Дойдя до просеки, они остановились. Несколько автомобилей промчалось по пыльному шоссе, появилось и исчезло с бешеной быстротой. Пыль пеленой висела над дорогой.

Харви повернулся на каблуках и взглянул Сонни прямо в глаза.

— Почему же миссис Нарцисса Калхун сказала, что ты это сделал, если этого не было? — спросил он сердито. — Да и не она одна. Еще двое говорили то же.

Харви был сердит, но он и сам не мог бы сказать, что его рассердило. Он, не спуская глаз, смотрел на Сонни.

— Мистер Харви, — тихо сказал Сонни, — я не знаю, почему белые говорят, что это я, когда я этого не делал. Я шел по дороге и никого не трогал, а тут вдруг мисс Кэти выбежала из кустов и набросилась на меня. Не знаю зачем. Я подумал, что она совсем рехнулась. Она начала говорить, что она никому про меня не скажет. Я хотел ее спросить, чего она никому про меня не скажет, а она и слушать не стала. Я и тогда знал, что мне не полагается стоять и разговаривать с белой девушкой, да ничего не мог поделать. Она вцепилась в меня и не выпускала. И не слушала ничего. Я хотел вырваться, а она вцепилась еще крепче, и я ничего не мог поделать. Только я двинулся, она как начнет меня трясти изо всех сил. Я хотел…

— А она знала, кто ты такой?

— Да, сэр. Она знала, что я — Сонни, потому что все называли меня по имени. А тут как раз подъехала миссис Нарцисса Калхун с проповедником Фелтсом и остановились рядом с нами. Мисс Кэти на меня не жаловалась. Мисс Кэти ничего не говорила. Похоже было, что она тоже хочет убежать, как я. А эта белая женщина схватила ее и не отпускала. А проповедник Фелтс сшиб меня с ног и не давал мне встать. Вот тогда белая женщина и заставила мисс Кэти пожаловаться на меня. И еще велела повторить один раз. Потом велела проповеднику отпустить меня, а сама держала мисс Кэти и не выпускала. Вот как это вышло, мистер Харви. И если бы сам Господь Бог здесь говорил за меня, он сказал бы то же самое. А ведь вы сами знаете, Бог врать не станет.

Харви отвернулся, стараясь не глядеть на мальчика. Теперь он больше, чем когда-либо, был убежден, что Сонни ни в чем не виноват. Если бы Сонни был на несколько лет старше, если бы он не в первый раз на этом попался, Харви не стал бы колебаться ни минуты. Он привязал бы Сонни к дереву и дал бы знать об этом толпе, которая ищет его два дня и две ночи.

— Если я не выдам тебя белым, которые рыщут за тобой по всему округу уже двое суток, они узнают, что я тебя выпустил, скажут, что я заступаюсь за негров. — Он постоял, роя песок носком башмака. — Они могут даже выжить меня отсюда. Эти люди внизу решили тебя вздернуть, и теперь их ничем не удержишь.

— Что вы говорите, мистер Харви? — встревоженно спросил Сонни.

Харви резко отвернулся, чтобы не видеть умоляющих глаз мальчика.

Не оглядываясь, Харви спустился вниз по дорожке, перескочил через канаву и побежал по полю, топча редкую сухую полынь и заячью капусту. Сонни бежал за ним по пятам, не отставая ни на шаг.

Он пересек узкую, невспаханную полосу и остановился. Сонни остановился рядом и заглянул ему в лицо. Харви повесил голову и долго молчал, не в силах сказать ни слова.

— Противно мне это, Сонни, — начал он, заставляя себя глядеть мальчику в глаза, — но ведь Америка — страна белых. Неграм всегда приходилось это терпеть. Я не знаю, теперь, пожалуй, ничем нельзя помочь. Так уж повелось, ничего не поделаешь.

Сонни ничего не ответил, но глаза у него так выкатились, что белки стали похожи на коробочки чистого, белого хлопка. Он хорошо понял, что сказал Харви.

Они пошли по тропинке к шоссе, наклоняя головы, чтобы не задеть низко нависшие ветки орешника, и сторонясь колючих кустарников по обеим сторонам тропинки.

— Мистер Харви, — тихо прошептал Сонни.

Харви остановился и оглянулся. Он уже решил, что будет делать, но не знал, как ему быть, если Сонни вдруг нырнет в чащу.

— Чего тебе, Сонни?

— Мистер Харви, сэр, я хочу попросить вас кое о чем.

— О чем это?

Сонни шагнул вперед, раздвигая ветки сильными черными руками, и умоляюще взглянул на него.

— Мистер Харви, если, по-вашему, это так нужно, как вы говорите, сделайте мне такое одолжение, застрелите меня из ружья, только не отдавайте меня этим белым.

Харви искал и не мог найти слов. Он смотрел на мальчика странным взглядом, так, словно видел его впервые в жизни. Потом он уже не видел ничего перед собой и отвернулся. Ноги его задвигались, унося его вперед по тропинке.

— Вы сделаете это, мистер Харви?

— Не могу, Сонни.

— Почему, мистер Харви?

Он покачал головой; каждый мускул у него на шее мучительно ныл.

— Почему, мистер Харви? — просительно повторил Сонни.

— Со мной нет ружья, — ответил Харви и споткнулся.

Глава пятнадцатая

Утро было еще в полном разгаре, когда Джеф с Бертом выехали из Нидмора. Но Джефу уже начало казаться, что день тянется без конца. Джим Кауч был послан обратно в Эндрюджонс с запиской к судье Аллену, составленной по возможности туманно. После целой ночи утомительных скитаний, голодный и невыспавшийся, Джеф наконец покорился своей судьбе. Однако где-то в глубине его души все еще таилась надежда, что произойдет какое-то чудо и в результате подсчета голосов окажется, что он переизбран.

Они ехали молча. Немощеная дорога была вся в выбоинах и кочках, и временами, когда попадался участок дороги, похожий на стиральную доску, машина так скрипела и тряслась, что казалось, того и гляди, развалится. В конце концов Джеф не вытерпел и велел Берту ехать потише.

— Да ведь за последние два дня по этой дороге проехало больше автомобилей, чем за целый год, начиная с января месяца, — сказал Берт.

— Как только вся эта история кончится, непременно напомню дорожному мастеру, чтоб он послал сюда грейдеры и выровнял дорогу как следует.

Как раз в эту минуту на повороте дороги они чуть не налетели на человека, ехавшего верхом на муле. Это был фермер, который вез лавочнику в Нидмор корзину яиц на продажу.

Берт успел вовремя затормозить машину. Фермер, у которого только одна рука была свободна, никак не мог заставить неповоротливого мула сойти с дороги. Берт свернул в сторону.

— Здравствуйте, — сказал фермер, останавливая мула. — Вы ведь шериф Маккертен, верно?

— Здравствуйте, — ответил Джеф, выдавливая из себя улыбку. — Да, пока что я шериф. По крайней мере до выборов. А если за меня будут голосовать такие молодцы-фермеры, как вы, то, пожалуй, и останусь шерифом. За кого вы голосуете в этом году?

— Пока еще не решил, — сказал фермер, перекладывая корзину с яйцами из одной руки в другую. — Придется еще подумать, прежде чем голосовать. Я всегда так делаю.

— Отлично, — сказал Джеф, усиленно растягивая рот, чтобы улыбка не вышла кривая, — люблю, когда избиратели так говорят. Люди должны проверить своего кандидата, прежде чем выбрать его на какую-нибудь должность. Сколько раз бывало, что выберут неподходящего человека, а народ от этого страдает.

Фермер кивнул и переложил корзину с яйцами в другую руку.

— Ну и штуку я сейчас видел, — сказал он, оглядываясь на дорогу позади и кивая головой, — так, в полумиле отсюда. Приеду в Нидмор, обязательно расскажу.

— А что вы видели? — спросил Джеф, выпрямляясь на сиденье.

— Негра, — сказал фермер. — Чудное что-то, только я этого негра первый раз в наших местах вижу. А всего чуднее, что какой бы то ни было негр показался на дороге. С третьего дня я ни одного негра здесь не видел, все они попрятались в лесу.

— Куда он шел? — спросил Джеф, порываясь встать. — Где он сейчас?

Фермер покачал головой.

— Он стоял недалеко отсюда, на полянке у дороги, когда я его в первый раз заметил. Стоит как одурелый и даже не пробует бежать. Я с ним заговорил, а он как будто и не слышит. Вот это и показалось мне чудно. Первый раз вижу, чтобы негр так себя вел.

Джеф подтолкнул Берта локтем и начал раскачиваться взад и вперед, словно стараясь сдвинуть машину с места.