Кстати, вначале ее мать, узнав о несчастье, на мою маму не на шутку ополчилась, обвиняя ее в случившемся, что мол, зачем взяла Наташу с собой, но потом, осознав видно, что только благодаря ее стараниям Наташа и выжила, долго ее благодарила.

21

Лето закончилось, и вновь я пошел в школу. Школьные дни пролетали как один миг и что-то сейчас вспомнить из школьной жизни интересное, уже не удается. Работали с классом на школьном огороде, подметали кленовые листья, которые осенью засыпали все школьные аллеи, ездили с классом в Питер, в музеи, после школы частенько ходили в ДК фильмы и мультфильмы смотреть...

А вот дома у меня начались жизненные проблемы. У моей матери стала помаленьку "съезжать крыша". Точнее она съехала сразу, в один день, но поначалу, я не понимал этого, хотя вскоре и я и бабушка, начали замечать странности в ее поведении.

Бывало она сядет где-нибудь в комнате и то смеется чему-то своему, то заплачет, то песни во все горло начнет петь, то разговаривает сама с собой, причем не просто разговаривает, а спорит с кем-то во все горло, чуть ли не до хрипоты. И причём совершенно не реагировала на нас с бабушкой. Бывало бабушка подойдёт, тронет ее за плечо, спросит: "Что с тобой. Римма?" А та ноль внимания и продолжает какую-то околесицу нести.

С этого времени, не проходило и года, чтобы мама несколько месяцев не проводила в психиатрической больнице №6 (Это в Питере, за Александро-Невской лаврой).

Возвращалась она оттуда в норме и с пол года все вроде было нормально, как всегда, а потом у нее опять начинался "бзик" и ее снова увозили в больницу. Здесь наверно коротко, стоит рассказать, из-за чего у моей мамы начались проблемы с психикой. Ведь без причины с ума не сходят.

(Пишу по ее рассказам) Когда она училась в художественной школе в Питере, куда она поступила сразу по окончании школы в Петро-Славянке, она влюбилась в своего учителя по рисованию. И влюбилась конкретно, без памяти, хоть он был и намного старшее ее и был к тому же женат, имел детей.

К концу обучения в художке, она даже призналась ему в любви, но он объяснил ей, что разрушать свою семью не собирается, что все это ее детские фантазии и т.д.

В дальнейшем, до полного окончания художественной школы, у них больше не было разговоров о ее чувствах. Моя мама страдала молча, про себя. А спустя много лет, когда моя мама, сама уже вышла замуж и родила меня (кстати, она и замуж вышла за моего отца, потому, что он был внешне очень похож на ее любимого учителя), она вдруг узнает от подруг, как раз в этом 1973 году, что ее учитель развелся и теперь живет один.

Уж не знаю, что ей втемяшилось в голову, но она решила, что это он из-за нее развелся и что у них все ещё может получиться. Она помчалась к нему в Питер, на крыльях вновь вспыхнувшей любви, для нового признания.

Но… признавшись опять ему в своих чувствах и даже проведя с ним ночь, она утром услышала от него: "Хер тебе достанется моя квартира, катись в свое село!" Ну вроде, как он подумал, что она всю эту любовь свою придумала, чтобы прибрать к рукам его большую квартиру.

Должен заметить, что всю свою юность, моя мать прожила, что называется "в розовых очках". Она даже узнала, откуда дети рождаются, только в 18 лет!, — все думала, их из задницы достают, или живот разрезают. А когда у нее начались первые месячные, думала что умирает, так как ее мать никогда с ней на эти темы не разговаривала. Да и вообще, в обществе того времени, эти темы старались не обсуждать. И уж тем более с детьми и подростками.

И вот, видно, после такого ответа любимого учителя, что-то в мозгах у нее переклинило, замкнуло, и возвращаясь тогда от него домой, по Невскому проспекту, она впервые услышала какие-то голоса разговаривающие с ней.

Началась болезнь, которая так и не отпустила ее до конца жизни. Был поставлен диагноз: "вяло-текущая шизофрения", а спустя несколько лет ей вообще дали вторую группу инвалидности... Некоторое время она ещё проработала на фарфоровом заводе, но там вскоре узнали, что она шизанулась, так как пару раз ее прямо с завода увозили в дурку и конечно постарались от греха подальше, от неё поскорее избавиться.

Первые, начальные классы моей учебы, она еще старалась следить за моей учебой, проверяла домашние задания, заставляла учить устные предметы, и я учился на одни пятерки и четверки. В дальнейшем, начиная где-то с четвертого класса, у меня в дневнике появились и тройки и двойки. Матери было уже не до моей учёбы.

В начальных классах учиться мне нравилось, но, в дальнейшем, домашние задания, если мать была в больнице, я почти не делал, а бабушка моей учебой вообще не особо интересовалась, предпочитая копаться в своем любимом огороде, или заниматься перестройкой и усовершенствованием нашего дома.

22

Первого сентября 1973 года я пошел во второй класс. Вновь начались дни учебы, похожие друг на друга, как две капли воды. Впрочем, были конечно и особо запомнившиеся дни, когда наш класс освобождали от учебы и везли нас либо в какой-нибудь музей, либо в цирк, или в зоопарк. И таких дней в учебном году было довольно много. К нашему культурному развитию в школе относились весьма серьёзно. Ездили мы с классом и на спектакли в ТЮЗ и на какие-то кукольные спектакли.

Вообще, должен честно заметить, что к обучению детей тогда, в дни нашей юности, относились более основательно, чем сейчас.

После школы, если мамы не было дома, я закидывал свой портфель куда подальше и бежал играть к своим друзьям. Если же мама была дома, приходилось сначала сделать домашние задания и лишь потом бежать гулять. Кстати домашними заданиями в первом, втором классах, моя мама порой доводила меня до слез, заставляя переписывать целую страницу, а иногда, и всю тетрадку, из-за одной какой-нибудь помарки или кляксы.

Моя бабушка, к этому времени уже ушла на пенсию, и все свободное время посвящала теперь либо перестройке нашего дома, либо постройке на нашем огороде теплиц и парников.

В этом ей помогали местные мужички за спирт, которого у нее всегда было много, так как, даже уйдя с фанерного завода, у нее остались там хорошие связи, и достать чистого спирта для нее не было проблемой.

Она то начинала перестраивать нашу веранду, то пристраивала к дому новую кухню, то ей вдруг хотелось сделать теплицу с печкой, чтобы что-то выращивать круглый год, то переделывала подвал для выращивания грибов шампиньонов. Идей было множество, спирта тоже, и мужичков желающих заработать этот спирт так же всегда хватало, так что на нашем участке всегда кипела работа. Одним из таких мужичков-помощников, был ее друг Дмитрий Казаринов, изрядно любивший выпить, но с золотыми руками. Он ей во всем помогал и был частым гостем в нашем доме.

Но этой осенью я его невзлюбил. В конце лета, мама купила мне морскую свинку, и я частенько выпускал ее погулять по комнате. И вот однажды я ушел гулять, а вернувшись, наткнулся на крыльце на как всегда выпившего Казаринова, который стоял с топором в руке. Он, увидев меня, с гордым видом говорит: "Иди, посмотри на кухню, какую я огромную крысу зарубил! Она там еще лежит!".

Я, уже предчувствуя беду, захожу на кухню, и вижу свою любимую морскую свинку с отрубленной головой. У меня конечно истерика, Казаринов ничего не понимает, мама и бабушка успокаивают и обещают купить новую свинку…

Насилу тогда меня успокоили и через какое-то время Казаринов в знак примирения, подарил мне щенка дворняжки, но я все равно его с тех пор не особо жаловал. Хотя, потом, он, устроившись грузчиком в магазин, постоянно покупал мне мороженое, или конфеты, как только видел меня возле магазина.

Закончилась осень, незаметно пролетел декабрь, запомнившийся мне лишь моим днем рождения, который всегда проходил весело. Моя мама как всегда накупила всяких сладостей и лимонада. Я позвал всех своих соседских друзей и подруг и мы целый день ели, играли, опять ели, бегали на улицу играть и опять возвращались к столу. Вновь начались зимние каникулы.