Тотчас же, точно в паническом страхе, она побежала по лестнице. Мы услышали стук в дверь, затем голоса, а через несколько мгновений она вернулась и сообщила, что м-р Друккер готов принять нас в своём кабинете.

Когда мы проходили мимо неё, Ванс повернулся к ней и спросил:

— В котором часу встал м-р Друккер вчера утром?

— Не знаю, — испуганно пролепетала она. — Вероятно, в девять, как всегда.

Друккер принял нас, стоя у большого стола, заваленного книгами и рукописями.

Ванс одно мгновенье пристально смотрел на него, точно стараясь узнать, какая тайна скрывалась за его беспокойными впалыми глазами.

— М-р Друккер, — начал он, — мы вовсе не желаем причинять вам излишних беспокойств, но мы узнали, что вы были знакомы с покойным Джоном Сприггом. Не знаете ли вы, по какой причине кто-нибудь мог желать его смерти?

Друккер встал. Несмотря на старание овладеть собою, голос его слегка дрожал, когда он заговорил.

— Я знал м-ра Спригга поверхностно. Что касается его смерти, у меня нет никаких предположений…

— Под телом был найден клочок бумаги с математической формулой Римана, которую вы включили в вашей книге в главу о предельности физического пространства. — Говоря это, Ванс подвинул к себе по столу один из отпечатанных на машинке листов и пристально посмотрел на него.

Друккер не заметил этого. Снова Ванса приковали его внимание.

— Не могу понять, — уклончиво сказал он. — Можно посмотреть на запись?

Рассмотрев бумажку, Друккер вернул её обратно; его маленькие глаза злобно сощурились.

— Вы спрашивали Арнессона? На прошлой неделе он говорил на эту тему со Сприггом.

— Да, — беспечно ответил Ванс. — М-р Арнессон не мог пролить света на этот инцидент. Мы подумали, что, может быть, вам удастся то, чего он не смог сделать.

— Очень жаль, но я не могу быть ничем полезен. — В ответе Друккера была насмешки. — Формулу всякий может употребить. Почему вы обратились ко мне?

— Не только формула направила наши стопы к вашей двери. У нас, например, есть причины допускать, что смерть Спригга связана с убийством Робина…

Длинные руки Друккера ухватились за край стола, глаза засверкали.

— Спригг и Робин… связаны! Ведь вы же не верите газетной болтовне?.. Это отвратительная ложь! — Лицо его скривилось, голос стал пронзительным. — Это безумный вздор… Нет никаких доказательств, никакого намёка на доказательства!

— Кок-Робин и Джонни Спригг, — тихо, но настоятельно сказал Ванс.

— Чепуха! Бессмысленная чепуха! Боже мой, да неужели весь мир помешался! — Он качался взад и вперёд и бил рукой по столу, разбрасывая бумаги в стороны.

— А вы не знакомы с Епископом, м-р Друккер?

Качание прекратилось, он с ужасающей напряжённостью посмотрел на Ванса.

— Вы тоже… вы тоже сошли с ума! — Он обвёл всех нас глазами. — Вы проклятые глупцы! Никакого Епископа не существует! Да и Кок-Робина и Джонни Спригга никогда не было, И вы, взрослые люди, пытаетесь испугать меня — меня, математика — детскими сказками.

Он истерически захохотал.

Ванс быстро подошёл к нему, взял его за руку и повёл к кресту. Понемногу смех прекратился, и он с трудом помахал нам рукой.

— Нехорошо, что Робин и Спригг убиты, — заговорил он медленно и бесцветно. — Но только дети и стоят внимания… Вы, наверное, найдёте убийц. Если же нет, то, может быть, я помогу вам. Но не позволяйте воображению увлекать вас. Держитесь фактов… фактов…

Он был утомлён, и мы ушли.

— Он испуган, Маркхэм, чертовски испуган, — заметил Ванс, когда мы опять были в передней. — Очень бы я хотел знать, что таится в этом остром, но сбитом с пути уме.

По дороге к двери миссис Друккер он заметил:

— Это не лучший способ наносить визиты дамам. Право, я не рождён быть полицейским, я ненавижу шпионаж.

На наш стук в дверь нам ответил слабый голос. Миссис Друккер, бледнее, чем обыкновенно, лежала на кушетке у окна.

Она заговорила испуганным голосом:

— Я знала, что вы придёте, знала, что вы ещё не кончили мучить меня.

— Мучить вас, — возразил мягко Ванс, — никоим образом не входит в наши намерения. Мы просто хотим просить вас помочь нам.

Слова Ванса немного успокоили её.

— Если бы только я могла помочь вам! — прошептала она. — Но ничего нельзя поделать, ничего…

— Вы могли бы сообщить нам, что вы видели из окна в день смерти м-ра Робина.

— Нет, нет! — глаза её смотрели с ужасом. — Я ничего не видела; я не подходила к окну в то утро. Вы можете убить меня, но последнее моё слово будет: нет, нет!

Ванс не настаивал.

— Билд сказал нам, — продолжал он, — что вы часто встаёте рано и гуляете в саду.

— Да. Я плохо сплю по утрам. Я часто просыпаюсь от боли в спине. Тогда я встаю и гуляю по двору, если погода позволяет.

— Бидл видела, как вы гуляли вчера утром с профессором Диллардом.

Она кивнула, но тотчас же вопросительно и неприязненно посмотрела на Ванса.

— Да, мы иногда гуляем вместе, — поторопилась она объяснить. — Профессор жалеет меня и восхищается Адольфом; он считает, что Адольф великий гений. Да он и действительно гений. Он мог бы быть великим человеком, таким, как профессор Диллард, если бы не его болезнь… Все это по моей вине. Я уронила его, когда он был ребёнком… — Рыдание сотрясло её измождённое тело.

Через мгновение Ванс спросил:

— О чем вы говорили с профессором вчера в саду?

Лукавое выражение появилось на её лице.

— По большей части об Адольфе.

— А кого-нибудь ещё вы не видели в саду или на стрельбище?

— Нет! — Она опять испугалась. — Но кто-то был там, не правда ли? Кто-то, кто не хотел, чтобы его видели… Да, кто-то был — и он думает, что я его видела. Но я не видела! О Боже милосердный! Я не видела! — Она закрыла лицо руками, и тело её конвульсивно содрогнулось.

— Если бы я видела! Если бы я знала! Но это не Адольф… Мой маленький мальчик спал, слава Богу, он спал!

Ванс подошёл к ней.

— Почему вы благодарите Бога, что это не был ваш сын? — ласково спросил он.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Да разве вы не понимаете? Маленький человечек застрелил Джонни Спригга из маленького ружьеца, тот же самый маленький человечек, который убил Кок-Робина стрелой из лука. Ах, это ужасная игра, и я боюсь… Но я не должна говорить, не могу говорить, А то маленький человечек сделает что-нибудь ужасное. Может быть, он подумает, что я старуха из башмака !

— Успокойтесь, миссис Друккер, — утешал её Ванс. — Все это бессмысленная болтовня. Для всего есть совершенно разумное объяснение. И мне кажется, что именно вы поможете нам найти это объяснение!

— Нет, нет! Я не могу, не должна. Я сама ничего не понимаю!

— Почему вы нам не скажете? — настаивал Ванс.

— Потому что я не знаю, — воскликнула она. — Я хотела бы знать, клянусь Богом! Знаю только, что должно случиться что-то ужасное, что какое-то проклятье висит над этим домом.

— Почему вы это знаете?

— Потому, — еле слышно сказала она, что сегодня ночью приходил маленький человечек.

Холодок пробежал у меня по спине, и я увидел, что даже невозмутимый сержант глубоко втянул в себя воздух. Раздался спокойный голос Ванса.

— Почему же вы знаете, что он был здесь? Вы видели его?

— Нет, не видела, но он пытался войти ко мне в комнату через эту дверь.

— Вы должны нам рассказать все, — сказал Ванс, — а то мы подумаем, что все эту историю вы выдумали.

— Нет, я не выдумала, Бог свидетель. Я лежала в постели, но не спала. Часы на камине пробили полночь, и я услышала мягкий шорох в передней за дверью. Я повернулась к двери — на столе горел ночник — и увидела, как ручка двери медленно, бесшумно поворачивается; как будто кто-то хочет войти так, чтобы не разбудить меня…

— Остановитесь на минутку, миссис Друккер, — прервал её Ванс. — Вы замыкаете дверь на ключ?

— Я никогда не замыкала её до последнего времени, до смерти м-ра Робина. Но теперь я чувствую себя в опасности… не могу объяснить почему.