Неисчерпаемый, но познаваемый мир

Итак, вопрос о пространственно-временной бесконечности Вселенной чрезвычайно сложен и многогранен. И многое в его решении зависит от дальнейших исследований.

Но одна бесконечность не вызывает сомнений — «бесконечность вглубь и вширь» — неисчерпаемость материального мира.

С одной стороны, это бесконечность свойств и связей любого объекта — та самая неисчерпаемость, о которой говорил В. И. Ленин. А отсюда бесконечное разнообразие мира — бесконечное число взаимодействий, состояний, явлений и условий во Вселенной. Об этом говорит хотя бы современное состояние физики элементарных частиц.

В настоящее время науке известно четыре типа взаимодействий между микрообъектами. Прежде всего это так называемые сильные или ядерные взаимодействия — они удерживают протоны и нейтроны в ядрах атомов. Второй тип — электромагнитные взаимодействия, с которыми мы встречаемся внутри атомов, — они обеспечивают существование электронных оболочек. Третий тип — слабые взаимодействия, которые проявляются, в частности, при радиоактивном бета-распаде. И, наконец, гравитационные взаимодействия, отличающиеся своим универсальным характером и охватывающие все уровни материальных объектов от элементарных частиц до космических миров.

Интенсивность каждого из этих взаимодействий приблизительно в тысячу раз слабее предыдущего. И поэтому может показаться, что в тех процессах, где проявляются, скажем, сильные взаимодействия, все остальные уже не могут оказывать на ход событий сколько-нибудь существенное влияние. Точно так же при слабых взаимодействиях не могут иметь существенного значения гравитационные эффекты.

Однако в действительности дело обстоит, видимо, значительно сложнее. В последнее время теоретики нащупали неожиданные глубинные внутренние связи между различными типами взаимодействий. В частности, например, оказалось, что значение масс электрона и протона, видимо, может быть вычислено на основе гравитационных эффектов.

Впрочем, эти результаты, быть может, не столь уж неожиданны. Ведь еще А. Эйнштейн многие годы своей жизни посвятил поискам единой теории поля.

Вообще окружающий нас мир можно представить себе как рыболовную сеть, состоящую из множества мельчайших ячеек. Каждую из этих ячеек можно вырвать из сети и изучить в отдельности, саму по себе. Но подобным способом мы ничего или почти ничего не сможем узнать о сети в целом: ведь вырывая ячейку, мы разрушаем сеть. К тому же различные ячейки «мировой сети» отличаются друг от друга.

Отсюда следует чрезвычайно важный вывод, имеющий огромное принципиальное значение: изучать явления природы необходимо в их совокупности и взаимодействии. Только при этом условии мы можем составить картину мировых процессов, верно отражающую реальное положение вещей.

Но так как число отношений и взаимодействий между ячейками «мировой сети» бесконечно, то мы с неизбежностью приходим к заключению о бесконечном многообразии реального мира.

Этот вывод находит себе все больше подтверждений в новейших данных современного естествознания.

Во всяком случае развитие современной физики убедительно показывает, что чем глубже Мы проникаем в тайны строения материи, тем более многообразные и тонкие связи обнаруживаем.

Это — с одной стороны…

А с другой, бесконечный характер процесса «исчерпания» мира человеком — его познания.

Если в эпоху «классической» науки, когда кардинальные изменения привычных представлений об окружающем мире происходили в достаточной степени редко, у человека не могло не создаваться ощущения полной или почти полной завершенности существующей системы знаний и, следовательно, ограниченности познания вообще, то современное естествознание уже не питает подобных иллюзий. В «неклассической» науке, ведущей свое начало от великой революции в физике, совершившейся на рубеже XIX и XX столетий, периодический пересмотр фундаментальных принципов стал нормой, которая не только разрушает миф о завершенности науки, но и является весьма действенным фактором в развитии цивилизации.

Связанный с классической наукой идеал завершенного знания постепенно уступает место идеалу бесконечного познания. Стремление к достижению окончательного объяснения того или иного явления природы, полностью исключающего возникновение новых вопросов, сменяется ясным пониманием перспективы возникновения в процессе научного исследования бесконечного числа все новых и новых вопросов. А неизбежность появления этих вопросов, способная привести в уныние ученого классической эпохи, сегодня, наоборот, представляется нам в оптимистическом свете — она свидетельствует не только о неисчерпаемости окружающего мира, но и о безграничных возможностях познания его человеком.

Разумеется, это вовсе не означает, что современная наука ставит своей единственной и главной задачей только генерирование все новых и новых проблем, не слишком заботясь о детальном изучении каждого данного явления. Познание конкретных явлений по-прежнему составляет важнейшую функцию науки. Но в современном естествознании этот процесс неотделим от прогресса познания в целом. Каждое конкретное объяснение — это в то же время и очередной вопрос или целая серия вопросов, продвигающая вперед весь бесконечный процесс познания.

Ощущение безграничности познания, неисчерпаемых возможностей человека в изучении окружающего мира имеет и огромное психологическое значение. Безграничность познания, присущая всему человечеству, противостоит индивидуальной ограниченности человеческой жизни.

Угроза небытия испокон века была угрозой для каждого человека, и люди пытались преодолеть ее с помощью различных религиозных и философских концепций. Именно такова была сущность философии эпикурейцев: бесконечное небытие лежит за пределами конечного человеческого существования.

Когда мы существуем, восклицал Эпикур, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем!

Но вынося бесконечность за рамки существования каждого отдельного человека, подобная философия могла разве лишь освободить его в какой-то степени от страха смерти, но в то же время, замыкая любые цели и надежды в конечные рамки индивидуального существования, лишала человека какой бы то ни было отдаленной перспективы.

Совершенно иное представление о конечности бытия и бессмертии приносит современная наука и связанная с ней безграничная преобразующая деятельность человечества, обращенная в будущее. Именно она дает каждому отдельному человеку ощущение собственного бессмертия, бессмертия индивидуальной человеческой личности.

Для осуществления своих целей человек познает закономерности природных процессов и, изменяя начальные условия, сознательно добивается того, чтобы эти процессы приводили к нужным результатам. Дело в том, что ход событий в природе однозначно определен объективными закономерностями. Выбор же начальных условий в известной степени не зависит от характера этих законов и находится во власти человека.

«То, что мы называем наукой, — писал в 1951 году А. Эйнштейн, — преследует одну-единственную цель: установление того, что существует на самом деле. Определение. того, что должно быть, представляет собой задачу, в известной степени независимую от первой, если действовать последовательно, то вторая цель вообще недостижима».

Но тот же Эйнштейн признавал, что наука обладает моральными истоками, с которыми связано не само содержание научных понятий, а их развитие. Развивающееся моральное самосознание движет науку вперед.

«Поведение индивида в феодальном обществе определялось традицией, приобретавшей религиозную основу, — пишет известный советский философ профессор Б. Г, Кузнецов. — Потом схоластика стремилась дать традициям и догмам и, в частности, моральным канонам, политическое обоснование, необходимое для теократического авторитета церкви. Возрождение освободило человека от традиционных схоластических канонов морали, но он стал жертвой светской тирании абсолютных монархий и олигархических республик. Потом на смену авторитарной регламентации поведения человека пришла стихийная сила статистических законов, игнорировавших индивидуальные интересы и судьбы. И, наконец, в нашу эпоху победы и развития гармоничных общественных форм судьба человека в большей степени освобождается от игнорирующих ее стихийных законов, и моральные принципы, динамически развивающиеся, становятся канонами поведения и силой, преобразующей науку, производство, культуру, определяющей цели науки, производства, творчества…»