Мои размышления прервала девочка лет десяти, она стояла возле шлагбаума и смотрела на меня.
– Дяденька, а там в кустах пьяный военный валяется. Меня мама попросила вам сказать.
– А где твоя мама?
– Она в магазине работает, он у нас сигареты покупал, – сказала она, показывая рукой в сторону автобусной остановки.
– Спасибо тебе, девочка, а теперь беги к своей маме, – сказал я, отправляясь в будку часового.
Андрей тем временем заваривал чай.
– И как ты пьёшь его в такую жару?
– Привычка, я, когда в Казахстане служил, от казахов перенял.
– Поступила информация, что возле остановки лежит военный, я пойду, проверю.
Отдав автомат Андрею, я направился к остановке. Метрах в пяти возле магазина лежал человек в камуфляже, возле него уже стояли двое парней. Они, смеясь, что-то обсуждали. Подойдя ближе, я увидел, как возле кустов на земле лежал знакомый мне «АКС», с поцарапанным цевьём. Валявшимся на земле военным оказался Грузин.
«Из-за чего же он так напился? – думал я. – От скуки? А может он знал, что-то чего не знали мы?»
Зайдя в будку, я показал автомат удивлённому Андрею.
– Воевать не воевал, а уже трофей нашёл.
– Кто же там был?
– Грузин. Андрей, звони в караул, пусть вызывают к нам на «КПП» Серёгу-24, афишировать этот случай я думаю не стоит.
После того как Серёга-24 взял у меня автомат Грузина, я впервые заметил на его лице растерянность. Если раньше война для него была лишь новой работой, с которой он неплохо справлялся, то случай с Грузином задел в нём что-то личное, ведь по закону военного времени они теперь должны были предпринять какие-то меры.
После обеда количество желающих вступить в ополчение увеличилось – то ли сказывались участившиеся обстрелы пригорода, то ли повлияла подбитая «БМП», прорвавшаяся так глубоко в город.
Большую часть прибывающих добровольцев составляли молодые ребята. Перед шлагбаумом появился солидный, очень преклонного возраста, интеллигентного вида мужчина.
– Молодой человек, я доктор медицинских наук, знаю приёмы боевого самбо, я не хочу сидеть дома и смотреть, как эти варвары разрушают мою малую родину. Я хочу вступить в ополчение.
– Ваша помощь, думаю, нам не помешает. Сейчас я доложу начальству.
Предупредив Андрея, я отправился в главный корпус института. Войдя в главное здание, я ощутил приятный холодок. Если в нашем корпусе общежития ничего кроме духоты ощутить было нельзя, здесь же веяло свежестью и едва уловимым запахом дерева ценных пород, которым были отделаны, перила, потолки, и стены.
Пройдя по коридору вдоль многочисленных стендов, на которых была информация о жизни института, я остановился перед дверью в приёмную.
Войдя в кабинет, я увидел длинный стол, по обе стороны которого располагались стулья. Во главе стола на кресле оббитом чёрной кожей, сидел Серёга-24. Солнечный свет, падая из окон, украшенных дорогими гардинами, освещал висевшие на стенах грамоты в позолоченных оправах. Единственное, что никак не вписывалось в это царство роскоши и уюта – так это автомат, который лежал на зелёном сукне, обтягивающем поверхность стола. Но самым главным кощунством была «муха11», лежавшая возле позолоченной подставки для перьевых ручек.
– Там старичок пришёл, говорит доктор медицинских наук, а также инструктор по самбо. Хочет вступить в ополчение.
– Домой пусть идёт, вас-то кормить нечем, ещё и старика голодом морить. И вообще, всем желающим говори, что набора пока нет, – смотря в окно, равнодушно ответил он.
Вернувшись обратно, я зашёл в караул, и, позвонив по телефону, разъяснил Андрею, что следует сказать старику. Уж очень мне надоело врать всем тем, кто желал помочь своей земле в эти тяжёлые для неё дни.
День тянулся медленно, после обеда на небе появились два самолёта, выпустив свой боезапас они, развернувшись над городом, исчезли так же быстро, как и появились. И только спустя несколько минут в том месте зазвучала сирена воздушной тревоги.
К шлагбауму подъехали два пустых микроавтобуса. В салоне сидели только пассажир и водитель. Открыв дверь, сопровождающий подбежал ко мне.
– Брат, поднимай шлагбаум, нам срочно нужно на территорию, – показывая пропуск, взволнованно проговорил он.
После того как автобусы проехали, я подошёл к Андрею.
– Что-то случилось?
– Почему что-то должно было случиться? Может продукты привезли.
– Он когда мне удостоверение показывал, у него руки тряслись. Позвоню как я в караул.
* * *
Телефон в будке часового представлял собой телефонный аппарат полевого типа – это была телефонная трубка, располагавшаяся в коробке. Накрутив небольшую рукоятку и ожидая ответа дежурного, я размышлял: «На дворе 21-й век, а они лучше чем телефон, выпущенный пятьдесят лет назад, ничего не придумали.
– Моссад…– ответили на том конце провода.
– Два микроавтобуса видел?
– Да, они во дворе припарковались – это за людьми приехали.
– Дай мне старшего.
– Сейчас.
– Слушаю, – ответил старший дончан.
– Мне нужно срочно в общежитие.
– Что не терпится в бой? Понимаю, сам такой. Обожди пять минут, я сам схожу, а когда вернусь, ты сходишь, а пока вместо меня побудешь.
Ожидание длилось вечность, облокотившись на шлагбаум, я думал: «В какое подразделение приехали отбирать? Может на технику, или артиллерию?»
Прервал мои раздумья громкий сигнал микроавтобуса. Обернувшись, я увидел как по аллее возвращались те самые автобусы. Быстро подняв шлагбаум, я махнул рукой водителю, чтобы он остановился. Но автобусы, не сбавляя скорости, пронеслись мимо меня. На переднем сидении был старший дончан, а возле него ехидно улыбаясь, сидел Татарин.
Придя в караульной помещение, я увидел Моссада, скучавшего возле телевизора, увидев меня, он улыбнулся и сказал:
– Это какая-то аномальная зона, не иначе.
– Почему ты так решил?
– Начальники каждый день меняются.
– Куда их?
– Старший успел лишь сказать, что их везут под Авдеевку, больше им ничего не сказали.
– Ну ладно… я понимаю, они взяли старшего дончан, он бывший танкист, но как к ним Татарин-то попал? Он вообще в армии не служил!
– Старший сказал, что туда всех брали! Построили в одну шеренгу перед входом и забрали тех, кто стоял ближе к «КПП».
– Ну и отбор, ладно пойду, дойду до Андрея, скажу, что теперь ему придётся одному стоять.
– Куда их? – спросил у меня Андрей, когда я подошёл к будке.
– Знаю только, что под Авдеевку, больше ничего не известно.
– Жаль ребят, а ещё больше майора жаль – хороший мужик.
– Почему жаль?
Под Авдеевкой прорвались танки, скорее всего, их повезли дыру в обороне затыкать, так что им не позавидуешь.
– Откуда ты всё знаешь?
– Ну, я же тебе рассказывал, по всему городу мотался, у меня в записной книжке больше пяти ста номеров. Переписываемся, обмениваемся информацией… не имей сто рублей…
К вечеру проснулся Грузин, не смотря на то что Серёга-24 хотел положить его в главном корпусе в одном из кабинетов, Террорист приказал закрыть его в карауле – в одиночной камере.
– Позовите Террориста! Мне нужно поговорить с ним! Черти, вы меня слышите?! – барабаня по решетке, кричал Грузин.
Взяв телефон, я набрал номер Террориста.
– Грузин кричит, вас зовёт.
– Кто такой Грузин?
– Инструктор…
– На данный момент он под арестом, а начальник сборного пункта к арестантам не ходит…
– Понял.
Подойдя к камере, я открыл окно.
– Открывай, слышишь, потом ведь пожалеешь, – грубым тоном прорычал Грузин.
– Понимаешь…
– Ну, что? Вот подожди, я выйду, устрою тебе полосу препятствий.
– Террорист занят, когда освободится он не знает.
– Ах ты, тыловая крыса! Пока ты здесь отсиживался – я воевал…
Не дослушав до конца проклятия Грузина, я захлопнул окно. Вернувшись в караулку, я взглянул на Моссада.
– Ну почему? Мне достаётся всегда всё самое интересное? Вот нужен мне сейчас этот Грузин с его претензиями, ещё оскорбляет сволочь. Сходи, принеси ему попить в бутылке. Только дверь не открывай – через решётку передай, а то ещё вырвется, лови его потом, такого кабана.