— Кай? — прохрипела я, звук разрезал мое горло как лезвие бритвы. Мои руки накрыли кожу на шее, как будто могли успокоить плоть изнутри.
— Вот, — рядом со мной раздался тихий женский голос, стакан воды появился возле моего рта.
Длинные темные волосы и пара необычно голубых глаз показались на виду.
— Мэй, — сказала я, и она улыбнулась мне, хотя улыбка выглядела болезненной.
— Сестра, мне жаль... Мне очень-очень жаль... — плакала она.
Я не могла говорить. Слишком оцепеневшая, чтобы даже двигать своими губами.
— Они хотели меня, — плакала она. — Они приказали забрать меня... Райдер... Пророк Каин...
— Хочет всех нас назад, — донесся тихий голос слева, и маленькие пальцы обернулись вокруг моих. — Это правда, не так ли, сестра? Они хотят вернуть нас троих к нашим людям?
Мэдди. Моя Мэдди была со мной в этой комнате. Я хотела радоваться, но эмоции отсутствовали. Что-то случилось со мной. Что-то обособило меня. Мэдди приняла молчание за ответ «да» на свой вопрос. И правильно сделала. Это правда.
Кай сел на кровать и убрал длинные пряди волос с моего лба.
— Детка... — затих он, и я увидела боль, исказившую его лицо. — Эти извращенцы... то, что они сделали с тобой...
Я взяла его руку в свою и поднесла ее к его губам. Кай смотрел на меня долгое время. Затем сжал руки в кулаки и отстранился от меня, спрыгнув с кровати.
— Бл*дь! Я не могу справиться с этим!
Мэдди вскочила со стула рядом со мной. Дрожа, она опустилась на пол. Я наблюдала, как он расхаживал туда-сюда, его лицо искажал гнев, и попыталась сесть. Острая боль разрезала мою спину, и я стиснула зубы.
— Они, бл*дь, избили тебя, выпороли... ОНИ, БЛ*ДЬ, ИЗНАСИЛОВАЛИ МОЮ СУЧКУ! Мою сучку, и меня не было там, чтобы спасти ее!
Захныкав, я вздрогнула от гнева Кая. Услышав мое беспокойство, он остановился на середине шага, и его лицо поникло.
— Детка, это, черт подери, разрушило меня! Посмотри на себя, прекрасное тело... Они, бл*дь, покрыли шрамами твою идеальную кожу...
Он сделал три быстрых шаг, встав сбоку кровати, и я наблюдала, как он разваливается, но не могла избавиться от его слов.
Посмотри на себя, прекрасное тело... Они, бл*дь, покрыли шрамами твою идеальную кожу...
— Я люблю тебя, — смогла я прошептать, нуждаясь сказать эти слова вслух.
Кай прижался к моим губам в крепком поцелуе и сказал:
— Детка, черт, я тоже люблю тебя.
Я осмотрела его лицо на признаки лжи.
— Чертовски люблю тебя, детка. Дерьмо, ты везде: в моей голове, в моем гребаном сердце. — Наклонившись вперед, он покрывал поцелуями мое лицо.
С каждым ласковым прикосновением в моем животе порхали бабочки, но затем они превратились в лед, когда он сказал:
— Это гребаное лицо, Лило, чертовски красивое лицо. Я не мог вынести твоего отсутствия. Я мог думать только о твоих голубых глазах, о поцелуях твоих губ, этих солнечных длинных волосах, о том, как твоя киска обхватывала мой член. Меня сводило с ума то, что тебя не было рядом... моей женщины.
Моя нижняя губа дрожала, и Кай провел большим пальцем по моим губам.
— Не плачь, сладкие щечки. Я, бл*дь, не могу этого вынести.
— Я... я устала, — выдохнула я, мой голос был болезненным и сухим от жара огня. Я опустила взгляд, опасаясь, что он почувствует мой обман.
— Хорошо, малышка, — ответил он и встал. — Пойду поговорю со Стиксом. Позже вернусь проведать тебя. Просто поспи.
Я позволила себе посмотреть на его широкую мускулистую спину под жилетом, на то, как его нечесаные светлые волосы были стянуты в хвост, и на его накачанные ноги под джинсами. Он был по-настоящему идеальным, но я была не для него.
Я никогда не должна была влюбляться в него.
Когда дверь закрылась, я уткнулась головой в подушку и расплакалась. Это была уловка. Он скучал по моим губам, глазам... Боже, я ненавидела это лицо! Такой сильный и красивый мужчина как Кай никогда бы не полюбил меня просто за внутренний мир.
В этот момент я жалела, что не погибла в костре, потому что это чувство сейчас было хуже ожога на моей коже... или шрамов на спине.
Опустошение охватило меня, и последний кусочек надежды затух как свеча. Я всегда была всего лишь искусительницей.
Делай, как я говорю, моя маленькая Рапунцель. Подними головку, чтобы я смог рассмотреть твое красивое личико, эти сверкающие глазки.
«Нет! Нет», — думала я, когда слезы текли стремительным потоком.
Ты видела картинки в моей раскраске. Пророк Давид хочет, чтобы мы были ближе друг к другу, ибо близость приводит к единству с Господом. А ты такая красивая... соблазнительная. Я хочу прикасаться к тебе, как мальчик к девочке на картинке.
И мой отец, мой собственный отец...
Она искушает и меня. Я.... я согрешил с ней, брат Лука... я делал разные вещи... в моменты слабости...
И Кай, мой Кай...
Детка, в то мгновение, когда ты вылезла из той клетки кучу недель назад, я был потерян. Сошел с ума от твоего чертовски красивого лица, твоего убийственного тела, глаз, губ... Дерьмо, я помню, как видел тебя рядом с Мэй, напуганную, и был поражен, как будто гребаной молнией.
Это было фальшивкой... наша любовь — фальшивка...
Бл*дь, Ли, какого черта ты со мной делаешь?
Какого черта ты со мной делаешь?
Я вперилась взглядом в потолок и дышала... просто дышала. Но это было нехорошо. Я должна очиститься. Моя кожа была покрыта грязью и грехом. Я должна очиститься... Я ДОЛЖНА ОЧИСТИТЬСЯ...
Подняв одеяло, накрывающее меня, я поставила ноги на деревянный пол, стиснув зубы, когда наклонилась. Используя тумбочку для равновесия, я медленно побрела в ванную, залитую тусклым светом.
Поморщившись, я направилась в душ, затем потянулась к кабинке и повернула ручку воды, убедившись, что она будет ошпаривать... Мне было так холодно...
Зайдя в душ, я наслаждалась ощущением воды, покалывающей мои сшитые рубцы, уродливый красный крест на моем животе. Боль — единственное, что у меня осталось.
Пятнадцать минут спустя я вышла из очищающей воды, снова чувствуя себя грешной и грязной, когда воздух поцеловал мою кожу. Пар поднимался в ванной. Я вытерлась после душа, не трудясь накрыть свое тело, подошла к раковине и замерла, глядя невидящим взглядом в запотевшее зеркало.
Оцепенение охватило меня, парализуя каждое мое движение.
Все, случившееся за последние несколько месяцев, полностью разрушило меня. Преследовало меня, заставляло подвергать сомнению ранее непоколебимую веру и открывало мне то, кем я была: шлюхой, искусительницей, женщиной, которая единственная не могла быть с Богом. Женщиной, которая с рождения была порождением Дьявола, созданным шедевром, идеально вылепленной, запятнанными когтями сатаны.
Подняв дрожащую руку, я яростно вытирала мокрое зеркало, пока мое грешное отражение не показалось на виду. Я уставилась на девушку в отражении, мои губы поджались в отвращении. Она была красивой: золотистая кожа без изъянов, длинные светлые волосы, васильково-голубые глаза... самая впечатляющая маскировка. Создание наивысшего зла.
Каждая прядь платиновых волос была запятнана грехом, каждый сапфир в ее глаза горел безнравственностью, румянец на ее щеках расцветал безбожностью.
Мужчины стекались к ней, оказываясь рядом, попадая в ловушку сатаны. Они хотели взять ее, соединиться с ней в плотской манере, сходили с ума из-за изгибов ее тела, ее большой груди и роскошного розового рта.
Все рациональные мысли покидали их разум только от одного взгляда. Оставалась только одна, которая вовлекала их похоть в действие: ненасытное желание быть с ней. Как мотыльки летят на пламя, они купались в ее красоте, все это время дьявол радовался внутри нее, забирая еще одну душу, чтобы вечность гореть в аду.
Пророческие слова пророка Давида закрутились в моей голове, мучая меня и сокрушая мою душу:
— Остерегайтесь Окаянных. Один взгляд в их бездушные глаза, и вы окажетесь в ловушке похоти. Одно прикосновение их рта к вашей плоти, и вы будете жаждать их тел в ненасытной и плотской потребности. Их соблазнительные намерения очаруют вас, заманят в ловушку, чтобы вы исполняли их приказы, затем затащат вас в Ад, где вы будете вечно гореть.