4.5. Эмоции и эмоционально-смысловой строй

Предположим, что мы проектируем некую систему управления. На приборной панели этой системы, перед которой будет сидеть и работать оператор, мы можем отобразить такое количество контрольных параметров, с которыми оператор будет в состоянии управиться. Однако, проектируемая нами система описывается значительно бόльшим числом контрольных параметров, и если все они будут отображаться на приборной панели, то оператор просто запутается в приборах и в их показаниях, вследствие чего потеряет управление хотя бы на некоторое время, что способно повлечь за собой катастрофу системы.[153] Это приводит к вопросу: Как сделать, чтобы оператор при своих ограниченных возможностях воспринимал ситуацию в целом?

В технике один из способов решения такого рода задач состоит в том, что:

·   на приборную панель выводятся показания только по наиболее значимым контрольным параметрам;

·   все остальные параметры «заводятся» на контрольную лампочку.

Пока не отображаемые явно параметры лежат в допустимых пределах, лампочка светит зелёным цветом; если хотя бы один из них подходит к критическим значениям, то лампочка загорается жёлтым цветом; если хотя бы один из не отображаемых явно параметров выходит за допустимые пределы, лампочка загорается красным цветом. Переход горения лампочки к жёлтому или красному цвету может сопровождаться подачей звукового сигнала, назначение которого — привлечь внимание оператора. Если лампочка перестаёт гореть зелёным, то оператор, управляющий системой, должен предпринять действия к выявлению причин отклонения не отображаемых явно контрольных параметров от допустимых значений (такая возможность должна быть предусмотрена конструкцией пульта управления) и после выявления причин — должным образом изменить характер управления системой или (в случае поломки) принять меры к восстановлению её работоспособности. Кроме того возможны ещё две ситуации: лампочка не горит вообще либо горит чрезмерно ярко по отношению к обычному режиму функционирования системы. Обе они свидетельствуют о поломке системы или сбое в работе её информационно-алгоритмического либо энергетического обеспечения.

Если на психическую деятельность индивида смотреть с позиций двухуровневой модели «сознание + бессознательные уровни», то эмоции по отношению к уровню сознания в психике индивида представляют собой аналог такой контрольной лампочки, которая изменяет цвет своего свечения в зависимости от того, какие оценки ситуации вырабатывают бессознательные уровни психики, чьи возможности по обработке информации многократно превосходят возможности сознания. Отсутствие эмоций или «сверхэмоциональность», подавляющая сознание, также являются либо выражением нарушений в организме под воздействием травм, болезней, психотропных веществ, либо возникают вследствие сбоев в работе психики как на информационно-алгоритмической системы или внешних воздействий на неё.

На уровне сознания в лексике и образах осознаётся некий смысл и сопутствующие ему эмоции. Эту совокупность «осознаваемый смысл + сопутствующие ему эмоции» можно назвать эмоционально-смысловым строем.

Эмоционально-смысловой строй личности во всякий момент времени носит нравственно обусловленный характер. Поскольку эмоционально-смысловой строй может изменяться как под воздействием внешних обстоятельств, так и в ходе самой психической деятельности, то это приводит к вопросу о наилучшем эмоционально-смысловом строе. Однако этот вопрос мы рассмотрим далее в разделе 5.9.

И ещё раз: если информацию и меру не осознавать в качестве объективных категорий бытия, то такие явления как эмоции и нравственность необъяснимы.

4.6. Процессно-образное и дискретно-логическое мышление

Головной мозг человека включает в себя правое и левое полушария. Функционально правое и левое полушария не вполне идентичны друг другу. Их функциональная идентичность состоит в том, что каждое из них управляет соответствующей половиной тела: левое — правой, а правое — левой. Специфика же каждого из них выражается прежде всего в интеллектуальной деятельности как компоненте психической деятельности в целом.

К началу второй мировой войны ХХ века медицина продвинулась существенно вперёд в деле лечения ранений и травм головы, сопровождающихся повреждениями мозга. Поэтому в ходе войны она смогла сохранить жизни многим раненым, которые были бы обречены на смерть при уровне развития медицины конца XIX— начала ХХ веков и ранее.

В результате анализа последствий ранений в голову в послевоенные годы выяснилось следующее:

·   при определённых типах повреждений левого полушария головного мозга европейцы и американцы утрачивали и способность говорить, и способность писать;

·   японцы при тех же ранениях утрачивали способность говорить, но сохраняли способность писать на основе иероглифики.

Это различие объясняется тем, что европейские письменности основаны на фонетических алфавитах, в которых каждая буква или их сочетание[154] обозначают определённый звук, а японская иероглифическая письменность основывается на том, что каждый иероглиф представляет собой символ некоего объективного явления или же субъективного образа некоего явления. Иначе говоря, текст, записанный на основе фонетической азбуки, структурно идентичен изустной речи, а японский иероглифический текст структурно аналогичен «раскадровке» некоего видеоряда.

В описанном выше различии в разных культурах последствий повреждений одних и тех же областей левого полушария головного мозга выразилась функциональная специфика правого и левого полушарий[155]:

·   правое полушарие ответственно за обработку образного и музыкально-мелодийного восприятия мира и моделирование течения событий в субъективных образно-музыкальных представлениях — оно несёт функцию образно-процессного мышления, оно мыслит процессами;

·   левое полушарие ответственно за дискретно-логическое восприятие мира и моделирование течения событий как некой последовательности шагов (ступеней, дискрет), в пределах каждого из которых детали для левого полушария не существуют при избранной степени детализации образов и процессов, за которые отвечает правое полушарие (слова складываются из звуков-букв соответственно структуре, определяемых морфологией и грамматикой языка; предложения — из слов, соответственно нормам грамматики).

Выделенное курсивом в предыдущей фразе говорит о том, что в психике индивида правое и левое полушарие в ходе интеллектуальной деятельности должны взаимно поддерживать друг друга. Если отказывает правое, то левое производит пустословие либо оперирует некими абстракциями, не соотносимыми определённо с реальной жизнью, и фикциями, которые в принципе невозможно соотнести с реальной жизнью; если отказывает левое, то неточности словоупотребления и сбои в логике, ведут к тому, что язык для такого индивида перестаёт быть средством общения и взаимопонимания с другими людьми. Если нет взаимосвязей правого с левым, то пустословие сливается с грамматической и логической неправи­льностью речи, «кубик Рубика» — миропонимание — собирается неправильно либо не собирается вовсе. Кроме того, правое полушарие не умеет лгать: человек лжёт левым полушарием[156].

На уровне сознания, и на уровне бессознательного деятельности каждого из полушарий, согласованности либо несогласованности их работы — соответствуют свои проявления.

Но надо отметить, что большинство людей в евро-амери­кан­ской цивилизации мыслят на уровне сознания преимущественно в лексике, а не в образах[157]. Вследствие этого деятельность правого полушария люди иногда отождествляют с деятельностью бессознательного, а деятельность левого — с сознанием. Тем не менее, отождествлять деятельность правого полушария с бессознательным, а левого — с сознанием (либо наоборот: правое — с сознанием, левое — с бессознательным) неадекватно тому, что реально имеет место в психике: в частности, если нравственные стандарты функционально аналогичны операторам условного перехода в алгоритмах, а нравственность — едина для сознания и бессознательного, то это означает, что некая логика работает и на бессознательных уровнях психики. Другой вопрос в том, как именно логика бессознательных уровней психики реализована.