- Ты меня удивляешь, - хотя тон Толега так не звучал. – Очень хорошо. Я понимаю точно, что времени мало. Я сделаю припарку. В корзинке есть капли от боли. Эллида, останься здесь. Оуэн, ты знаешь правила. Двери открыты только для помощи Руарку. Если что-то попробуешь сделать, все кончится.

На прекрасный миг мы с Флинтом остались одни, но нас видели Руарк и его товарищи из камеры напротив. Но они были поглощены своим разговором, мы их не интересовали. Мы не обнимались, почти не говорили. Флинт поднял наши сцепленные руки к лицу и коснулся губами моих пальцев. Я смахнула слезу.

- Толег прав, - прошептал Флинт. – Тебя здесь быть не должно.

- Ты меня позвал, - тихо ответила я.

- Хотел увидеть. Не сдержался. Ты в порядке?

- Угу. Что с тобой будет? Что они сделают?

- Тише. Просто посиди. Просто держи меня за руку.

Сердце болело. Слезы появились за моими глазами. Я двигала нежно большим пальцем по его ладони.

- Тебе не нужно здесь быть, - сказал Флинт. – Когда я буду делать это. Пощади себя.

- Я хочу быть здесь.

Он закрыл глаза. Я думала, он ничего больше не скажет, но после паузы он добавил:

- Они сказали, ты ходила к королю. Получила для меня разрешение на это, - пауза. – Как он?

- Печален. Он предложил награду за помощь его сыну, так я и получила разрешение. Но… он говорил об Очи, своем сыне. С любовью. Говорил, что у него нет выбора в будущем. И на миг он показался другим человеком, - я не рассказала об угрозе, лучше Флинту не знать, что будет со мной и всеми вовлеченными, если Руарка не спасти.

Флинт какое-то время молчал, а потом открыл глаза и прошептал:

- Нерин? Приблизь свое лицо.

Я склонилась, желая прижаться щекой к его щеке, но удержалась.

- Я тебя люблю. Я верю в тебя. Береги себя. И когда наступит день, ты победишь, я знаю.

Мое сердце разрывалось, и я успела лишь прошептать:

- Я люблю тебя, - и по коридору прошел Роан и остановился у двери темницы. Флинт отпустил мою руку. Я выпрямилась, глотая слезы.

- Когда давать настой? – спросил Роан. – Он притих, можно дать ему без борьбы.

- Пусть сначала Толег нанесет припарку, - сказала я, хотя он говорил не со мной. – У Руарка будет больше шансов, если глаза Оуэна будут лучше, - я не верила, что Флинт собирался сделать это. Ему нужно было отдохнуть.

- Можешь дать ему настой, - сказал Флинт, закрыв рукой глаза. – Припарка не имеет значения.

- Бред, - твердо сказала я, зная, что больше плакать нельзя. – Тебе нужна припарка, и нужно поесть и попить перед началом. Но Руарку можно дать зелье сейчас, он проспит всю ночь, а проснуться может и сам.

След улыбки появился на губах Флинта.

- Не буду спорить, - сказал он.

Как только Галани спросил, попробует ли он, он начал сомневаться, что ему хватит сил, хватит воли. Он не знал, позволят ли ему темные дела, что он совершал для короля, годы, прошедшие после того, как он покинул Острова и мудрого наставника, сделать это. Он мог оказаться неспособным исполнить древнее искусство, которому его научил Оссан. Теперь он был не целитель, а разрушитель. Убийца.

Товарищ был в беде, и он согласился. И это было смешно, ведь он помнил воинов отряда Кабана, которых привел в засаду Регана недалеко от Тенепада. Он был не товарищем в тот день. Он был предателем. Он действовал ради дела, и дело было выше всего. Это было победой для мятежников. Но весь отряд пропал, силы короля ослабли. Он не чувствовал торжества. Это было еще одно пятно на его духе, еще один удар по хорошему человеку, которого Оссан благословил, отправляя в мир.

Теперь он сидел у изголовья кровати Руарка, руки его были по бокам от раненой головы мужчины. Он был за решеткой. Его глаза превращали друзей в тени. Роан старался его защитить, Толег, низкая фигура, стоял рядом, если потребуется. Галани возвышался вдали, рядом с ним был Таллис. А еще были два товарища Руарка из отряда Быка и Брокк у двери. Брокк был верен королю. Если бы Нерин не получила разрешение короля, Руарка убили бы. Он должен исцелить его, иначе Руарк умрет. Звучало просто.

Перемена в товарищах пугала, и даже в таком темном месте у него оставалась надежда. Не только Роан и Таллис, но и другие – Галани, который, по словам Роана, все сделал бы и без разрешения короля, друзья Руарка и люди из отрядов Оленя и Волка, что поддержали его подход к доброму народцу, хоть и знали, что Бридиан против. Люди хотели перемен. Может, это началось до того, как король заставил Буана убить Дувака на Собрании, до того, как Буан убил себя. Никто не знал, как это скажется на этом Собрании.

Роан нашептал ему тайный план, и он не верил бы в это до этой ночи, он пока не знал, сработает ли это. План был смелым. Опасным. От мыслей о нем колотилось дико сердце. Он сам давно думал об этом. Было ли такое возможно? Мог ли он творить добро, предавая свою силу? Он не мог объяснить Роану, что он не хотел сбегать. Он должен был быть здесь. Он должен быть в Летнем форте на Собрании. Подать голос. Высказать правду, даже если он умрет от этого. Нерин была рядом с Таллисом. Ему не нужны била глаза, чтобы видеть ее, она была каждый миг в его сердце. Она выбрала остаться. Несмотря ни на что, она будет с ним, будет смотреть. Что это будет для нее? Он мысленно повторял, что любит ее. Он уважал ее за такой поступок.

- Я начну, - сказал он. – Это может занять много времени. Можете заходить, но не шумите. Брокк, у главной двери нужен человек.

- Есть, Оуэн. Снаружи пара стражей. Никто не помешает.

- Спасибо, - он глубоко вдохнул. Услышал тихий голос Нерин: «Ты сможешь. Я верю». – Спасибо всем за присутствие. Если бы Руарка могло исцелить только добро, он бы уже был здоров.

Это было долго. Дольше, чем было бы во времена, когда он был полон надежды и сил. Когда он еще не ступил на путь, что привел его сюда, в эту крепость, в эту темницу, во тьму. Он медленно проникал в сознание Руарка. Он будто чинил гобелен, заменяя нить за нитью, он двигался среди осколков надежд Руарка, обломков его мечтаний, шел по горячему пути его ярости, безнадежности. Его боевой дух отвернулся от него и тех, кому он доверял. Он нашел ребенка, мальчика, что любил помогать отцу с лодкой, нашел паренька лет двенадцати, который смотрел, как мимо ехали воины, и мечтал стать таким. Он нашел гордого нового Силовика, что натирал серебряный значок отряда, ухаживал за конем, смеялся с товарищами за кружкой эля. Он видел и другие воспоминания, картинки, что были не такими целыми, но оставались важными частями Руарка.

Оссан учил его прясть медленно, осторожно. Кусочки нужно складывать нежно, словно трогать новорожденного, ухаживать за ягненком. Если поспешить, можно потерять контроль и навредить. Он вызывал добрые вещи, хорошие воспоминания, гордость, любовь, удовлетворение. Он сплетал новые мечты, что сделают Руарка сильнее: надежду, дружбу, смелость, братство, его отец, деревня, лодка, море. Он укутывал сознание Руарка тем, что он любил, что ценил, что делало его собой, и он вдыхал в его осторожные мечты надежду на будущее, невзирая на то, что могло быть. Надежда, что останется с ним, даже если он больше не сможет сражаться, ездить верхом или служить королю. Тебя любят товарищи, или они бы не делали этого. Твоя семья любит тебя. Ты можешь быть сыном, отцом, братом. Жизнь есть, мой друг. Пока тебе нужны мы, мы выступим за тебя.

Наступил рассвет за маленькими окошками наверху, он поднялся на ноги, пошатнулся, и боль с силой пронзила его тело.

- Осторожнее, - кто-то поймал его, не дав упасть, и опустил на скамейку. Боги, свет ослеплял. – Тише, - голос Толега, рука Толега на его ладони успокаивала. – Ты долго сидел. Не спеши. Эллида, воды.

«Эллида… что за Эллида?» - его глаза жгло.

Кто-то поднес чашку к его губам, кто-то прошептал:

- Все хорошо, Оуэн. По глоточку за раз.

- Нерин?

Имя сорвалось с его губ, и он понял, что натворил. Но было поздно, все его услышали.