Ястребов. По первому разу даже блин у твоей жинки комом получается, да ты ей прощаешь, а тут машина. Рассуждать надо.

Карпушкин. Рассуждаем… Люди вон бригады отличного качества создают, а мы… Первый забой кое-как обурили, — во второй метнулись. Кто просил? Кому надо? (Со злом сплюнул.) Лешак нас туда понес.

Ястребов. Не лешак, а машина. Второго-то забоя не было.

Бадьин. Начальство не заботится… Обещали тремя забоями обеспечивать…

Ястребов. Обещать обещали, а вот уже неделя проходит, а нам и один-то забой как следует не готовят. Старик Буторин и рад бы помочь, да не все от него зависит.

Карпушкин. Вчера в одном забое три цикла сделали.

Ястребов. Потому что машина работала безотказно.

Карпушкин. Взяли бы перфораторы…

Бадьин. А «диковинку» прямым сообщением на склад?

Карпушкин. Чего еще с ней, ежели она подводит.

Ястребов. А почему подводит? Разобрался?

Бадьин. Илья этой машине два года жизни отдал.

Ястребов. Он, может, сотни книг изучил, да таких книг, где каждая формула — на несколько страниц. Надо ж ему теперь знать, чем его дитя болеет.

Карпушкин. Видать и родилась-то с брачком.

Ястребов. Допустим. А в чем он, тот брачок? Вот Илья и пошел во второй забой, потому как первый обурили, а во втором порода твердая — и все недостатки машины подметить проще.

Карпушкин. А этот второй забой — обводненный…

Ястребов. Так бригадир же прямо сказал, что бурим на собственный риск и страх.

Карпушкин. Ох, как бы и впрямь страху-то не попробовать…

Бадьин. Пойдем-ка в душ. Там мы из тебя горячей водицей мигом страх выгоним, судак сухопутный.

Карпушкин. Спасибо!.. Идем. Илью, видать, не дождемся. (Уходят.)

Входит Настенька. Заметив приближающегося к шахте Гайнутдинова, прячется за угол основания копра. Однако Гайнутдинов замечает Настеньку, и та выходит из-за угла, состроив серьезную мину.

Гайнутдинов. Мальчик пришел далеко-далеко, а девочка прячется.

Настенька. Положим, мальчик не пришел, а прибежал. Ишь, запыхался.

Гайнутдинов. Спешил тебя на шахте застать.

Настенька. Мог бы спешить к другой девочке. Теперь мне все понятно.

Гайнутдинов. Тебе понятно, мне не понятно, почему прямо не говоришь?

Настенька. Обманщик!

Гайнутдинов. Я?!

Звонит телефон, висящий на стенке копра. Настенька подходит, снимает трубку и слушает.

Настенька. Шахта Северная… Начальника? Он бюллетенит. С вами говорит электрослесарь. А кто это? С Южной… За начальника шахты остался начальник смены товарищ Буторин. Да, Максим Федосеевич. Что? Я же вам говорю: за начальника шахты остался начальник смены товарищ Буторин Максим Федосеевич. Его здесь нет. Я сама его ищу. Пожалуйста. (Вешает трубку и хочет уйти.)

Гайнутдинов. Стой! Не уходи. Почему оскорбила?

Настенька. Заслужил. Ты обманывал меня целых восемь дней. Ты говорил, с Зойкой все кончено.

Гайнутдинов. А что у меня с ней был? Ничего не был! Один раз музыка слушал, немножка домой проводил.

Настенька(недоверчиво). А Василий говорил…

Гайнутдинов. Несерьезный человек твоя братишка. Тебе наплел, мне наплел — кому это надо?

Настенька(примирительно). Тебе наплел, мне наплел… Ладно, проверю.

Гайнутдинов. Большой дело, малый дело — один цена словам. Я его прошу: давай возьмем в наша бригада буровой агрегат, большой успех иметь будем. (Махнув рукой.) Как стенка горох. Жуляр малай.

Настенька. Якши малай.

Гайнутдинов. Син?

Настенька. Син.

Гайнутдинов. —

Настенька. Плохо дело у Ильи, Михаил.

Гайнутдинов. Что ты говоришь?! Почему плохо?

Настенька. В машине что-то разладилось.

Гайнутдинов. Разладилось?!

Настенька. Отец еще ничего не знает, вот ищу его. Он всю смену на дальнем участке провозился. Пути там перестилали.

Входит Максим Федосеевич. Увидав Настеньку и Гайнутдинова, кашлянул. Ребята обернулись.

Максим Федосеевич(с напускной суровостью). Свиданий мне здесь не устраивать.

Гайнутдинов. Деловой разговор.

Настенька. Пап, а пап…

Максим Федосеевич. Ну, что тебе, пап?

Из копра выходит Илья.

Настенька. А вот и он сам… (Уходит с Гайнутдиновым.)

Максим Федосеевич. Эй, бригадир, слышал, Южная повышенные обязательства берет.

Илья(мрачно). У меня никогда не было заниженных.

Максим Федосеевич. Смотри, как бы тебя Василий снова в хвосте не оставил.

Илья. Сегодня он меня уже оставил. И завтра… Может, и на месяц его победа затянется.

Максим Федосеевич. Нажимай.

Илья(с печальной улыбкой). Нечем, отец.

Максим Федосеевич. Как это нечем?

Илья. Стала машина.

Максим Федосеевич. Стала?..

Илья. Опять — скорость, опять — сплав… Спалил все четыре мотора.

Максим Федосеевич. Да как же ты это?.. Когда? Ты бы меня с первого-то участка вызвал…

Илья. Зачем? Сейчас бы Никонова сюда…

Максим Федосеевич. Вот горе-то еще. Стыда не оберешься… Неужто — совсем?

Илья(решительно). Нет. Что ты, отец! Просто… хотел я ее на самой твердой породе, на двенадцатой категории, проверить.

Максим Федосеевич. Погоди-ка, а где ты встретил такую породу?

Илья. Во втором забое.

Максим Федосеевич. У тебя ведь был только один подготовленный забой.

Илья(со злом). Один, один… Хотя и обещали три… Я сделал в этом забое цикл и сразу пошел во второй. В первом-то порода мягкая, вот я и решил на твердой догадку свою проверить.

Максим Федосеевич. Во втором-то?.. Вера ж Ивановна законсервировала этот забой, как обводненный.

Илья. Да это она так, на всякий случай…

Максим Федосеевич. Придуриваешься ты, что ли?

Илья(неуверенно). Примерно метр прошли — ничего, никакой воды. Слегка только сочится.

Максим Федосеевич(крича). Да каждую минуту может хлынуть в забой! В два счета шахту зальет… (Быстро направляется в надстволовое помещение. Илья, понурившись, идет за ним. Максим Федосеевич сердито оглядывается.) Без тебя обойдусь. (Илья поворачивается и уходит.)

Слева, откуда появился и Гайнутдинов, т. е. со стороны шахты Южной, входит Ефимушкин. Он в рабочем горняцком костюме, испачкан рудной пылью и, как видно, основательно устал. Судя по быстрой походке и выражению лица — чем-то озабочен. Ефимушкин подходит к телефону, снимает трубку.

Ефимушкин. Коммутатор? Прошу кабинет директора…

Входит Фурегов.

Не отвечает? (Вешает трубку.)

Фурегов. Кому ты тут названиваешь?

Ефимушкин. Тебе.