Грузовик остановился. Гроуфилд встряхнулся, отгоняя мрачные мысли.

— Где мы?

— Нет, нет, — с улыбкой ответил Марба. — Ехать еще долго.

Мы просто остановились перекусить.

— Перекусить? — Гроуфилд взглянул на запястье, но часов не было, они исчезли вместе с не в меру болтливой одеждой.

— Почти час дня, — сообщил Марба. — Идемте? Остальные уже вылезли из кузова, и Гроуфилд с Марбой присоединились к обществу. Они спустились на залитую холодным солнечным светом тихую улочку какого — то городка, похожего на поселок в Новой Англии.

— Мне позволено узнать, где я? — спросил Гроуфилд.

— Разумеется. Это Роберваль, что на берегу озера Святого Иоанна. Мы примерно в ста семидесяти милях к северу от Квебека.

— Что — то не вижу я никакого озера.

— Надо думать, оно вон в той стороне.

— А что находится к северу отсюда?

— Почти ничего. Леса, горы, озера.

— Дороги? Марба улыбнулся.

— Со временем проложат и дороги, — сказал он и взял Гроуфилда под руку. — Угощаем, разумеется, мы.

Ресторан располагался в небольшом белом дощатом домике, который прежде был жилым. В уголке сидели за бутылкой красного вина трое бородачей в охотничьих куртках. Они вели беседу по — французски. Всего в грузовике ехало десять человек — водитель и девять пассажиров. Теперь они заняли три столика, разбившись по национальной принадлежности. За один сели трое выходцев с Востока. Водитель был с Кавказа, наверное, из Армении. Он сел вместе с двумя латиноамериканцами. Марба и еще двое чернокожих устроились за столиком у окна, выходившего в переулок, где стоял грузовик, и Гроуфилд присоединился к ним, стараясь держаться поближе к Марбе.

Официантка говорила только по — французски, но оказалось, что Марба владеет этим языком, и сложностей не возникло. Гроуфилд заказал телячью отбивную и спросил:

— Вам отпущены деньги на вино?

— Да уж наверное, — ответил Марба и заказал вина. Пока они дожидались своих блюд, Гроуфилд попытался завязать разговор с двумя чернокожими спутниками Марбы, но последний сказал:

— Извините, они не знают английского.

Гроуфилд взглянул на их бесстрастные физиономии. Оба негра были молодыми парнями, крепкими на вид, с широкими плечами и мощными шеями. Телохранители. Им и не положено изъясняться словами.

— А французский они знают?

— Нет. Только свой диалект, о котором вы сроду не слыхали. — Мог ли я услышать его на той пленке? — спросил Гроуфилд. — На пленке? — растерялся Марба.

— На той, которую вы мне крутили.

— О — о! Гроуфилд, я ведь уже сказал, что мы не убивали вашего дружка Карлсона.

— Сами — то вы эту пленку слушали?

— Разумеется.

— Вы распознали язык?

— В самом конце записи?

— Когда убивали Карлсона. Марба покачал головой.

— Нет, не распознал. Но не думаю, чтобы это было какое — нибудь африканское наречие. Ничего общего с известными мне африканскими языками.

Гроуфилд оглядел зал.

— У нас тут есть и азиаты, — сказал он, — и латиноамериканцы. И Бог знает, кто еще. Марба улыбнулся.

— Весьма разношерстная компания. Но мы прокручивали пленку разным людям, и никто ничего не понял. Язык, скорее всего, не восточный и уж наверняка не испанский или португальский и не производный от них. Значит, Латинская Америка тут ни при чем. — По — вашему выходит, что весь мир ни при чем, — ответил Гроуфилд.

— Не совсем так. А вот и наше вино! Когда официантка разлила вино по фужерам и ушла, Гроуфилд спросил:

— Какая же часть света нам остается?

— Есть несколько укромных уголков, — ответил Марба и отпил глоточек вина. — Весьма недурно. — Он поставил фужер. — Главным образом, конечно Восточная Европа. Ну, вот и еда.