Свои пять лет колонии строгого режима с конфискацией имущества бывший аспирант получил в тот самый исторический день, когда комиссия искусствоведов вынесла обвинительный вердикт еще трем потенциальным зэкам, а начальник областного управления по охране памятников культуры выступил с очередным предложением по усилению воспитания советского патриотизма из-за постоянно плодящихся разносчиков порнографии.

Отставной генерал по такому поводу запросто предложил снести памятник Дюку де Ришелье и вместо него поставить монумент товарищу Котовскому, что станет действенной ответной мерой против империалистов, пытающихся разложить советских людей не только порнографией, но и жестокостью.

И, конечно же, капиталисты не оставили без внимания самых маленьких, пропагандировал искусствовед, порнографию для них пока не догадались поставлять, но вредные мультфильмы, которые мы сегодня видели… Это же с ума двинуться мозгами, какая-то толстая мышь с ненашим именем всю дорогу лупит и выворачивает наизнанку кота. А почему? Потому что кот черный, как угнетаемое население ихней Америки. Вдобавок его зовут Том, как того единственного положительного героя во всей американской литературе, а именно — негра-раба.

Вот этого нашего хвостатого брата по классу гнусная мышь под музыку жирных[18] постоянно трюмит и уродует с такой силой, что налицо явная пропаганда насилия с садизмом, а потому, кто смотрит такие мультфильмы, льет воду понятно на чью мельницу и вполне заслуживает срока. От двух до пяти, учитывая детскую направленность кассеты.[19]

Когда отмотавший свой пятерик за просмотр фильма «Однажды в Америке» гражданин Александров вернулся в Одессу, вместо паспорта у него была справка об освобождении. Валя наивно пошел к своему дому, однако в просторной квартире Александровых давным-давно проживал скромный работник милиции.

Правильно. Паспорт-то у кандидата в зэки отобрали еще до посадки, а вместе с паспортом — прописку. К тому же квартира была вовсе не Александрова, а принадлежала государству, против которого этот антисоветчик активно сражался с помощью порнографии.

И только тогда, бредя от своего дома со справкой об освобождении за пазухой, Муть окончательно понял, как был прав старый зэк, читавший наизусть стихи: «Если тебя ни за что посадили — так это кому-то же нужно».

Кому-то нужно, размышлял окончательно понявший все теперь уже на веки вечные бомж. Кому-то надо было побороться с порнографией, кому-то очень понравилась моя квартира, а кто-то чересчур хотел продвинуться по комсомольской линии и заработать прекрасную партийную характеристику. Муть, не разбирая дороги, шел по улицам Одессы, а на каждом углу его зазывали в кинотеатры афиши, рекламировавшие фильм «Однажды в Америке»…

Муть открыл глаза от ярких бликов. Посреди палаты стоял холеный человек в кашемировом пальто, небрежно накинутом на плечи, а вокруг него суетились люди с фотоаппаратами и телевизионными камерами.

— В наше непростое время, — говорил человек, привычно смотря в зрачки фотообъективов, — мы делаем все возможное, чтобы помочь страждущим. И вот сегодня, несмотря на острую нехватку средств, фирма «Гиппократ» открыла новое отделение. Специально для людей, волею судьбы оставшихся без крыши над головой. Храни их Бог! Пусть ангел любви не даст нам всем зачерстветь, осеняя своими крылами важное дело благотворительности. Я попрошу теперь сказать несколько слов главного врача фирмы «Гиппократ» господина Моргунова.

— Нам сейчас очень трудно, — откровенно признался доктор. — Налоги прямо-таки заедают. Но мы решили экономить. На себе. Лишь бы не на больных. И приобрели специально для наших подшефных телевизор. Чтоб они смотрели последние новости. Кстати, спасибо фирме «Секрет красоты», улица Шухеревича, 3. Она пошла к нам навстречу. Эта фирма продала прекрасный телевизор «Фунай» со скидкой в тридцать процентов, когда узнала, для кого он надо.

Доктор щелкнул пультом, и экран телевизора засветился ровным голубоватым светом. Телевизионщиков и газетных репортеров не интересовало, что демонстрирует «Фунай», они только успевали снимать обстановку повальной благотворительности вокруг себя.

Моргунов заботливо поправил одеяло на груди Мути и вложил в его руку пульт дистанционного управления.

— Держите, отец, — сказал доктор. — Вот по цифрам пальцем щелкайте, и десять программ как на ладони. Наверное, когда-то такого представить не могли. Чтоб даже на старости лет такое счастье… Аж десять программ.

Репортеры успели запечатлеть исторический момент, когда Муть щелкнул дистанционным управлением и с явным интересом уставился в телевизор. На голубой экран «Фуная» вылезло изображение человеческой руки, тыкающей микрофон навстречу особе при галстуке.

По-быстрому отсняв осчастливленного обездоленного и еще нескольких ему подобных вместе с общими планами благотворительности, журналисты заспешили вслед человеку в кашемировом пальто. Как каждое благое дело с прочими презентациями, это благотворительное мероприятие «Гиппократа» должно было закончиться ставшим давно привычным торжественным банкетом в честь убогих и обездоленных.

Муть как основного виновника торжества на этот банкет не приглашали, потому что он и так был счастлив до невозможности. А усиль эту радость, вдруг сердце не выдержит, особенно если отощавший бомж увидит, что стоит на столах в зале для совещаний.

Александров, приподнявшись на локте, пристально вгляделся в экран телевизора и удивился, как похож пропагандирующий в нем на благодетеля в кашемировом пальто. Такой же важный вид, холеное лицо, уверенные манеры…

…— наша парламентская комиссия не оставит в стороне и эти вопросы, — с суровым видом гарантировала важная персона.

— Скажите, Игорь Иванович, — обратился к ней появившийся целиком журналист, — как повлияет последний из принятых законов на укрепление правопорядка?

— Игорь! Сука! — тихо выдохнул Муть и с силой сжал пульт дистанционного управления, невольно переключив канал.

— Оставь, — скомандовал блаженствующий на соседней койке коллега.

На экране в клубах дыма скакало какое-то явно бесполое существо. Муть попытался определить по одежде или голосу — это певец или певица, однако у него ничего не получилось. Бомж слишком давно не видел телевизора и отстал от реалий жизни. Вдобавок его снова стали тревожить мысли о. прошлой жизни…

Игорь, стукач-комсомолец, вот где теперь ты, а где я. Бегал ко мне из общаги, кино смотрел, в холодильник, как в собственный, лазил. Осчастливил меня, теперь всей стране тоже самое гарантируешь…

Муть прихватил сигарету с пачкой свежих газет и вышел в коридор.

— Миленький, — шагнула ему навстречу нянечка, — у нас тут не положено. Иди в сортир, голубчик, там всегда читают. И курят опять же.

Войдя в туалет, сорокалетний старик дрожащими руками прикурил сигарету и развернул газету. Он давно ничего не читал, хотя в свое время этому эрудиту прочили блестящее будущее. Вот оно и пришло. О такой счастливой белой полосе бомж даже не смел мечтать.

Муть прочитал начало материала на первой полосе и недоуменно подумал: может, газета старая? Да нет, она пахнет полузабытым запахом свежей краски, словно возвращая его в прошлое, когда он сам перечеркнул свою судьбу, решившись посмотреть ЭТОТ обвешанный всякими «Оскарами» трижды проклятый фильм «Однажды в Америке». Совершенно свежая газета, вовсе не похожая на те, которые Муть подкладывал под бок перед ночевкой на полу зала касс железнодорожного вокзала.

Те газеты были надорванными, измятыми, дразнящими обоняние жирными следами селедки и иногда приставшими к бумаге крохотными кусочками сваренных вкрутую яиц, заставлявших Муть глотать слюну во время отхода к кратковременному сну до появления стражей порядка.

Муть смотрел на ноябрьский номер свежей газеты, но почему-то вспоминал другой, давний ноябрь, когда он впервые переступил порог камеры.