Так и случилось. В ночь со 2 на 3 июля 1566 г. сердце Нострадамуса остановилось.
О
ОРДЖОНИКИДЗЕ Серго (1886–1937) — советский государственный и партийный деятель, нарком (министр) тяжелой промышленности СССР. В мемуарах Никиты Хрущева, в 1937 году уже входившего в высшее советское руководство, есть небольшой рассказ о смерти Орджоникидзе:
«В один из выходных дней, когда я был на даче, меня известили по телефону, что внезапно умер Серго Орджоникидзе (это произошло 18 февраля. — А.Л.) и Политбюро включило меня в комиссию по похоронам…
Прошло много времени, я всегда отзывался об Орджоникидзе очень тепло. Как-то уже после войны я приехал с Украины и был на обеде у Сталина; там вели какие-то разговоры, довольно беспредметные, и я заметил: «Серго, вот человек был. Умер безвременно, молодым, жалко такой потери». Тут же Берия отозвался о Серго как-то недружественно, а больше никто ничего не сказал. Я почувствовал, что сказал не то, что следовало говорить в этой компании. Кончился обед, мы вышли. Маленков говорит: «Слушай, ты что неосторожно так сказал о Серго?» — «А что ж тут неосторожного? Серго — уважаемый деятель».
— Да он застрелился. Ты знаешь? — Я говорю: «Нет. Я сам его хоронил, и нам сказали, что Серго — у него, кажется, болели почки — скоропостижно умер в выходной день». — «Нет, — говорит Маленков, — он застрелился. Ты заметил, какая была неловкость после того, как ты назвал его имя?» Я сказал, что заметил и удивлен. То, что Берия подал враждебную реплику, не было для меня неожиданно, потому что я знал, что Берия плохо относился к Серго, а Серго очень не уважал Берия. Серго был связан с грузинской общественностью и, следовательно, знал о Берии больше, чем Сталин.
Кое-что об Орджоникидзе мне после смерти Сталина рассказал Анастас Иванович Микоян. В частности, рассказал, что накануне самоубийства Серго они вдвоем — Микоян и Орджоникидзе — очень долго ходили по Кремлю, разговаривали. Серго сказал тогда, что дальше не может так жить. Сталин ему не верит. Кадры, которые он подбирал, почти все уничтожил. Бороться со Сталиным он не может и жить, сказал, так тоже не может.»
ОСВАЛЬД Ли Харви — убийца (по официальной версии) президента США Джона Кеннеди (см. статью «КЕННЕДИ»). Биография Освальда полна головокружительных поворотов и темных пятен. В частности, одно время он жил в СССР, в Минске, работал там на заводе.
22 ноября 1963 г. помимо приписываемого ему убийства президента, Освальд убил полицейского Типпита. В свою очередь Освальд, уже арестованный полицией, был убит Джеком Руби, жителем Далласа, владельцем ночного клуба.
24 ноября 1963 года, через 2 дня после убийства Кеннеди Освальд, конвоируемый полицейскими, вышел из лифта в подвальном помещении управления шерифа Далласа. Он спокойно смотрел на репортеров, которым полиция разрешила провести фотографирование, на свет юпитеров телевидения, но едва Освальд заметил Джека Руби, как лицо его перекосилось от страха. В испуге он успел крикнуть: «О! Нет!» — и тут же Руби выстрелил в него из пистолета. Во время следствия и суда Руби, как и Освальд, был признан убийцей-одиночкой, хотя целый ряд обстоятельств указывал на наличие заговора. Руби тоже вскоре умер — в тюрьме, по официальной версии от онкологического заболевания.
ОТОН Марк Сальвий (32–69) — римский император. В январе 69 г. Огон сверг Гальбу и провозгласил себя императором, но вскоре потерпел поражение в битве против своего соперника за престол Вителлия. 15 апреля 69 г. Отон получил известие о поражении, причем солдату, который принес эту весть, никто не верил, его обзывали трусом и лжецом, и тогда солдат в доказательство своих слов бросился на острие меча у ног императора. Отон понял, что все кончено и стал готовиться к смерти.
«Брату, племяннику и нескольким друзьям, — повествует Светоний, — он посоветовал спасаться, кто как может, обнял их всех, поцеловал и отпустил. Оставшись один, он написал два письма, — одно к сестре, с утешениями, и другое к Мессалине, вдове Нерона, на которой собирался жениться: им он завещал позаботиться о его останках и памяти. Все свои письма он сжег, чтобы никому не причинить опасности или вреда от победителя; деньги, какие были, разделил между слугами.
Он уже решился и приготовился умереть таким образом, как вдруг послышался шум; ему сказали, что это тех, кто пытается покинуть войско и уйти, хватают и не пускают, как беглецов. Тогда он произнес: «Продлим жизнь еще на одну ночь» — это его подлинные слова, — и запретил удерживать кого бы то ни было силой. Спальня его была открыта до поздней ночи, и все, кто хотели, могли обращаться к нему. Потом он выпил холодной воды, чтоб утолить жажду, достал два кинжала, попробовал их острие, спрятал их под подушку, затворил двери и забылся глубоким сном. Только на рассвете он проснулся и тогда одним ударом поразил себя пониже Левого соска. На первый же его стон сбежались люди, и перед ними он, то прикрывая, то открывая рану, испустил дух. Похоронили его быстро, как он сам велел. Это было на тридцать восьмом году его Жизни, после 95 дней правления.
Этому величию духа не отвечало у Отона ни тело, ни наружность. Был он, говорят, невысокого роста, с некрасивыми и кривыми ногами, ухаживал за собою почти как женщина, волосы на теле выщипывал, жидкую прическу прикрывал накладными волосами, Приглаженными и пригнанными так, что никто о том не догадывался, а лицо свое каждый день, с самого первого пушка, брил и растирал Моченым хлебом, чтобы не росла борода; и на празднествах Исиды он при всех появлялся в священном полотняном одеянии. Вот почему, думается, смерть его, столь непохожая на жизнь, казалась еще удивительнее. Многие воины, которые там были, со слезами целовали ему мертвому руки и ноги, величали его доблестным мужем и несравненным императором и тут же, близ погребального костра, умирали от своей руки; многие, которых там и не было, услыхав эту весть, в отчаянии бились друг с другом на-смерть.»
П
ПАВЕЛ I (1754–1801) — российский император. Павел всю жизнь боялся быть отравленным, особенно в пору, когда был не царем, а наследником престола. Из-за этих опасений он выписал из Англии женщину, которой доверял, чтобы она готовила для него еду. Однако погиб он не от отравы.
В свой последний день жизни 11 (23 по новому стилю) марта 1801 г. Павел призвал к себе сыновей — Александра и Константина и приказал привести их к присяге (хотя они уже делали это при его восхождении на престол).
После этой процедуры император пришел в хорошее расположение духа и дозволил сыновьям отужинать вместе с ним. Когда ужин кончился и все вставали из-за стола, Павел вдруг сказал: «Чему бывать, того не миновать». И ушел в свои спальные апартаменты.
Между тем, заговорщики, получившие негласное одобрение наследника престола великого князя Александра, уже действовали. Михайловский дворец, где располагался император, в эту ночь охраняли войска, верные Александру. Почему-то Павел сам удалил от своих дверей верный ему конногвардейский караул во главе с полковником Саблуковым. В заговоре участвовал даже полковой адъютант Павла I, который и провел во дворец группу заговорщиков. Среди них были лица, занимавшие высшие посты в государстве — граф Пален, князь Зубов, его брат граф Зубов, князь Волконский, граф Бенигсен и генерал Уваров. Поначалу они лишь намеревались арестовать Павла и заставить его отказаться от престола в пользу старшего сына.
По дороге в апартаменты императора кто-то из офицеров напал на лакея и ударил его тростью по голове. Лакей поднял крик.
Павел, услышав шум, поднятый заговорщиками, попытался скрыться через двери, которые вели в покои императрицы, но они оказались запертыми. Тогда он бросился к окну и спрятался за занавеской. Заговорщики, не найдя императора в постели, на мгновение растерялись. Им показалось, что заговор раскрыт и что это ловушка. Но граф Пален, самый хладнокровный из них, приблизился к постели и потрогав простыни рукой, воскликнул: «Гнездо еще тепло, птица не может быть далеко». Заговорщики обыскали комнату и обнаружили спрятавшегося императора. Павел стоял беззащитный в ночной рубашке перед заговорщиками, в руках которых сверкали шпаги. Кто-то из заговорщиков сказал: