Виктор выпрямился. Он как будто стал выше ростом.

Приблизившись к нему и трепеща от волнения, Александра прошептала:

— Что вы хотите этим сказать? Я не понимаю.

— Понимаете! Правда начинает до вас доходить… Разве его вы любили? Перед ним преклонялись? Сознайтесь! Да и разве может Арсен Люпен походить на этого вульгарного авантюриста? Как вы могли быть настолько слепой, чтобы не заметить этого?

— А кто же тогда этот человек?

— Вор! — заявил резко Виктор. — Вор и никто больше. Если ты посредственность, без воображения, и не блещешь умом, то ничего нет проще, чем присвоить себе чужую славу и пустить публике пыль в глаза. Нетрудно и женщине внушить, что ты Люпен, особенно если эта женщина ищет что-либо из ряда вон выходящее, щекочущее нервы, а то и просто невозможное. И разыгрывать перед ней роль Люпена до тех пор, пока события не разоблачат актера и не бросят на землю, как манекен.

Краска стыда залила ее лицо. Реальность ей стала ясна.

— Уходите же, — снова сказал он. — Люди де Бриссака знают вас и вас выпустят. — Если нет — лестница в вашем распоряжении…

— Я предпочитаю подождать.

— Подождать? Кого? Полицию?

— Мне все равно, — сказала она подавленно. — Однако… Одна просьба. Схватка внизу… Жертвы… не надо этого.

Виктор взглянул на де Бриссака, который был по-прежнему беспомощен и не способен на усилия. Тогда Виктор открыл дверь, добежал до конца коридора и свистнул. Появился один из сообщников де Бриссака.

— Скорее убирайтесь. Сейчас нагрянет полиция. И главное, уходя, оставьте открытой калитку.

Потом он вернулся в кабинет.

Де Бриссак не шелохнулся.

Александра не подошла к нему. Они даже не обменялись взглядами: двое чужих…

Протекли еще две или три минуты. Виктор прислушался. С улицы раздался рокот мотора.

Перед домом остановился автомобиль. Потом второй.

Александра вжалась в кресло и машинально царапала ногтями обшивку. Она была мертвенно-бледна, однако владела собой. Внизу послышались голоса, потом снова воцарилась тишина.

— Господин Готье и его агенты вошли в комнаты. Вероятно, они развязывают грека и его телохранителей.

В этот момент Антуан де Бриссак нашел в себе силы встать и подойти к Виктору. Его лицо было искажено страданием, пожалуй, больше, чем страхом. Он прошептал, кивая на Александру:

— Что с ней станет?

— Об этом не беспокойся. Думай о себе. Де Бриссак — ведь это твоя настоящая фамилия?

— Нет.

— А настоящую есть возможность установить?

— Невозможно.

— Преступления за тобой были? С кровью?

— Нет. Кроме удара ножом, нанесенного Бемишу. А больше я ничем не запачкан.

— Грабежи?

— Никаких веских доказательств не наберут.

— Короче, тебе грозит несколько лет тюрьмы?

— Не больше.

— Ты их заслуживаешь. А потом? Как будешь жить?

— Бонами Обороны.

— А тайник, куда ты их запрятал, надежный?

Де Бриссак улыбнулся.

— Лучше, чем тайник на колесах, устроенный д'Отреем в такси. Мой тайник ни за что не разыщут.

Виктор похлопал де Бриссака по плечу.

— Ну, пошли, надеюсь, ты все уладишь. Я не из злых. Ты мне отвратителен потому, что присвоил себе красивое имя Арсена Люпена, и тем самым принизил до своего уровня человека такой величины. Этого я не прощаю, и потому упрячу тебя за решетку. Но твою проделку в такси, если ты не проболтаешься на следствии, я тебе в вину вменять не буду.

Голоса послышались теперь у самой лестницы.

— Это они, — сказал Виктор. — Уже обыскали вестибюль и сейчас поднимутся сюда.

На него внезапно нахлынула волна радости, и он неожиданно принялся танцевать. Он проделывал па с удивительной легкостью. И было так комично, когда пожилой господин с седыми волосами выделывал удивительные антраша, приговаривая при этом:

— Вот, мой дорогой Антуан! Вот что называется «па Люпена». Они ничего общего не имеют с твоими недавними подскоками.

Переводя дух, он продолжал:

— А! Нужно обладать священным огнем, экзальтацией подлинного Люпена, который слышит шаги приближающейся полиции, один, окруженный врагами, и который мог бы кричать перед агентами: «Это он-то Люпен, скорчившийся тип? Нет, Виктор из светской бригады — вот кто настоящий Люпен. Если хотите схватить Люпена, арестуйте Виктора!»

Он внезапно застыл перед де Бриссаком и проговорил:

— Я тебя прощаю. Ни за что, просто за доставленную мне эту минуту… Я сокращаю твое наказание до двух лет, из них лишь год в тюрьме. А через год ты сбежишь. Согласен?

Ошеломленный де Бриссак пролепетал:

— Но кто же вы, сударь?

— Ты слышал это!

— Как? Вы больше не Виктор?

— Действительно, был Виктор Отэн, колониальный чиновник, кандидат на пост инспектора Сюрте. Но он умер, оставив все свои документы, в тот самый момент, когда мне пришла в голову мысль играть время от времени роль полицейского. Только ни слова об этом. Продолжай выдавать себя за Люпена, так будет лучше. И потом, не болтай о своем особняке в Нейи. И ни слова против Александры. Понял?

Голоса приближались.

Виктор, который пошел навстречу господину Готье, бросил на ходу Александре:

— Закройте лицо платком и, главное, ничего не бойтесь.

— Я ничего не боюсь.

Господин Готье появился в сопровождении Лармона и одного из агентов. Он остановился на пороге и с удовольствием оглядел представшее перед ним зрелище.

— Ну, Виктор, все в порядке?! — радостно воскликнул он.

— Все в порядке, шеф.

— А это Люпен?

— Собственной персоной под именем Антуана де Бриссака.

Господин Готье внимательно посмотрел на пленника, довольно улыбнулся и приказал агенту надеть на него наручники.

— Черт возьми! Это действительно щекочет самолюбие и доставляет удовольствие. Арест Люпена. Вездесущий, неуловимый Люпен, джентльмен-грабитель, наконец-то в ловушке. Полиции есть от чего торжествовать… Арсен Люпен арестован Виктором из светской бригады. Да, сегодня знаменательный день! Виктор, скажите, он хорошо себя вел, этот господин?

— Как ягненок, шеф.

— Но у него немного помятый вид.

— Ему слегка попало, но это ничего.

Господин Готье повернулся к Александре, которая сидела в кресле, прижимая к глазам платок.

— А кто эта женщина, Виктор?

— Любовница и сообщница Люпена.

— Дама из кинотеатра? Женщина из Бикока? И с улицы Вожирар?

— Да, шеф.

— Примите мои комплименты, Виктор! Какой удар! Вы это расскажете мне во всех деталях. Что касается бон Обороны, то они, разумеется, исчезли? Надежно упрятаны Люпеном?

— Они у меня, — ответил Виктор, вынимая из кармана пакет и из него девять бон.

Взволнованный де Бриссак подскочил на месте как ужаленный и резко бросил Виктору:

— Подонок!

— Вот, наконец, когда у тебя пробудилась чувствительность к окружающему. Надежный тайник, ты уверял? Старая канализация в твоей вилле! И ты называешь это местом, которое невозможно найти? Ты ребенок. В первую же ночь, оказавшись у тебя в гостях, я раскрыл его, — с иронией проговорил Виктор.

Он приблизился вплотную к Антуану де Бриссаку и чуть слышно проронил:

— Молчи… Все это я тебе возмещу… Семь или восемь месяцев тюрьмы, не больше. А по выходе хорошая пенсия, равная пенсии ветеранов войны, и сверх того — табачная лавочка. Идет?

Тем временем прибыли другие агенты. Они освободили грека и его людей, и он, поддерживаемый двумя телохранителями, жестикулировал и что-то возбужденно говорил.

Как только грек заметил де Бриссака, он сразу же воскликнул:

— Я его узнаю! Это он меня ударил и связал!

Вдруг он замер на месте с выражением ужаса на лице. А потом, протянув руку к этажерке с сувенирами, простонал:

— Они украли у меня десять миллионов! Альбом с почтовыми марками! Бесценную коллекцию! Я мог продать ее за десять миллионов. И это он, он!.. Пусть его обыщут… Презренный! Десять миллионов!

3

Де Бриссака обыскали. Он не оказал никакого сопротивления.