— Представляю себе эту колхозную литературу, — прошептал адвокат.

— Гонишь, — в свою очередь упрекнул его Верховный Жрец. — Ты себе такого представить не можешь. Это надо видеть в газете своими зыркалами на морде… Так, вяжи базар. Сейчас я еще пару слов брякну.

— Братва! Товарищи! — заорал Таран. — Важное правительственное сообщение! В честь юбилея товарища Ы-Гаго и по многочисленным народным просьбам решено переименовать Тропу Независимости в Тропу Ы-Гаго. Потому что наш любимый знает, куда ему ходить, а вы все дружно — за ним… Слово имеет представитель комсомольской организации имени товарища Ы-Гаго, победитель слонов и тараканов нарком Чича!

— Весь засрундийский народ несказанно рад, что тропу Независимости переименовали в тропу Ы-Гаго, — понес комсомольский вожак, — и так все знают, какие мы независимые, а имя товарища Генерального секретаря — само по себе гарант свободы и процветания…

— Слушай, Тимур, этот бенефис надолго? — спросил Гринберг.

— Не манди, Шапиро! Тебе сны снятся, а мне нет. Врубился? Опять же поеду в Англию, там такой театр воспоминаний даже королева не сорганизует.

— А что с этими будет? — кивнул в сторону млеющего от восторга зала адвокат Верховного Жреца.

— Как что? С этими останется счастливая жизнь. Подумаешь, буду слегка подгонять сюда консервов, шмурдяка и прочего, тоже еще событие. Или мы мало намолотили на ихнем бармилоне…

Господин Гринберг пристально посмотрел на Тарана и невинным голоском заметил:

— К тому же всегда будет куда вернуться, ударь тебе в голову очередная блажь.

— Полегче, Сашка, не залупайся. Ты просто недооцениваешь стремления народа до вечных ценностей. И моего, в натуре, переживания за простых людей… Во, смотри, хор на сцену выкарачился. Имени Девяносто Девятого съезда партии.

— Что-то у вас этих съездов многовато…

Таран одарил адвоката царственным взглядом и пояснил:

— А как ты хотел? Или без съездов партии можно строить счастье народа?… Мы их раз в три дня проводим, когда мне телевизор смотреть тошнит или дожди начинаются…

Хор имени Девяносто Девятого съезда социалистической партии дружно запел под монотонные удары барабанов ансамбля ударных инструментов Краснознаменного коллектива песни и пляски, поголовно состоящего из народных артистов. В свое время Верховный Жрец решил побороться с алкоголизмом. Вместо дополнительных жизненных благ в виде огненной воды он присваивал налево и направо высокие звания артистам, попутно наградив товарища Хупу почетной грамотой как лучшего рационализатора и изобретателя вместо спецпайка «Плейбой», положенного номенклатурному работнику.

Генеральный секретарь Центрального комитета социалистической партии независимой Засрундии внимал песне, изредка косясь плотоядным взглядом в сторону сидящего рядом с Верховным Жрецом господина Гринберга. Под мощными бамбуковыми сводами Хижины Съездов гремела специально написанная по поводу торжества песня, за которую композитор Ax-Мяу получил премию имени выдающегося музыканта современности товарища Ы-Гаго:

— А знаешь, Тимур, я вроде бы что-то наподобие уже слышал, — высказался господин Гринберг.

— Вот именно, что наподобие, — недовольно буркнул Верховный Жрец. — Только у нас социализм с человеческим яйцом… или лицом? В общем, неважно, зато при полной демократизации, усек? Во, слушай…

Перед последним куплетом барабаны забили с максимальной торжественностью, и хор грохнул от всего сердца изо всех легких:

После возвращения кассет доктору Нахманову репутация «Парацельса» укрепилась настолько, что это совместное предприятие могло бы спокойно торговать самым настоящим говном в прозрачной упаковке под видом гербалайфа. Однако вместо по-прежнему кидать бабки на дальнейшее развитие медицины в виде телевизионной и газетной рекламы, Барон по-быстрому нарастил производство слегка по другому, и «Парацельс» в очередной раз взял в банке краткосрочный кредит под закупку громадной партии ультрасовременного лекарства «раттомрехс».

Банкир получил наличманом свои десять процентов до того, как чернила высохли на договоре. Он тоже хотел благотворительности для народа, а потому решил помочь медицинской фирме за всего лишь семьдесят процентов годовых.

Барон мог с легкостью подписаться и на семьсот процентов, но, в отличие от банкира, он относился до своих служебных обязанностей куда серьезнее этого не так выдающегося экономиста, как теперь уже потенциального клиента для очередной автоматной очереди.

Через день после того, как ведущие специалисты фирмы «Парацельс» получили приглашение на всемирный конгресс медиков в Баден-Баден, господин Орлов дал самую настоящую пресс-конференцию перед таким банкетом, что попасть в конференц-зал фирмы посчитали своим долгом самые независимые журналисты.

Григорий Орлов, слегка подчеркнув заслуги «Парацельса» перед мировым сообществом, стал гневаться на явных аферистов, лезущих на его родимый рынок с сомнительными препаратами, которые, кроме вреда людям, не дают никакой пользы. Журналисты стали усиленно потеть в предчувствии сенсации и задавать Барону явно провокационные вопросы: а какие конкретно проходимцы, кроме тех, что всем давно известны, орудуют на наших рынках?

Дворянин, слегка помявшись, решился действовать на благо общества и стал сыпать в микрофоны сильные разоблачения, потрясая всякими бумагами, с понтом он возглавлял комиссию Государственной Думы по защите прав потребителей и ихнего рынка от зарубежных поползновений.

Оказывается, Национальная Академия питания США заваливает рынки Эссенговии всяким залежалым товаром, половина из которых ведет не столько до повального здоровья, как ко всяким старомодным чахоткам и новейшим аллергиям. Переведя дух, господин Орлов принялся добавлять таких подробностей, что диктофоны прессы едва успевали вслед за его обвинительных речей.

Вы только посмотрите на их так называемый «Суперсжигатель жира», пропагандировал Барон, чего он там палит, кроме бабок потребителей? Вот возьмите проверьте, если не верите мне и прочим ученым с мировыми именами: похудел от ихних препаратов хоть один человек, больше похожий на гиппопотама, чем на обезьяну, от которой произошел? Вот именно! Из-за их гнойных методов и вредных пилюль люди вовсе не доходят до повальной дистрофии, как мечтают, а совсем до других последствий.

Наша лаборатория специально скармливала этот сжигатель подопытной обезьяне, так, кроме отвалившегося хвоста, никаких похудений на ее организме не замечено. Ну, разве шкура местами облезла, и только от этого слегка снизился вес подопытного животного, которого мы теперь тянем с того света своими наученными достижениями.

После сенсационного сообщения газетчики потирали руки не менее радостно, чем капитан Немо и отец Михаил, стоявшие у истоков разработки дезинформации. Будь на их месте специалисты менее высокого класса, они бы действовали проще, что за гораздо большие бабки вряд ли бы дало нужный Тарану результат. А так чего проще: незаслуженно обвиненная Бароном во всех смертных грехах Национальная Академия питания США, отмываясь от чернухи, залепленной господином Орловым, не могла не задаться извечным вопросом имени гражданина Паниковского: «А ты кто такой?»

Менты, заявившиеся в Москву через неделю после отбытия Барона и его команды, могли бы помочь ответить на этот вопрос: Григорий Орлов не кто иной, как сам господин Розенберг, и где он в следующий раз начнет делать людей счастливыми — это науке, в отличие есть ли жизнь на Марсе, пока неизвестно.