С точки зрения обеспечения информационно-алгоритмической безопасности в смысле устойчивости самоуправления по определённой концепции, в которой определены цели управления и средства их достижения, нормальной является третья схема самоуправления и обработки информации в психике. Первая схема управления допустима для управления в чрезвычайных ситуациях, в которых предпочтительнее хоть какое-то управление, чем полный отказ от управленческого воздействия на течение событий. Вторая схема — это ущербная третья схема.

Человеческая психика, если это психика нормального человека (т.е. достигшего человечного типа строя психики), генетически настроена на осуществление третьей схемы самоуправления на основе мозаичного мировоззрения и миропонимания, развиваемых в направлении «от общего к частностям».

Соответственно:

Второй по приоритетности задачей в психической деятельности индивида является поддержание осмысленно-волевым порядком обработки информации в своей психике по третьей схеме на основе мозаичного мировоззрения и миропонимания триединства материи-информации-меры и возвращение себя к ней в случае перехода процесса психической деятельности к менее помехозащищённым схемам.

5.5. Вопрос о методологии познания и творчества и принцип «практика — критерий истины»

Знания и навыки, освоенные индивидом, можно разделить на две категории:

·   воспринятые им в готовом к употреблению виде из культуры своего общества или культуры человечества в целом;

·   произведённые им самостоятельно.

Если говорить о соотношении этих категорий, то индивид в принципе способен самостоятельно воспроизвести любые знания и навыки, которые уже в некотором виде в культуре существуют или существовали в прошлом, однако реально никому не дано подменить своей персоной всё человечество, тем более в его историческом развитии; а с другой стороны, все знания и навыки, существовавшие в прошлом и наличествующие в культуре ныне, были некогда впервые произведены кем-то либо персонально, либо на основе коллективной деятельности. Т.е. индивид в принципе способен произвести с нуля любые знания — как те, что есть или были в культуре, так и те, которые, появившись, становятся для неё новыми.

Если соотноситься с той проблематикой, которая была рассмотрена в главах 2 — 4 и предшествующих разделах главы 5, то все вновь полученные знания и навыки, вне зависимости от конкретики их содержания, — результат осмысления первичной информации, данной в озарении Различением, и переосмысления всей прочей информации. А вся совокупность знаний и навыков, несомых культурой общества, это — «интеграл по времени» от реализации[204] познавательно-творческого потенциала людей в преемственности поколений за всю историю нынешней глобальной цивилизации.

И это всё в совокупности приводит к вопросу о методологии познания и творчества.

Познание и творчество в узком смысле значений этих терминов взаимосвязаны:

·   познание включает в себя познание существующего и познание объективных возможностей существования того, что ещё не существует (не существует, по крайней мере в пределах восприятия субъекта);

·   а творчество включает в себя воплощение в жизнь выявленных в процессе познания объективных возможностей осуществления чего-либо.

Новое знание в культуре общества может производиться двумя способами:

·   Доказательный. В его основе лежит соответствующая информационная база, полученная в результате наблюдений за природными и социальными явлениями или полученная в ходе целенаправленно поставленных экспериментов. А далее следует некая интеллектуально-рас­су­дочная деятельность, результатом которой являются определённые мнения о тех или иных явлениях в жизни природы и общества, выраженные теми или иными языками (лексическими, иносказательно-символическими, метафорически-об­ра­з­ными и т.п.), которые поддерживает культура общества.

·   Описательный. В его основе лежит непосредственное (или как-то опосредованное) восприятие личностью объективной информации, которая как-то преломляется в «призме» субъективизма личности, в результате чего становится одной из составляющих её внутренней образно-музыкальной модели Жизни. За этим, как и в первом случае, следует выражение этой объективной информации, преломившейся в призме личностного субъективизма, с помощью языковых средств, которые поддерживает культура общества.

Первый способ более распространён в естествознании и в основанных на естествознании отраслях деятельности людей, а второй более распространён в сфере гуманитарных дисциплин и их приложений.

При обеспечении метрологической состоятельности, при определённой культуре чувств и мышления исследователей оба способа позволяют получить жизненно состоятельное знание как в случае самостоятельного применения каждого из способов (если это допускают обстоятельства), так и в случае их взаимопроникновения друг в друга (что бывает в подавляющем большинстве случаев).

Отказывать любому из этих двух способов в научной состоятельности — значит плодить ошибки в познавательной практике, обрекать себя на ущербность (неполноту) и дефективность мировосприятия и миропонимания, на творческую импотенцию и неблагодатность творческих успехов. Познание и очищение культуры от накопившихся заблуждений требует сочетания в познавательно-творческом процессе обоих способов.

Принципиальное отличие названных способов производства новых знаний и навыков состоит в том, что:

·   Если информационная база или природные и социальные явления, лежащие в её основе, общедоступны, то алгоритм доказательного способа, посредством которого то или иное знание было впервые получено, может быть повторён другими с теми же результатами.

·   Информация, которая легла в основу некоего знания, полученного описательным способом, во многих случаях (по разным объективным и субъективным причинам) может быть недоступна другим людям, вследствие чего процесс, в котором некое знание было впервые получено, не может быть воспроизведён другими.

Исторически сложившаяся господствующая в научных кругах культура осмысления жизни такова, что многие учёные убеждены в следующем:

· научный результат не должен и не может зависеть от нравов и этики исследователей, а исследователь и учёное сообщество в целом не отвечают за последствия своих исследований (знание вне морали);

· кроме того, принцип «практика — критерий истины», хотя и декларируется, однако искусство пользования им мало кем освоено, по какой причине он в большинстве случаев подменяется своим, не всегда работоспособным, следствием: результат, полученный одним исследователем, должен быть воспроизводим другими исследователями независимо от первого.

И реальность такова, что, по мнению многих, в том числе и профессионально занятых в науке, воспроизводимость результата, заявленного одним исследователем, другими «независимыми исследователями» — самодостаточный критерий истинности; а невозможность воспроизвести результат — самодостаточный критерий несостоятельности заявлений первооткрывателей о полученном результате.

Однако возведение принципа воспроизводимости в ранг критерия истинности ошибочно, поскольку не подтверждается практикой.

Во-первых, уникальные и редкие явления, а также явления не воспроизводимые в эксперименте при достигнутом уровне развития науки и техники, свидетелями которых «учёные» — регистраторы новых открытий — сами не были, объявляются ими объективно несуществующими и невозможными, и характеризуются как заведомые вымыслы и лженаука. Примером тому длительная убеждённость французской академии наук несколько веков тому назад в том, что «камни не могут падать с неба», вследствие чего все сообщения о падении метеоритов отвергались ею как выдумки и выражение невежества людей вплоть до1803 г., когда в окрестностях города Эгль выпал метеоритный дождь, с каким фактом пришлось согласиться. А то обстоятельство, что поток чувств и мышления человека, мягко говоря, плохо воспроизводимы как повторно, так и на основе организма другого индивида — фактически ставит личность, её жизненный опыт и свидетельства о пережитом вне познавательных практик такой науки.