И, о, Боже мой, я никогда раньше в своей жизни не чувствовала ничего подобного. Это полностью сводило меня с ума, и я не могла противиться тому, что мое тело тряслось на столе, а мои ноги обернулись вокруг его шеи.

– Ох, тебе это нравится, не так ли? – пробормотал он, прежде чем погрузиться обратно. Его язык скользил по моему клитору, посылая новые ударные волны удовольствия через мое дрожащее тело, и он лизал меня с лихорадочной энергией, которая заставила меня чувствовать себя самой вкусной женщиной, которую он когда–либо пробовал.

 Я хотела​ большего, большего, большего, но это ощущалось так чертовски хорошо, что я не смогла бы продержаться больше. Он жадно пил каждую каплю моих соков, прежде чем погрузить свой язык в мои складки. И это было все, что я могла принять. Мой оргазм пронесся сквозь меня, такой сильный и такой быстрый, что в моих ушах начало греметь от моего волнующего освобождения. Мое тело тряслось и дрожало, а моя киска туго сжалась в то время, как волна соков выскользнула из моего отверстия и растеклась по его губам.

– Это было только начало. – улыбнулся Уайетт, когда надвигался на меня сверху, его огромный член, стоял по стойке «смирно». – Ты уверена, что хочешь этого, детка?

– Я так ужасно хочу, чтобы ты был внутри меня. – я едва могла говорить после того, что только что произошло. Я была такой истощенной, что не могла себе представить, как бы я себя чувствовала после того, как он бы полностью закончил заниматься мной. Но я никогда в своей жизни не была ни в чем больше уверена.

– Я буду нежен. – он проткнул мою киску своим членом прежде, чем начал мягко скользить внутри меня, его толщина прижималась к моим нежным стенкам. Он легко вошел внутрь меня после того, какой мокрой меня сделал, и с помощью своего языка, и из–за моих собственных фонтанирующих соков. Тем не менее, было ощущение, что он едва мог поместиться внутри меня. Таким толстым и длинным он был. Не было никакой чертовой возможности, чтобы другие мужчины смогли сравниться с его величиной.

 Но, несмотря на то, что сквозь меня прошла вспышка боли, это было так хорошо, что я не хотела, чтобы он останавливался.

 Ни сейчас, да никогда.

– Так хорошо, детка? – спросил он, оставляя мягкие поцелую на моих щеках и на лбу. Он был таким нежным, таким ласковым. Это заставило мое сердце переполняться чувствами, когда он толкнулся в меня глубже, пока его выпуклая головка не нажала на что–то внутри меня. – Ты ощущаешься так хорошо, так сладко.

 Он начал раскачиваться на мне, медленно и неуклонно его член проскальзывал внутрь и выскальзывал из меня. Мои мышцы сжались вокруг него, когда снова внутри меня начало зарождаться удовольствия. Выгибая свою спину, я раздвигала свои ноги все шире и шире, желая, чтобы он был глубже внутри меня, хотя было ощущение, что я не могла вобрать его еще больше. Все, чего я хотела, – это быть как можно ближе к нему, чем я могла бы быть, а это означало, вобрать его настолько, насколько я могла это сделать.

Внезапно он поднял меня со стола, словно я весила не больше куклы, и перевернул меня, прижав лицом к столу. Он еще раз толкнулся внутрь меня, на этот раз с гораздо большей интенсивностью, чем раньше. Постанывая, я встала на цыпочки, чтобы поднять свой зад выше в воздух, чтобы дать ему больше доступа, чтобы он меня трахал так сильно, как только мог.

 И он это сделал. Его темп набирал скорость, его гениталии врезались в мою задницу, сводя меня с ума от удовольствия все сильнее и сильнее. Я извивалась и стонала, и сжимала бумаги, лежащие на столе. Было такое чувство, словно он заявлял на меня свои права, как на его собственность, показывая мне, насколько я ему принадлежала, независимо от того, как усердно и сильно он пытался оттолкнуть в сторону это чувство.

 Он схватил меня за талию и ударил меня по заднице, и его громкие стоны соединились с моими собственными криками желания. Я выкрикивала его имя, снова и снова, пока мое удовольствие не выстроилось в ревущее крещендо [прим. пер. музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение ]. Я снова кончила, сильно, так сильно, что мой крик разрывал мое горло. И, когда я вздрогнула, то почувствовала, как его член делал то же самое, его семя изливалось в мое тело.

 Он оставался внутри меня, когда наклонился, чтобы обернуть вокруг меня свои руки, его руки пощипывали кожу вокруг моего соска. Независимо от меня, сосок напрягся от очередного прикосновения Уайетта. Желание все еще ревело внутри меня, ненасытной. Из–за Уайетта. Теперь, когда я уже испытала, насколько хорошо быть трахнутой этим мужчиной, я его снова хотела. И снова. И снова. Я бы могла заниматься этим часами.

– Уайетт? – знакомый голос проник через дверь кабинета. – Ты здесь?

Знакомый голос. Голос моего отца. Дерьмо, не снова. Я взглянула на одежду, разбросанную по полу и на румянец на щеках Уайетта. Я знала, что мое лицо должно быть таким же раскрасневшимся, а мои волосы, должно быть, стояли во все стороны. Не говоря уже о запахе секса, висевшем в воздухе.

 Я схватила свою одежду с пола и поспешно оделась, в то время как Уайетт сделал то же самое. Возможно, он мог выскочить в приемную, прежде чем сюда вошел бы мой папа​, и мог бы провести его обратно на улицу, пока бы я не придумала способ отсюда улизнуть.

 Но подождите. Моя машина была у входа. Папа бы понял, что я здесь.

 Как только, Уайетт застегнул пуговицу своих джинсов, шаги замедлились у двери его кабинета.

– Бекка? – голова моего отца неожиданно проскочила внутрь, и все застыли на мучительное мгновение. Его глаза задержались на моем лице, прежде чем заскользили вниз к моей помятой одежде. Они направились к Уайетту, который выглядел таким же растрепанным, как и я. Его форменная рубашка все еще была расстегнута, показывая шесть кубиков его пресса. Не нужно быть ученым, чтобы точно знать, что здесь произошло.

– Уайетт? – голос моего отца стал ледяным, и он сжал дверь. – Пожалуйста, выйди в коридор. Нам нужно поговорить.

Глава 9

Уайетт исчез с моим отцом, не сказав мне ни слова. Он даже не посмотрел в мою сторону. Это было плохо. Это было очень плохо. Может быть, мой папа поймет. Я была взрослой женщиной, в конце концов. Несмотря на это, он всегда будет видеть меня своей маленькой девочкой, он должен был знать, что, в конце концов, я бы связалась с мужчиной, не так ли? И хорошо, возможно, его бы не волновало то, что его лучший друг был тем мужчиной, которого я выбрала, но в конечном счете, Уайетт уже был постоянной частью нашей жизни. Конечно же, он бы предпочел, чтобы с его дочерью был порядочный человек, которого он знал, а не какой–то городской мудак, которого он никогда раньше не встречал. Правильно?

 Все эти мысли, пролетающие у меня в голове, не остановили моей паники. Не тогда, когда я могла слышать громкие голоса, раздававшиеся дальше по коридору. Я шагала туда–сюда, туда–сюда, пытаясь ходьбой устранить тревогу из моего тела. Папа и Уайетт так долго были друзьями. Так же, как я хотела, чтобы Уайетт занимал более особую часть в моей жизни, так же я не хотела, чтобы мой папа лишился такой ​​дружбы. Он не был так дружен с кем–то еще. Они были товарищами, доверенными лица, абсолютными «лучшими друзья навсегда». Я ненавидела быть той, кто разрушит их дружбу.

 Повышенные голоса, наконец–то, стихли, и Уайетт вернулся в свой кабинет, моего папы нигде не было видно. Уайетт проскользнул в комнату, его тело было напряжено, его спина была прямой. И он снова избегал моих глаз, заставляя панику, терзающую мои внутренности, вырасти в десять раз.

– Твой отец хотел, чтобы я тебе сказал, что он ждет у входа, чтобы помочь тебе добраться до дома. Он говорит, что ты должна идти, ты сможешь вернуться в город, прежде чем станет слишком темно.

– Поможет мне добраться до дома? – мое тело начало трясти. – Вернуться в город, сегодня вечером?

– Правильно. Ты должна идти.