Но, видимо, частичка, про которую он говорил, в случае с Римасом оказалась слишком мелкой. Власти, которую обрела благодаря ей тварь, вселившаяся в тело кастеляна, хватило лишь на то, чтобы остановить правую руку пожилого воина — ту, что держала меч. А вот удержать уже левую руку тот, кто когда-то был кастеляном Густавом, оказался не способен. Или, быть может, эту руку защищал амулет мастера Бренна, спрятанный в перчатке.

Так или иначе, а про амулет капитан Римас помнил. И отметив, что левая его рука свободна, никакая сила невидимая ее не держит, изловчился да, размахнувшись, врезал своему противнику сжатым кулаком. Тяжелой перчаткой из толстой грубой кожи с вшитыми в нее металлическими пластинами.

Человека… обычного такой удар поверг бы наземь. А то и вовсе мог голову снести. Но существо, которое в замке Веллесхайм знали как кастеляна Густава, человеком уже не было. Его, существо это, могучий кулак Римаса заставил лишь качнуться да попятиться на полшага.

Ну и хватку еще ослабить. Ровно настолько, чтобы Римас успел три вещи. Успел отбросить меч, сообразив, что толку от него против такого противника не будет. Успел стряхнуть рукавицу с левой руки. И успел рукой этой влепить раскалившийся амулет в лицо, прежде принадлежавшее Густаву.

Остальные успели заметить след на левой ладони капитана Римаса. Черный от копоти след, очертаниями повторявший защитный амулет. Успели заметить — и посочувствовать, а Сиградд даже позавидовал стойкости этого немолодого, но могучего и, несомненно, достойного воина.

Подобный след грозил теперь остаться и на лице с лишенным губ ртом и багровыми светящимися глазами. Тварь заверещала, выпучив глаза. От лица в том месте, куда врезался амулет, пошел дым…

Боль, которую испытал нынешний обладатель тела кастеляна Густава, давала спутникам Римаса несколько мгновений. Время, достаточное, чтобы улизнуть хотя бы из темницы. И заперев ее, попытаться покинуть замок живыми и сравнительно здоровыми.

То был наиболее разумный выход. Потому что все четверо уже поняли, с кем имеют дело.

— Так это же… демон, — с ужасом прошептала Равенна.

Да, демон, а не, к примеру, злой колдун, на что волшебница в душе надеялась. Еще у демона имелось имя — Скарукс, но его не знал даже Густав, знакомый с этой тварью чуть ли не с детства. Впрочем, от Густава теперь уже мало что осталось.

— А с демонами драться нас не учили, — напомнил Освальд почти жалобным тоном. Примерно как у мальчишки-шалопая, попавшего впросак и по этому поводу восклицающего: «Так нече-е-естно!».

Да, сражаться с демонами четверых своих посланцев мастер Бренн действительно не обучил. И самым разумным для них было спасаться бегством, пока Скарукс верещал. Но не всегда человеку удается поступать разумно.

Сиградд вот, например, просто не привык бегать с поля боя. Поскольку даже гибель в безнадежном сражении сулила ему вечный пир в Небесном Чертоге. А трусость он, как и большинство северян, презирал.

Сэр Андерс, прежде чем покинуть это место, намеревался избавить от страданий брата Рихарда — так или иначе.

В Равенне страх смерти боролся с… любознательностью, этой неотъемлемой чертой всякого, кто посвятил жизнь изучению секретов природы. И такая редкость, как воплощенный демон, был для нее чем-то сродни сундуку золота для кладоискателя или огромной рыбине для рыбака. В том смысле, что не разбрасываются такими находками. Даже если они опасны.

Что до Освальда… то Освальд просто не успел. Потому что оцепенел, почти как тогда, в трактире, где он попался в руки обманутого купчины и его наемников.

В общем, все четверо оставались стоять на месте, когда амулет в руке Римаса, наконец, расплавился. И когда стих жуткий вопль демона… уже миг спустя сделавшего легкий с виду, непринужденный взмах рукой.

Грузное тело бывшего командира замкового гарнизона отлетело на десяток шагов. И врезалось в ближайшую стену со стуком и хрустом — то был хруст ломающихся костей. Подняться с земляного пола темницы капитану Римасу было уже не суждено.

Еще мгновение — и отпечаток амулета на лице Скарукса затянулся. Бесследно исчез.

— Жалкие смертные, — проскрипел демон, — неужели вы надеялись остановить меня… вашими игрушками?

И перевел взгляд горящих глаз на Равенну. Очевидно, избрав ее следующей жертвой.

— Э-э-э, подожди…те, — торопливо заговорила волшебница, сама обратившись к Скаруксу, — вопрос можно? Один!

Ей показалось… или демон и впрямь смутился. Не ожидал, что кто-то из его пленников поговорить захочет. Даже осмелится на такое.

— Ну, попробуй, — прогудел Скарукс. Поговорить он любил — этого не отнять. Собственно, разговорами он будущего кастеляна Густава и приручил.

— Капитан Римас говорил, что это вы позвали священника, когда по замку стала распространяться Скверна. Зачем это вам… было нужно… если вы демон? Или Римас и здесь солгал?

— Это уже два вопроса, — в голосе демона, теперь звучавшем почти по-человечески, послышалась укоризна, — но, так уж и быть, отвечу на оба. Нет, насчет священника лжи не было. Я действительно послал за ним… потому что был уверен, что он потерпит неудачу. А еще знал, насколько это обычно впечатляет вас, смертных. О, да! Много остается от вашей веры, когда вы видите, как те, кто назначил себя выразителями воли Всевышнего… садятся в лужу? О, да иные тогда даже в панику впадают!..

К слову сказать, разговор этот Равенна завела не потому, что ее и впрямь интересовала правдивость капитана Римаса. В конце концов, не считала она себя вправе судить человека, пожертвовавшего собой в безнадежной схватке с демоном. Лгал такой человек или нет, а если лгал, то насколько часто — значения уже не имело.

Не стремилась волшебница, и потянуть время… по крайней мере, для себя. И уж тем более не рассчитывала заболтать демона и разжалобить.

Нет и нет. Просто от Равенны не укрылось, как подобрался Сиградд — ни дать ни взять, хищный зверь, завидевший добычу и готовый к прыжку. Как напряглись руки северянина, сжимавшие древко секиры. Ему-то волшебница и хотела дать время. Потому и отвлекала Скарукса… пыталась, по крайней мере.

И у нее получилось. Почти.

Взревев, точно раненный бык, Сиградд улучил, наконец, подходящее мгновение. И, рванувшись к демону в теле кастеляна Густава, на ходу снес ему секирой голову.

Но едва голова успела отделиться от тела, как руки демонского вместилища перехватили ее резким движением. И водрузили на место.

Скарукс осклабился. Шеренги мелких острых зубов сверкнули во рту.

— Неплохая попытка, — молвил демон, поправляя голову, с хлюпаньем прилепившуюся к шее. Снова приросшую, как ни в чем не бывало.

Сиградд замахнулся вновь. Но Скарукс уже метнулся навстречу. И рука, некогда бывшая рукой Густава, намертво перехватила древко секиры. Да с такой силой, что сдвинуть северянин свое оружие теперь не мог ни на волос. Хоть даже рычал от напряжения и усилий.

Со стороны это выглядело дико и неестественно. Здоровяк-воин не мог пересилить пожилого тщедушного кастеляна, не достававшего ему даже до плеча. Только вот телесная сила в данном поединке роли почти не играла.

— И… что будем делать? — пролепетал Освальд, возлагавший надежды на отчаянный рывок Сиградда и теперь крайне обескураженный его неуспехом.

— Действовать… как команда, — внезапно вспомнил сэр Андерс одно из наставлений мастера Бренна, — совместно!

Последнее слово он выкрикнул.

— Ну да, по отдельности-то мы… — начал, было, Освальд, но рыцарь его уже не слушал.

Бросившись к демону, занятому борьбой с Сиграддом — за его секиру — сэр Андерс рубанул мечом одну из ног кастеляна Густава. И разрубил с первого раза.

Удержаться на одной ноге телу-вместилищу Скарукса не удалось. Тот, кто прежде носил имя Густав, повалился на спину. Но древко секиры все не выпускал — вцепился в него мертвой хваткой. Впрочем, и Сиградд уступать не собирался.

Навалившись, на поверженное вместилище демона, северянин теперь давил древком ему на грудь. На миг-другой он еще высвободил одну из своих рук и ударил кулаком в лицо врага. Удар оставил вмятину, словно бил Сиградд по восковой кукле. Мгновение — и вмятина затянулась.