Но когда он облачился в белоснежный халат, натянул на руки резиновые перчатки и начал колдовать вокруг скелетов с лупой и кронциркулем, время от времени делая фотоснимки с разных точек, все прониклись к нему уважением.

Впрочем, ненадолго. Провозившись со скелетами до вечера, эксперт снял перчатки, халат и, оказавшись опять в спортивном костюме, снова потерял профессорский вид. И огорчил нас. Всем, конечно, не терпелось услышать, что же он высмотрел в свою лупу. Но за ужином криминалист ничего рассказывать не спешил, с завидным аппетитом уплетая яичницу со шкварками. Казанский пробовал его разговорить, но не тут-то было. Эксперт не поддался его обаянию и отвечал весьма осторожно и уклончиво:

— Есть кое-что любопытное, но надо проверить, проанализировать. Пока ничего определенного сказать не могу. Я вам пришлю подробное заключение. Денька через два, не позже.

Утром, с таким же аппетитом плотно позавтракав, Заметаев уехал, снова пообещав незамедлительно выслать заключение, но пока так ничего нам и не сказав.

Мы были разочарованы.

Андрей Осипович попробовал вступиться за коллегу:

— Нельзя спешить с выводами. Надо понимать, работа у нас деликатная. От выводов эксперта, бывает, судьба человеческая зависит.

Заключение, действительно присланное через два дня, снова заставило всех нас проникнуться к эксперту еще большим почтением. Профессор поработал на совесть и сумел выяснить о людях, погибших при весьма драматических обстоятельствах за несколько столетий до нашей эры, массу поразительных подробностей. Не стану приводить полностью его заключение, приведу только самые интересные и важные выводы:

«Стрела вонзилась в тело позвонка, в нижнюю часть его правой боковой поверхности (см. фото 1). Наконечник располагался косо, его острие находилось выше остальной части наконечника. Пострадавший не мог видеть стрелявшего в него. Последний находился сбоку и ниже своей жертвы, к тому же, надо полагать, за укрытием. Стрела достигла середины тела позвонка (фото 2). Следовательно, она была пущена с очень близкого расстояния. Никаких реактивных изменений в позвонке нет: они не успели возникнуть. Видимо, смерть последовала мгновенно или через очень короткое время — вероятно, из-за повреждения жизненно важных кровеносных сосудов…

…Из особенностей скелета убитого мужчины следует так же отметить наличие умеренно выраженного деформирующего спондилоза в грудном и поясничном отделах. Можно предполагать, что, обладая сильными конечностями, этот человек был недостаточно ловким, гибким и поворотливым. Не исключено, что позвоночник не позволил ему с необходимой быстротой повернуться и согнуться, чтобы обнаружить спрятавшегося где-то внизу и сбоку врага…

…Покойный, по-видимому, принимал участие во многих сражениях и хорошо владел мечом. Косвенно об этом можно судить по изменениям, обнаруженным у него в тех суставах и костях, которые больше всего нагружаются при ударе мечом…

…Грацильность костей, сохранение поперечных тяжей во многих трубчатых костях, следы сегментарного строения в грудине и аналогичные изменения в крестце позволяют сделать выводы о некоторых своеобразных особенностях эндокринного аппарата покойного. Эти особенности должны были сказываться на его характере. Легкая возбудимость, живая фантазия, в то же время быстрая раздражимость и бурная реакция даже на незначительные раздражения — таким он, видимо, был при жизни…

…На четвертом грудном позвонке женщины обнаружена царапина, нанесенная, несомненно, тем же наконечником стрелы, который застрял в шейном позвонке мужчины (фото 3). Это подтверждается так же и тем, что ранение нанесено сзади и снизу под тем же углом, что и мужчине. Таким образом можно предположить, что стрела была выпущена с очень близкого расстояния и с такой силой, что сначала пробила навылет, задев четвертый позвонок, тело женщины, стоявшей позади мужчины, а лишь потом поразила самого мужчину, застряв у него в шее.

Прежде чем повредить позвонок, стрела, судя по оставленному ею следу, должна была непременно задеть восходящую аорту, находящуюся на том же уровне, но справа и несколько впереди от места ранения позвонка. Ранение, видимо, вызвало разрыв аорты и моментальную смерть женщины. Это так же подтверждается отсутствием каких-либо реактивных изменений в ее поврежденном позвонке…»

— Та-ак, — сокрушенно покачал головой Олег Антонович. — Предательский выстрел в спину из-за угла. Еще одно преступление, совершенное почти двадцать пять веков назад. А я-то надеялся, что уж теперь, когда занялись раскопками, уголовщина перестанет нас донимать.

Как обычно, вечерами мы отдыхали после работы и плотного ужина у костра. Олег Антонович восседал в позе Будды, подогнув по-восточному ноги, а все разлеглись вокруг прямо на нагретой за день земле и почтительно внимали ему, не упуская, впрочем, случая задавать каверзные вопросы.

Уже близилась осень. Вероятно, это был один из последних наших любимых вечеров у походного костра. Раскопки заканчивались. Приближалось время отъезда. Можно было уже подводить итоги.

Собственно, мы занимались этим уже давно. Заключение криминалистов, пожалуй, разрешало последние загадки.

— Ну, с покойничками мы вроде разобрались, — продолжал Казанский. — А какие молодцы эксперты! Даже о характере вождя по его костям разузнали. Живая фантазия, легкая возбудимость — весьма любопытно. Действительно, маги и волшебники. Передайте им нашу благодарность, дорогой Андрей Осипович.

— С удовольствием.

— Но с женщиной все же не очень понятно, — сказала Тося. — Почему она оказалась на поле боя и стояла рядом с вождем, у него за спиной?

— Да, тут, как говорится: «Дело ясное, что дело темное», — подхватил Саша Березин, тихонько пощипывая струны гитары.

Олег Антонович хотел что-то ответить, но не успел.

Это продекламировал Алик.

Все притихли. Только было слышно, как потрескивают сучья в костре да где-то далеко-далеко, словно на Другой планете, тихонько играет радио.

— Вот здорово! — прошептала Тося. — Алик, ты гений!

Все засмеялись, окончательно смутив Алика.

— А что? — пришел ему на выручку Казанский. — Очень неплохо! Звучит прямо как эпитафия. И впечатляет! Как по-вашему, Андрей Осипович?

— Очень убедительная версия, — согласился Клименко, заставив снова всех рассмеяться. — Вполне возможно, так и было, хочу я сказать, — поспешил пояснить Андрей Осипович. — Она его загородила, заслонила.

Да, пожалуй, почти все разъяснилось. Уже не оставалось никаких сомнений: вслед за покойным Смирновым мы напали на погребения самобытного племени — видимо, одного из тех, кого «отец истории» называл скифами-пахарями. Оно было явно местным, не пришлым, вело преимущественно оседлый образ жизни и вошло на равных правах в скифский союз. Все подтверждало это: сценки на вазе и священном ритуальном сосуде; оригинальные украшения в зверином стиле, в которых давние местные традиции так талантливо сочетались с умением неведомого мастера и его учеников изобразить не только различных животных, но и уже людей; орудия труда, положенные рядом с принесенными в жертву древними мастеровыми; посуда с отпечатками пальцев древних мастериц, лепивших ее явно тоже в духе местных традиций; пшеница, найденная в одном из горшков.

— Да, кажется, в основном разобрались, — помолчав, удовлетворенно повторил Олег Антонович. — А что неясно, над тем еще будет время подумать. Хотя кое-что наверняка так и останется неразгаданным, не надейтесь — конус этот ваш непонятный ведь никто еще не объяснил. Попадаются порой такие находки, что никак не поймешь, для чего они служили.