— Он был хулиганом. Худшим из всех. И я не про обычную детскую жестокость. Нет, он был настоящим садистом, так что его боялась собственная мать.

— Можете описать его внешность?

— Средний рост и, я бы сказала, плотное телосложение. Не толстое, заметьте, а крепко мускулистое. Широкие плечи, большие руки. Ладонь, как два окорока. Казалось, он сможет остановить машину голыми руками, если бы захотел. Он играл в футбол, но оказался слишком жестоким даже для него. Так сильно избил другого ребёнка, что тренеру пришлось выгнать его из команды. Уверена, из-за этого он и слетел с катушек. Спорт — единственное, чем он гордился. Он всегда ходил в спортивной куртке, даже в тёплую погоду.

— Вы сказали, он был хулиганом. Что именно он сделал?

— Он убил мою Изабеллу. — Она вцепилась в ворот своего домашнего платья в синий цветочек. — Прелестнейшую персидскую

кошку

с белой шёрсткой и мягким нравом. Она была домашней кошечкой, но как-то раз выбралась на улицу и пропала. Я обошла район сотню раз, прежде чем нашла её повешенной на собственном заднем дворе. Он подвесил её, точно оленя для свежевания.

Меня замутило от этой картины. Подвесил её… точно как Ханну Фишер и Эфтон Делакур. Но на момент убийства Ханны Клейтон Мастерсон был мёртв уже много лет. Его жестоко убили, а тело оставили гнить под мавзолеем.

— Он пытал бедную кошку… — Тула осеклась, глаза застлали слёзы, и она поднесла платок к носу.  — Я так и не оправилась от этого зрелища. Стоит мне выйти во двор, как я вижу на том дереве повешенную Изабеллу.

Я пробормотала несколько слов утешения и дала ей время успокоится, сама пока переваривая услышанное. Чем больше я узнавала, тем более чувствовала себя сбитой с толку. Кто мог продолжить дело Клейтона?

— Как вы поняли, что это его рук дело?

— Ему хватило наглости этим хвастаться, — зло ответила Тула. — Затем он убил пекинесов Миртл Уилсон. Подвесил точно также как Изабеллу. Он убивал и других животных. Белок, кроликов, даже опоссумов. Мне стало ненавистно выходить на улицу, потому что не знаешь, кого могли подвесить на этот раз.

Я задрожала от гротескной картины.

— А полицию вы вызывали?

— Мальчик был слишком умён, чтобы попасться. В юном возрасте он уже знал, как заметать следы. А когда он вырос, люди стали бояться звонить властям, боясь, что он подожжёт их дом и они сгорят заживо во сне. А затем пропала девочка в Холстеде. Приехали детективы, и его увезли на допрос. Доказательств его причастности к её исчезновению так и не нашли, но, видимо, обнаружили что-то иное. Его отправили в колонию для несовершеннолетних преступников. А может, и в психиатрическую больницу. Его мама переехала, как только он исчез. Ни её, ни его я больше не видела. Да и того ребятёнка тоже, если подумать.

— Того ребятёнка?

Её лицо смягчилось.

— Это был тихий худенький малыш. Его мама арендовала дом в нескольких кварталах отсюда. Насколько я знаю, мать из неё была никудышная. Поговаривали, что она алкоголичка. Вечно приводила странных мужиков в свой дом. Какой пример она подавала сыну. У него не было шансов на нормальное детство. Я часто видела, как он часами шатается по улицам или сидит в одиночестве на крыльце. Наверное, поэтому он и связался с Клейтоном Мастерсоном. Бедняжка был так одинок. Эти двое стали неразлучны, но мне не кажется, что мальчик участвовал в убийствах животных. По крайней мере, не по своей воле.

— Что значит не по своей воле?

Она поддалась вперёд, взгляд затуманился.

— У речки был пустырь. Дети там частенько играли. Один из соседских ребятишек как-то сказал, что видел Клейтона и того мальчонка в подлеске. Клейтон подвесил старого шелудивого пса и пытался заставить «друга» убить собаку. Тот отказался, и тогда Клейтон связал их запястья и вложил нож в руку. Заставил погрузить лезвие в сердце бедного животного. — Она откинулась на спинку стула, сжав рукой горло. — Можете себе такое представить? Знаете, как я зову таких выродков? Прирождёнными убийцами, вот как.

Я боялась, что она могла оказаться права.

— А как звали второго мальчика?

— Я не знаю. Они с матерью практически ни с кем не общались. До меня доходили слухи, что она из благопристойной семьи, но от неё отреклись много лет назад. — Тула задумчиво нахмурилась. — Поговаривали, что она из Делакуров. Но знаете, что люди только не болтают.

На обратном пути от дома Тулы Маккей первым делом мне захотелось позвонить Девлину. Я совершила важную находку, но рассказать об этом непросто. Как объяснить, что призрак Клейтона Мастерсона и куртка с эмблемой привели меня к нему?

Нужно всё тщательно обдумать, а пока съезжу к Тому Геррити. Это он отправил меня к Итану Шоу. Очевидно, что он с самого начала знал, что именно я выясню.

С помощью телефона я пробила адрес «Геррити Инвестигейшнс». Офис находился к северу от Калхуна, недалеко от моего нынешнего местоположения.

Район

когда-то был

спальным

,

но

большинство первоначальных построек давно

переделали в квартиры

и

офисы,

либо

снесли, чтобы

освободить место под

уродливые кирпички, в которых располагались

различные предприятия.

Подъехав

к обочине

, я стала высматривать нужный дом.

Офис Геррити располагался в одном из

ветхий зданий,

старо

м дощатом доме в

чарльстонском стиле с

просевшим крыльцом

и

облупившейся краской

. Никакого сада, лишь разросшийся кустарник

и

некошеные месяцами

сорняки

.  

Выйдя из машины на покрытую трещинами пешеходную дорожку,

я

снова осмотрелась

.

После разговора с

Тулой Маккей

я не мог

ла

отделаться от ощущения фатума: чтобы я ни сделала, куда бы ни пошла, мне суждено столкнуться с убийцей.

Дверь была открыта

,

и

я

вошла

в некогда

элегантное

фойе

. Ныне запущенная комната с поношенной мебелью

: золотым

бархатным креслом,

изъеденным молью ковром

и

провисшими жалюзи — служила приёмной нескольким сомнительным

конторам.

Найдя имя Геррити и номер на

ряде

почтовых ящиков

,

я поднялась по

скрипучей лестнице

на второй этаж и

увидела нужную дверь в конце длинного полутёмного коридора.

Она была широко раскрыта, но в кабинете никого не оказалось. Я остановилась на пороге и огляделась. Как и всё здание, кабинет знавал лучшие времена. Лицом к двери стоял старый металлический стол. Из остальной мебели были лишь ветхие шкаф для документов и столь же ветхая пара пластиковых стульев.

Больше ничего. Видимо, из этой комнаты и состоял весь «Геррити Инвестигейшнс».

Проверив что в коридоре никого нет, я подошла к столу и рассмотрела разбросанные предметы. Ручки, сломанные карандаши, жёлтый блокнот, степлер, скрепки — ничего особенного.

Снаружи раздался скрип шагов, и я поспешила обратно к двери.

По коридору шёл мужчина, но это был не Геррити

.

Примерно

одного возраста

, но

незнакомец был

белым

,

на несколько дюймов ниже

и

на несколько фунтов

тяжелее Геррити

.

Я метнулась обратно к столу и вновь всё осмотрела. Единственной личной вещью оказалась фотография кадетов на выпускном. Стоило мне рассмотреть лица, как по телу пробежала сладостная дрожь открытия. Я узнала Тома Геррити и Девлина. И с опозданием… мужчину, которого только

что у

видела в коридоре.

Почувствовав его присутствие в комнате, я развернулась и увидела его в дверном проёме. Он засунул руку под куртку цвета хаки, словно хотел достать оружие.

 — Что, по-вашему, вы сейчас делаете? — прорычал он.

Я быстро поставила фотографию обратно на стол и попятилась, подняв руки вверх, в манере, которую, как я надеялась, он не сочтёт угрожающей.

— Я ищу Тома Геррити. У меня есть для него информация.

У него взлетели брови на лоб.