душу». Вторая книга Царств 1:26

Сражен Ионафан на высотах твоих. 

Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; 

ты был очень дорог для меня; 

любовь твоя была для меня 

превыше любви женской.

Кингсли уставился на Сорена и понял, что не может сказать ни слова.

Сорен улыбнулся его внезапной молчаливости.

- Кингсли, не вступай в словесную перепалку, основанную на священном писании с Иезуитским священником, - пожурил Сорен. - Ты потеряешь много времени.

- Я рад проиграть это состязание.

- Возвращайся в постель, - сказал Сорен. - Подчинись мне на еще одну ночь.

Кингсли опустился на колени у ног Сорена и положил руку на бедро Норы, прямо под тем местом, куда ее ударили. Они оба были ранены за свои грехи, и оба нашли свое исцеление у его ног и в его руках.

- Каждую ночь.

45 глава 

Королева

Проснувшись следующим утром, Нора поняла: с ней все будет хорошо. Да, на это может потребоваться время, может быть, еще несколько полуночных приступов плача в объятиях Сорена, но она сделает это. Вернет свое мужество, свой дух. Сейчас она ощущала пустоту внутри, усталость и по-настоящему адский голод.

Нора приняла долгий душ и надела одежду, которую для нее постирала Грейс. Джинсы, белую футболку и сапоги. Наконец, она почти ощутила себя человеком.

Человечность на мгновение дрогнула, когда она прошла мимо комнаты Уесли. Она снова хотел поговорить с ним, убедиться, что с ним все хорошо. Когда она протянула руку к двери его комнаты, услышала похотливый смех, признак удовольствия, сопровождаемый безошибочным звуком кончающей девушки. Ей было больно это слышать, но она заставила себя дослушать. Она восприняла это как наказание. Уесли было... еще больнее из-за нее, она навредила ему. Сейчас он нашел исцеление с кем-то еще. Для него это хорошо. Он это заслужил.

Нора поцеловала кончики пальцев и прикоснулась к двери. Она ушла и позволила Уесу и Лайле насладиться комфортом друг друга.

Грейс взяла на себя обязанность приготовить большой завтрак на всех. Они собрались в столовой, она и Сорен, Кингсли и Грейс. Нора изучала Грейс на любые признаки неловкости или сожаления из-за подчинения Сорену прошлой ночью. Но вместо этого Грейс светилась. Она выглядела отдохнувшей и счастливой, и они с Сореном вели себя как старые друзья и ничего более. Нора до сих пор не могла поверить, что Грейс прошла через это, однако не многие женщины после знакомства с Сореном могли устоять перед соблазном остаться на несколько часов наедине с ним, даже если это и подразумевало подчинение боли. И хотя Грейс оказывала одолжение ей и Сорену, отдавая себя в жертву для выхода его садизма, Нора убедилась, что сама извлечет кое-какую выгоду из этой сделки.

- Ты получаешь моего священника на ночь, я получаю еще одну ночь с Заком, - прошлой ночью сказала Нора.

И Грейс, которая никогда не переставала удивлять ее, лишь усмехнулась и ответила:

- Ночь? За одну ночь с твоим священником, ты можешь взять Зака на всю неделю.

- Договорились, - ответила Нора, и они закрепили сделку, ударившись кулаками.

Они все собрались вокруг стола, который обещал наполнить их желудки английским завтраком. Но идиллия момента пошатнулась, когда Сорен задал вопрос, из-за которого все затихли.

- Где Лайла? - спросил он. Никто не ответил.

Нора потянулась за тостом, и Сорен перехватил ее руку. Он взял ее, поцеловал и молча посмотрел на Сатерлин.

- Элеонор, где моя племянница?

- Все еще с постели.

- Ее самолет вылетает через несколько часов. Пойду и разбужу ее.

- Нет, я сама это сделаю, - ответила Нора, вставая.

- И где Уесли?

- Вероятно, тоже спит.

- Элеонор, отвечай.

- Я не на все сто процентов уверена, что знаю, где Лайла и Уесли.

И это была правда. В конце концов, существовала одна десятая процента от возможности, что за последние пять минут их похитили пришельцы.

Сорен поднялся со своего места и направился в коридор. Норе пришлось бежать за ним.

- Нет. - Она встала в дверях, загораживая ему дорогу.

- Элеонор, отойди.

- Сейчас они вместе - Лайла и Уес. Они вместе провели ночь. Они все еще вместе. И если ты не хочешь травмировать свою племянницу до конца жизни, то оставишь их наедине.

- Я травмирую ее? Она провела ночь с человеком, которого едва знает, и который влюблен в другую.

- И она отлично провела время, судя по услышанному мною.

- Элеонор... - Сорен сказал это таким резким тоном, что она могла бы порезаться. - Если ты сейчас же не уйдешь с моего пути...

- Ты что? Выпорешь меня? Или, как мы называем это, устроим прелюдию?

- Я не шучу. Уйди с дороги сейчас же. - Он смотрел на нее с едва сдерживаемой яростью.

- Нет. Мы с тобой достаточно причинили Уесуболи, ему хватит до конца жизни. Если он проведет немного времени наедине с Лайлой и ему станет немного лучше, тогда пусть. Лайлу похитили и держали на мушке. Если она хочет несколько часов отвлечения с потрясающим, милым парнем как Уес, мы не станем им мешать.

- Ты не станешь. Но не я. Господь Всемогущий, Элеонор, ей всего восемнадцать.

- И что, блин? Мне было семнадцать, когда мы с тобой впервые попробовали петтинг. Помнишь ту ночь? Казалось, ты не был против того, что я была семнадцатилетней девственницей. И ты также не был против того, что ты был тридцати однолетним католическим священником. Моим священником. Помнишь это?

- Это совершенно другая ситуация. - Сорен угрожающе шагнул вперед, но Нора не пошевелилась.

- Почему? Потому что она твоя племянница? Выкуси, я чья-то дочь. Уверена, мама с удовольствием пришла бы сделать то, что ты хочешь сейчас сделать с Уесли.

- Я не собираюсь обсуждать это с тобой.