Никто никогда не пытался защитить меня, как Зверь смог защитить этих детей.

— Я находился в гостиной, так что мне досталось меньше всех... я смог выйти. Я не ушел далеко, упал во дворе, но я вышел из трейлера, прежде чем стало еще хуже. Я был... я был в огне. Буквально. Каждая часть меня горела.

Когда я приготовила завтрак и вручила ему чашку кофе, он медленно, с остановками, перешел к рассказу о том, как подумал, что умрет, а потом провел месяцы в больнице, мечтая о смерти. Боль, бинты, физиотерапия и так много операций, что он до сих пор был не уверен, как врачам удалось собрать его воедино.

— На счет детей, — сказал он, наконец. — Полицейские сказали, что они, вероятно, арестовали бы меня, невзирая на травмы и все остальное, если бы не... люди, которые видели, что я вовремя вынес детей. Они видели, каким злым и напуганным я был из-за них. Все понимали, это проклятая случайность, что я спас этих детей, ведь я даже не подозревал, что это место вот-вот взлетит на воздух.

— Ты знал, что они не должны были там находиться, — тихо сказала я. Я пододвинула к нему свой стул и села, протянув руку, чтобы положить ее на плечо мужчины. — Даже без огня, понимаешь? Ты защищал их от чего-то незначительного, а получилось, что от чего-то действительно значимого. Ты бы помог им в любом случае, и, в конечном счете, ты помог им очень сильно. Это... это замечательно.

— Некоторое время они находились в приюте, и когда я более-менее начал выглядеть прилично, им позволили навестить меня. Славные детишки. Они обняли меня на прощание, а после их ухода я проплакал около двух часов.

— Ты спас их, — спокойно произнесла я.

У него был отрешенный взгляд. Я видела, как Зверь моргал всякий раз, когда я начинала говорить, но он был слишком далек от того, чтобы ответить на мои слова. Было что-то еще, что мужчина хотел рассказать, и нужно было разобраться со всем этим. Разговор пришлось продолжить.

— Их забрали бабушка и дедушка, — сказал он. — Они прислали мне милую записку, что пытаются двигаться дальше, попросив меня не пытаться связаться с ними снова.

— Оу, — произнесла я.

— Ага, они наверняка подумали, что я заявлюсь под кайфом и начну просить денег, — сказал Зверь.

Моя рука все еще лежала у него на плече, которое я потирала круговыми движениями. Это было самое долгое прикосновение, которым я когда-либо дотрагивалась до него, и я не могла поверить, как хорошо оно ощущалось. Я знала, что должна была сосредоточиться на рассказе; знала, что это было больно и обидно, и чувствовала себя так плохо из-за этих детей, но что-то внутри меня требовало прикасаться к Зверю и дальше.

— Я бы этого не сделал, — сказал он с горечью. — Некоторое время я был единственным парнем, кто мог приготовить приличный мет. Понимаешь? Я зарабатывал столько, сколько хотел, а другие укурки были готовы на все ради меня.

— Могу поспорить, что все девчонки были твоими, — не задумываясь, выпалила я.

Он поморщился.

— Хорошая шутка, — сказал Зверь. — Девушки, которых ты встречаешь, продавая им мет, точно не тот тип девушек, которых ты захочешь привести в дом своей матери.

Я ничего не сказала. Ведь я ничего не знала об этом.

Мне никогда не хотелось привести кого-то домой, кроме... погодите, был один человек. Я представила Кристал и Карлу, приносящих Зверю мультик о Принцессе на диске, который он терпеливо, милосердно выдерживает до конца и улыбается.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — произнесла я. — Я надеюсь на это.

— Заметь, я не был тем, кого бы ты привела домой к маме, — сказал он. — Я до сих пор не такой парень. Все тот же лузер, даже если больше и не наркоман.

— Мне кажется, что Кристал и Карла действительно полюбили бы тебя, — сказала я. — Сначала, ты бы посмотрел с ними мультфильм про Софию, а потом девочки накормили бы тебя печеньем.

— Это... — начал говорить он. — Ага, я бы на это согласился.

Зверь слегка улыбнулся.

— Ты не тот, кого стыдно представить родителям, — спокойно сказала я. — Ты не тот, с кем девушке будет страшно или неловко встречаться. Ты хороший парень, и я тебе доверяю.

Когда его губы растянулись в настоящей улыбке, то Зверь стал выглядеть на несколько лет моложе. Шрам на лице мужчины не смог скрыть блеск его глаз и нежный взгляд, которым он меня одарил.

Я наклонилась и прижалась губами к его волосам.

Это вызвало небольшой заряд электричества, от которого я ощутила легкую волну желания.

Я наклонилась еще немного, и мои глаза закрылись сами по себе, когда наши губы оказались напротив друг друга. Но прежде, чем они встретились в поцелуе, который Зверь и я так жаждали, мужчина отстранился.

— Табита, — позвал он. — Это неподходящее время.

Я сглотнула и отвела взгляд.

Я думала, что он сказал, что я нравилась ему; думала, что Зверь хотел поцеловать меня.

Я ошиблась и теперь хотела сбежать и спрятаться, чтобы больше никогда не попадаться ему на глаза.

Как я могла быть настолько глупой?

— Я хочу этого, — сказал он, потянувшись ко мне и взяв меня за руку, чтобы погладить большим пальцем костяшки моих пальцев. — Окей? Клянусь, я так хочу поцеловать тебя, что мне аж дурно.

Я так ничего и не ответила.

— Не думаю, что один из нас на самом деле хорошо спал этой ночью, а потом у нас произошел этот весьма напряженный разговор, — сказал мужчина. Я взглянула на него, заметив его добрый, пытающийся понять меня взгляд. — Это ощущается таким естественным — поцеловать тебя после того, как я излил душу, но я не хочу, чтобы это было единственной причиной нашего поцелуя, хорошо?

— Думаешь, что мы об этом пожалеем? — спросила я.

— Ну, честно говоря, нет. Лично я не буду. По крайней мере, я надеюсь, что не буду, но если один из нас начнет сожалеть, то это будет весьма хреново. Я не хочу, чтобы кто-то из нас вообще сомневался хоть в чем-то.

— Я понимаю, наверное, — произнесла я.

Я вырвала свою руку из его ладони.

Зверь напрягся.

Момент был испорчен. Я не чувствовала, что могла быть в чем-то уверена, тем более в поцелуе.

— Это колбаса подгорает? — спросил он.

— Нет, я переключила конфорку на минимум, — сказала я, качнув головой. — Я сделаю огонь побольше, и мы сможем поесть очень скоро.

— Звучит отлично, — сказал Зверь, и облегчение осветило его лицо. — С тобой все в порядке?

— Ага, — сказала я.

Когда пару минут спустя он начал есть свой завтрак, у него в кармане зазвонил телефон. Зверь проверил его и поморщился.

— Я должен ответить, извини, — сказал он.

Когда я сказала ему: «Никаких проблем», мужчина вышел из-за стола.

Я встала, чтобы проверить колбасу, которая все еще лежала на сковороде, и поняла, что почти могла расслышать его слова через вентиляцию старого дома.

Я наклонилась вперед и прислушалась.

— ... очень долго, — произнес Зверь. — Я вчера звонил тебе пять раз.

Пауза.

— Слушай, я знаю, она говорит, что все нормально, но она хочет упрятать Джонни за решетку, так что это все, о чем она может думать. Я говорю тебе, она должна на некоторое время отступить и пойти к врачу. Джонни ударил ее довольно сильно.

Пауза.

Мой отец. Зверь, должно быть, говорил о женщине, которая приезжала накануне. Она была копом, а не наркоманкой. Вот в чем причина, почему Зверь не отреагировал тогда. Это все было частью какого-то плана.

— Хорошо.

Пауза.

— Она в порядке. Мне пришлось сказать ей сегодня утром. Она наконец-то спросила.

Пауза.

— Я не уверен. Она выглядит вполне хорошо, однако многого не рассказывает. Я не думаю, что она доносчица, она не такая. Кроме того, Джонни бы ей не поверил.

Пауза.

— Ага.

Пауза.

— Ладно.

Пауза.

— Хорошо.

Пауза.

— Да, но...

Пауза.

— Я скажу ей. У тебя есть мое слово. Я же не сказал ей, что был замешан в этом, пока она не спросила, не так ли? Я напишу точное время, когда это произошло, все это. Я не буду пренебрегать документами. Я не забуду, окей? Могу я идти?