Во многих странах при возведении на эшафот (повешение, обезглавливание) или перед расстрелом били барабаны, глашатай торжественно зачитывал список преступлений и приговор. Нередко на казнях своих политических противников присутствовали монархи и высшие сановники государства.
Во Франции по Кодексу Наполеона осужденному за отцеубийство (либо за посягательство на жизнь и личность императора) перед казнью отрубали кисть правой руки. Это положение было отменено в 1832 г., но еще до 1958 г. уголовный кодекс во Франции предусматривал особый ритуал казни отцеубийцы: преступник должен был препровождаться к месту казни босиком, в рубашке, с черным покрывалом на голове.
Русский писатель Петр Боборыкин, вспоминая о казнях в Париже второй половины XIX века, пишет: «Кто живал в Париже подолгу, как я, тот знает, что это было за отвращение: публичные казни, происходившие около тюрьмы «La Koquette». Гаже, гнуснее этого нельзя было ничего и вообразить!
Тысячи народа, от светских виверов и первоклассных кокоток до отребья — сутенеров, уличных потаскушек, воров и беглых каторжников проводили всю ночь в окрестных кабачках, пьянствовали, пели похабные песни и с рассветом устремлялись к кордону солдат, окружавшему площадку, где высились «les bois de la justice» (виселицы. — А.Л.), как официально называют этот омерзительный аппарат.
Издали нельзя было хорошенько видеть, но вся эта масса чувствовала себя в восхищении только от того, что она «была на казни», так лихо и весело провела ночь в ожидании такого пленительного зрелища.
В XX веке общественная нравственность, не доросшая до повсеместной отмены смертной казни, все же доросла до отмены публичных ритуалов ее исполнения (правда, не во всех странах).
В России до революции 1917 г. публично извещали об исполнении каждого смертного приговора. При Сталине, начиная с 1930-х годов, это стало государственной тайной. В первые годы советской власти расстрел по приговору суда исполнялся органами Наркомата юстиции, ВЧК (ГПУ, ОГПУ), зачастую прямо во дворе этих учреждений. Расстреливаемых выводили из подвала ночью, ослепляли фарами грузовиков и открывали по ним огонь. Шум заведенных моторов заглушал выстрелы. С конца 1920 г. монополия расстрелов принадлежала только ОГПУ, а с 1934 г. перешла в ведение НКВД (НКГБ, МГБ, МВД, КГБ) СССР. Казни совершались не публично, а в подвалах специальных расстрельных тюрем. Звуконепроницаемые подвалы этих тюрем оборудованы специальной дорожкой, шагая по которой осужденный получает пулю в затылок, и автоматическим устройством для смывания крови.
Непубличное исполнение казни требовало порой других способов психологического воздействия на окружающих. И тогда сталинские соколы придумывали разного рода трюки во время суда. В сентябре 1950 г., когда в здании Дома офицеров слушалось так называемое «ленинградское дело», все обвиняемые были приговорены к расстрелу. Сразу после оглашения приговора «рослые охранники набросили на смертников белые саваны, взвалили на свои плечи и понесли к выходу через весь зал. В этот момент послышался шум падающего тела и лязг оружия: это произошел непредусмотренный сценарием обморок с молодым конвоиром.
В 1954 г. в том же зале Дома офицеров судили исполнителя сталинских предначертаний, бывшего министра В нацистской Германии множество смертных приговоров через повешение исполнялось в берлинской тюрьме Плотцензее. Осужденных содержали в наручниках в подвале, откуда чиновник приводил их для казни. Помещение, где совершалась казнь, было разделено поперек черным занавесом, задергивавшимся при ее свершении, но иногда и не скрывавшим происходящего от ожидавшего своей очереди на казнь заключенного. Когда приводили осужденного, прокурор объявлял: «Обвиняемый! Вы приговорены Народной судебной палатой к смертной казни через повешение и сейчас палач исполнит свою обязанность». При казни присутствовал адвокат осужденного, который не имел права разглашать ход экзекуции.
В современном Китае (как и в ряде мусульманских стран Ближнего Востока) до сих пор сохраняются традиции публичных казней. По данным Arfinesty International, приговоренных к смерти иногда провозят на грузовиках по улицам и выставляют для всеобщего обозрения на «массовых митингах по вынесению приговоров», организуемых для привлечения внимания к вынесенным приговорам. На таких митингах, во время выступлений, в которых осуждаются совершенные преступления, приговоренные к смертной казни стоят со склоненной головой и висящими на груди плакатами. После казни на стенах расклеиваются плакаты с указанием имен осужденных и предъявленных им обвинений; жирный красный знак на плакате означает, что смертный приговор приведен в исполнение. Нередко людям разрешают присутствовать и при самой процедуре казни, что действует на толпу весьма возбуждающе и приводит к различным эксцессам. Вот как описывает очевидец казнь 45 человек, состоявшуюся 23 сентября 1983 г. в гор. Генджу.
«Сначала осужденных подвели к столбам, вкопанным в ряд вдоль русла пересохшей реки. Некоторые из них от страха не могли идти, и охранники силою тащили их к столбам. Осужденных поставили у столбов и против каждого из них на близком расстоянии встал полицейский. Палачи прицелились и выстрелили разом из винтовок в головы осужденным. Если кто-то подавал после этого признаки жизни, его добивали выстрелами. Едва была произведена казнь, возбужденная толпа, «крича, ринулась с берега вниз, к месту казни. Первые ряды, прорвав линию полицейских и добежав до лежащих тел, в ужасе остановились, увидев во всех подробностях представшую их глазам картину. Но поскольку сзади напирали, многие в первых рядах вынуждены были ступать по телам. Некоторые из них упали прямо на трупы казненных и тогда, чтобы сохранить тела, один из полицейских выдернул из земли столбик с номером, подхватил кружком, на котором был написан номер, часть мозга одного из казненных и стал им отпугивать толпу.»
В Саудовской Аравии отсечение головы производится публично, и зрители могут еще 45 минут «любоваться» кровоточащими телами казненных.
В американском штате Флорида, где приговоренных казнят на электрическом стуле, это происходит так:
«Неделю, когда приговор будет приведен в исполнение, назначает губернатор, день — начальник тюрьмы, а час — надзиратель. Об этом осужденному сообщают заранее. Надзиратель выполняет его последние просьбы — приносит сигареты, книги, разрешает поговорить по телефону, приглашает священника…»
Законодательства разных стран по разному решают этот вопрос. В СССР действующим законодательством этот вопрос не регламентирован и решается на основании ведомственных инструкций Министерства внутренних дел. Согласно им, тела людей, к которым применена «исключительная мера наказания» (советская юридическая формулировка), родственникам не выдаются и о месте их захоронения не сообщается. Безусловно, это является вопиющим нарушением прав человека и позволяет предположить, что этих людей не расстреливают, а используют для разных негуманных целей — например, для работы на урановых рудниках, для испытаний на них лекарств, вакцин, химических веществ и т. д.
Вопрос о выдаче тел казненных настолько нетривиален, что порой даже западные юристы не знают, как обстоит с этим дело в их собственной стране. Когда в 1978 г. во Франции гильотинировали Кристиана Ранусси (смотри о нем ниже) и похоронили на кладбище Сен-Пьер, его мать сказала адвокату, что хочет получить тело сына, чтобы похоронить в городе, куда собирается переехать. Адвокат сказал, что в просьбе, скорее всего, откажут — мол, согласно, существующим правилам захоронение казненных происходит в специально отведенном месте. Каково же было его изумление, когда открыв уголовный кодекс для подтверждения своих слов, он наткнулся на статью 14, в которой указано, что тела казненных могут быть выданы их семьям по первому требованию. Госпожа Матен, мать Ранусси, воспользовалась своим правом. При этом возникла «забавная» ситуация. Казненного похоронили в казенном гробу, принадлежавшем муниципалитету. Естественно, никто не настаивал на том, чтобы останки Кристиана Ранусси вынули из одного гроба и переложили в другой. Но дальше возникла проблема. Отдать гроб бесплатно администрация кладбища не могла — ведь это казенное имущество! А требовать с матери казненного деньги за гроб как-то неловко… Да, и такие казусы случаются в нашем цивилизованном мире. Правда, во Франции подобное уже не может повториться, поскольку смертная казнь в этой стране теперь отменена. Зато в нацисткой Германии тюремная администрация (например, в берлинской тюрьме Плотцензее) зачастую направляла родственникам счета на оплату расходов по исполнению казни. Тела же казненных родственникам не выдавались.