Ему казалось, что в этот раз пришлось избегать экскубиторов и глифов куда чаще, чем обычно, и Пардью подумал, что Логир, возможно, прав, и за ним следят. Глубоко вздохнув, он попытался найти в себе смелость пересечь улицу и подойти к указанному месту.

Пока он собирался с духом, ставни над его головой открылись и снова закрылись, и через секунду кто-то взял его под руку и повел к тому месту, куда он смотрел.

Пардью не смотрел на своего миниатюрного спутника, но понял, что это, наверное, женщина или, может быть, мальчик. Эта мысль ему не понравилась, ведь он пошел сюда сам, чтобы спасти мальчика. Он потер пальцами левой перчатки о ладонь, чтобы убедиться, что осколки на месте. Они были на месте.

Лишь в паре метров от двери лавки спутник Пардью притворился, что падает, и поставил священнику подножку, повалив на мостовую и его.

Пардью приготовился вскочить на ноги и защищаться.

— Не двигайся, — прошептал его спутник, склонившись над ним и притворяясь, что обыскивает. Пардью спрятал левую руку за спину и увидел, что смотрит в лицо мальчика примерно четырнадцати лет. Мальчишка сильно пнул его в живот и, завизжав, бросился бежать.

На мостовую позади Пардью пролилось еще немного света, когда открылась дверь лавки и на помощь священнику вышел высокий крепкий мужчина с хмурым лицом. Пардью продолжал притворяться, позволив ему помочь себе, хотя помощь не требовалась, и высокий человек поддерживал его, когда они оба вошли в питейное заведение. Должно быть, это и был его связной.

— У тебя информация? — спросил Ревере, склонившись над Пардью, словно чтобы осмотреть его раны, хотя никто в комнате не мог их видеть, кроме вдовы.

— Ревере? — спросил Пардью. — Айя…

— Император спаси нас, — прошипел Ревере, пристально глядя на младшего священника. — Никаких имен и никаких званий.

Пардью смотрел в глаза Ревере секунду или две, не вполне понимая, что он там видит, но, тем не менее, испытывая страх. Медленно, все еще глядя на старшего айятани, он снял перчатки и положил их на стул рядом с маленьким открытым очагом. Он протянул руки к очагу, чтобы почувствовать тепло желтого пламени.

— Я погреюсь немного, — сказал Пардью, — и пойду. Никому от этого хуже не станет.

Он больше не смотрел на Ревере, и через несколько минут, собравшись с духом, вышел из комнаты, оставив ее в том же виде, в каком вошел, только теперь его перчатки лежали на стуле. Ревере подобрал их и сунул в карман. Скатав с пола клеенчатый коврик, он поднял вделанную в пол ручку люка, ведущего в подвал.

— Священник? — спросил Озия буфетчицу, поднеся стакан к губам.

— Их двое, — ответила женщина.

Озия получил подтверждение, что осколки, наконец, достигли места назначения. Он поставил стакан на стойку и ушел.

Ревере не смотрел на осколки, он просто отдал их Бедло, втиснув их ему в руку.

— Делай что должен, с благословением Императора, — прошептал айятани.

— Император хранит, — сказал Бедло, глядя в глаза священнику.

Он подождал, пока старик благословил их всех и помолился над их оружием, прежде чем оставить их. Потом, пока Маллет разбирал лазганы и автопистолет, а остальные стояли на сторожевых постах, Бедло осмотрел керамитовые осколки. Их пришлось рассматривать в лупу, но вскоре Бедло смог разглядеть знаки на них — указания направлений по компасу на лицевой стороне и цифры, обозначающие градусы и минуты на обратной. По румбам компаса Бедло аккуратно расположил осколки в нужном порядке, начиная с севера, перевернул их и увидел направления.

Повернувшись к Маллету, он сказал.

— Дай мне карту. Должно быть, это не одно место.

Маллет снял с пояса палочку немногим больше карандаша, цилиндрическую, примерно полсантиметра в диаметре. На ней не было заметно никаких швов, но Маллет быстро разломил ее пополам и начал извлекать из нее что-то. Вскоре он вытряхнул из нее кусок шелка размером около сорока пяти квадратных сантиметров, покрытый множеством тонких линий и крошечными надписями, расчерченную на квадраты, со стрелкой, указывающей на север и координатами по краям.

Карта была ценнейшим ресурсом, ее рисовал вручную несколько лет и перерисовывал при любой возможности один из подпольщиков, ныне покойный.

Маллет дунул на пол между собой и Бедло, подняв облачко тусклой пыли, и положил карту, повернув ее к командиру.

Бедло методично осмотрел карту, отметив пальцем их положение на данный момент. В другую руку он взял пустую палочку и, перепроверив координаты, отметил на карте еще два места, образовав между тремя точками неправильный треугольник. Потом он снова отметил первую точку, указав на их изначальное положение.

— Это меньше чем в километре отсюда, — сказал Шуи, заглянув через плечо Маллета.

Маллет взял карту и начал снова ее сворачивать.

— Наверное, в том месте тайник, — сказал Бедло. — Другие координаты — этот что-то еще.

— Даром ничего не бывает, — произнес Маллет.

Бедло поднял глаза и подозрительно посмотрел на него.

— Другие координаты — это место, на которое нужно совершить нападение, — сказал он. — Они хотят, чтобы мы отработали полученное, проявили себя.

— И? — спросил Шуи.

Бедло протянул руку в направлении Маллета.

— Дай это мне, — сказал он.

Маллет швырнул ему древний лазган, от которого так и не смог добиться правильного звука при выстреле. Секунду Бедло подержал его в руках. Потом он сжал ствол обеими руками и, размахнувшись, со всей силы ударил прикладом в комковатую рокритовую стену подвала. Разлетевшись о стену, лазган издал в точности тот треск, который должен был получаться при нажатии спускового крючка. Бедло разбил его с такой силой, что остаток ствола в его руках сильно погнулся и стал практически неузнаваем. Бедло бросил его на пол, но Маллет уже копался в обломках в поисках чего-нибудь полезного.

— Видеть больше не хочу этот кусок дерьма, — сказал Бедло. — Достаньте немного огнесмеси, и я покажу, как надо жечь.

Пардью смотрел на пять склоненных голов перед ним. Пятеро верных его прихожан стояли вокруг него полукругом. Лица их всех были ему знакомы, хотя и были скрыты густыми тенями от склоненных голов. Айятани не ожидал снова увидеть Логира, но Логир был здесь — шестой прихожанин — и смотрел прямо на него. Он не склонил голову в молитве Императору. Пардью задержал на нем пристальный взгляд, продолжая читать последнюю молитву, и Логир медленно опустил голову и закрыл глаза.

— Ты вернулся, — сказал Пардью, когда остальные ушли.

— Человек ищет утешения и укрепления силы там, где может, — не моргнув, ответил Логир.

Пардью хотел сказать что-то еще, но не мог придумать, что именно.

— Ты хотел узнать, доставил ли я осколки? — спросил он наконец.

— Нет, — ответил Логир. — Добрый вечер, айятани.

— Император хранит, — машинально произнес священник, и Логир проскользнул через низкую дверь в темную аллею на улице.

Пардью поспешно спрятал молитвенник под одежду, приготовившись последовать за рабочим. Он хотел посмотреть в лицо Логиру, но не знал почему. Впрочем, это не имело значения; он все равно опоздал. Когда Пардью вышел в аллею, там не было никого, даже мальчика.

Люди на Рередосе редко ходили группами. Группы местных жителей вызывали подозрение у солдат оккупационных войск и заставляли глифы нервничать. Допускалось ходить по двое, но лишь женщины и дети могли ходить по трое и больше, и то не всегда без помех.

Поэтому ячейка Бедло не могла идти к тайнику в полном составе, и Бедло приказал своим подпольщикам разделиться и следовать разными маршрутами.

Бедло хотел бы, чтобы старый айятани поддержал их, но не знал, придет Ревере или нет. Бедло не был его начальником, и знал, что если Ревере перед кем-то и отвечает, то лишь перед Императором. Поэтому Бедло мог лишь сообщить ему время и место нападения и ждать. Но Бедло был начальником Шуи, и приказал ему идти к месту сбора вместе с новым рекрутом Эйлли. Бедло знал, что Шуи сообразительный и ловкий парень, который без проблем смог бы завербоваться в Имперскую Гвардию, если бы война не отрезала Рередос от Империума; но Бедло еще не доверял Эйлли, который лишь недавно присоединился к подпольщикам и мог оказаться обузой.