1 декабря 1934 года Сергей Миронович Киров был убит выстрелами в спину в коридоре Смольного в тот момент, когда рядом с ним не было охраны. Стрелял Леонид Николаев, который, согласно медицинскому обследованию, сделанному в тот период, имел неустойчивую психику. И поныне существует множество предположений о том, что за люди подстрекали убийцу Кирова и кто являлся организатором убийства. За короткий срок исчезли все непосредственные свидетели — офицеры НКВД, сотрудники охраны Кирова. Затем на основании приговора суда был казнен сам Николаев. Нет непосредственных свидетельств, которые подтвердили бы, что за убийством стоит Сталин. В то же время трудно себе представить, что это покушение могло произойти без его ведома. Ясно, что на классический вопрос, кому это было выгодно, сегодня может быть дан однозначный ответ.

Как видят те трагические дни свидетели того, что происходило? Прежде всего мы приводим воспоминания старой большевички Зинаиды Николаевны Немцовой, которая сама присутствовала на XVII съезде.

« — Это был съезд победителей?

— Съезд репрессированных. Так его потом называли в народе.

— Какая была атмосфера на съезде?

— Я приехала к открытию, за несколько дней. Пошла в гостиницу, где остановились наши ленинградцы… Петька Смородин, другие рассказывают мне, что делегации ходят друг к другу и договариваются: будем выбирать Генсеком Кирова. Согласие дали все делегации за исключением грузинской.

Петька мне говорит, что разговаривали об этом с Кировым. Киров сказал: «Не делайте этого». И будто бы сам рассказал об этом Сталину.

— Что собираются за него голосовать?

— Да. И сказал, что делать этого не нужно. Сталин его похлопал по плечику: «Этого я тебе никогда не забуду».

— И ведь не забыл?

— Да, не забыл. А внешне съезд проходил очень мило! Как съезд победителей. Все было «ура»…

— И все-таки на XVII съезде при всей его атмосфере победителей 300 голосовали-то против Сталина? Никто не выступил с трибуны против, но голосовали против.

— Голосовали за Кирова.

— Как вы расцениваете сам этот факт: открыто никто не выступил против Сталина, а тайным голосованием прокатили? Как вы к этому относитесь? К способности людей так себя вести? Для большевиков это ведь в определенном смысле новая система поведения. Не так ли? Двойственное сознание. Получается вроде бы не по-большевистски?

— Поэтому весь съезд и был арестован. Я лично такое поведение объясняю одним: люди не хотели раскола в партии. Представлялось: главная опасность — фашизм. Пойти сейчас на раскол нельзя. Ослабим государство. И знали: Сталин имеет опору. Тогда уже был Каганович. Страшная фигура…

— И все-таки, что дало Сталину вот это: против него голосовали почти 300 делегатов, но никто открыто не выступил?

— Сталину это сказало, что он силен. И может спокойно идти на расправу».

Достоверную картину махинаций вокруг выборов дает один из ближайших сотрудников Сталина и его верных сторонников Анастас Микоян, чьи воспоминания были опубликованы в 1987 году: «Об этом я узнал лишь двадцать с лишним лет спустя. После смерти Сталина из ссылки вернулись старые большевики А. В. Снегов и О. Г. Шатуновская. Первого я знал с 1920-х годов, а Олю я встретил еще в 1918 году, когда она была секретарем Степана Шаумяна в Баку. Хрущев тоже давно знал их. Они многое рассказали нам с Хрущевым, что мы представляли недостаточно ясно или о чем вообще не имели представления. Затем Шатуновская стала работать в КПК. Занимаясь делом об убийстве Кирова, КПК уже документально установила, что против него на XVII съезде было подано всего три голоса, а против Сталина — почти в сто раз больше. Председатель счетной комиссии Затонский и отвечавший за ее работу от президиума съезда Каганович конфиденциально сообщили об этом Сталину. Тот потребовал, чтобы и против него осталось три голоса. Подсчет происходил по 13 отдельным комиссиям. Членом одной из них был мой друг со времен духовной семинарии Н. Андреасян. Он рассказал, что только в его комиссии было вскрыто 27 голосов против Сталина. А членом большой счетной комиссии был Верховых, чудом уцелевший после 18-летнего заключения. Таким образом, становилось ясным, что, во-первых, Киров в глазах Сталина оказался соперником, а во-вторых, в партии, в том числе в ее руководящем эшелоне, даже после поражения всех оппозиционных групп, нарастало недовольство Сталиным. Все это на многое открыло нам глаза…

Сталин к Кирову относился вначале неплохо. Но потом произошли события, которые нельзя толковать иначе, как попытки «приручить» Кирова. Во внутрипартийной политике Сталин предпочитал опираться на Молотова, Кагановича, затем Жданова, а еще позже — Берию и Маленкова…

Рассказывая о Кирове, не могу не вспомнить фельетон в «Правде», подписанный фамилией «Зорич», об одном ответственном работнике, переехавшем из Баку в Ленинград в просторную квартиру, где обзавелся двумя собаками. Чистая демагогия! Но неприятно было, ведь все поняли, о ком речь. Между тем Мехлис никогда не поместил бы такой фельетон без прямого указания Сталина. А однажды на Политбюро организовал обсуждение «неудачных» фраз в статье Кирова, опубликованной в 1913 году!»

Личные качества и способности Кирова сыграли решающую роль в его политических успехах. Он был отличным организатором, выдающимся оратором, подготовленным большевистским руководителем. В 1925 году после поражения Зиновьева Сталину потребовался новый человек, которого можно было бы поставить во главе Ленинградской партийной организации, человек с крепкой рукой и с таким аппаратом, который был бы способен очистить от оппозиционеров эту весьма авторитетную и значительную, но по отношению к Москве всегда занимавшую независимую позицию организацию. Требовалось иметь такой аппарат, в котором не было бы сторонников бывшего, ныне опального руководителя. Для осуществления этой задачи был выбран Киров, хотя он, судя по его письму жене, сам был категорически против. Орджоникидзе тоже возражал против такого перемещения. Однако парадокс история в том, что Ленинградская губернская партийная организация, затем областная и городская партийная организации, ее секретариат за девять лет при Кирове, и особенно к концу этого периода, вновь приобрели специфические, ленинградские черты, снова стали влиятельным центром внутри партии. После убийства Кирова потребовалось несколько лет для новой, второй чистки от «оппозиционеров».

Киров был избран секретарем Ленинградского губкома в начале 1926 года на XXIII чрезвычайной губернской партийной конференции. Новый руководитель почти год вел упорную борьбу с местными кадрами, он выступил более 180 раз на митингах, где осуждалась оппозиция, а также на демонстрациях. Из центра несколько раз к нему направлялись на помощь авторитетные партийные работники. В то время в Ленинграде работали Петровский, Калинин, Ворошилов, одно время Дзержинский. Против Кирова выдвигались различные злонамеренные и лживые обвинения (например, в том, что он якобы никогда не работал в подполье). Наконец в 1927 году он смог заявить: «Ленинград мы очистили от оппозиции». Ранее, в 1926 году, Киров был избран кандидатом в члены Политбюро, тем самым была признана его выдающаяся роль в борьбе с оппозицией внутри партии.

В Ленинграде начался новый этап политической биографии С. М. Кирова. Попав впервые ряды политической жизни страны, он стал одним из тех, кто определял политику партии. Хотя его задача в Ленинграде была не слишком благодарной, все-таки в итоге он стал одним из самых любимых партийных руководителей в масштабах всей страны. Из работника аппарата он стал самостоятельной политической личностью.

В 1932 году в высшем руководстве партии проявились разные подходы по отношению к оппозиционным группам, существовавшим в то время. Во всяком случае, документально подтвержден тот факт, что Киров вместе с некоторыми другими членами Политбюро выразил несогласие со сталинским предложением о физическом уничтожении оппозиционной группы Рютина. Это было в конце 1932 года. Естественно, в то время Киров не выступал в роли оппонента политики индустриализации и коллективизации, однако он поднял голос против использования крайних средств, осудил террор.