Я застонала и бросила салфетку, лежащую на коленях, на стол.

— Предполагалось, что ты не услышишь всего этого.

— И я не собиралась специально подслушивать, — она села рядом со мной, но как только Ленни увидела её, то начала извиваться, пока мы не передали её через стол. Мама положила её на плечо и похлопала по спинке. — Эй, принцесса…

Я почувствовала трение на внутренней стороне запястья.

— Роуз.

Моя грудная клетка начала трястись, когда я попыталась вдохнуть, и когда, наконец, это удалось, звуки зала обрушились на все мои пять чувств.

Джеймса провёл рукой по моей шее.

— Ты отключилась на секунду, — прошептал он.

По коже побежали мурашки, все чувства казались перегруженными.

Джеймс накинул пиджак мне на плечи, одной рукой держа меня за руку, а другую положив на спинку стула.

— Я в порядке, — сказала я, но каждый нерв в моём теле покалывал и горел, особенно шея.

— Роуз? — мама наклонилась вперёд, наблюдая за мной также пристально, как и Джеймс.

— У меня не слишком хорошие воспоминания связаны с «принцессой», — это слово эхом отдавалось в голове голосом Гейба, но я сделала глубокий вдох и откинула всё это.

— Я в порядке.

Я расслабилась, позволяя Джеймсу притянуть меня ближе.

— Со мной действительно всё хорошо, мам.

Она улыбнулась и переложила Ленни на другую руку.

— Не думаю, что когда-нибудь захочу знать подробности, но я рада, что вы есть друг у друга.

Достав руку, я обняла Джеймса за шею.

— Я тоже.

Он прижался губами к моему виску и прошептал:

— Я люблю тебя, Роуз.

Моё сердце забилось о грудную клетку, и холод, который я ощущала, сменился теплом. Я взглянула на него, отмечая, как светятся его глаза.

— Я тоже тебя люблю.

Я знала — пока я живу, мне никогда не надоест смотреть на то, как его глаза каждый раз озаряются светом от моего признания. Я практически забыла, что мы находились в помещении, наполненном людьми, где моя мама сидела в двух шагах от нас.

Оглянувшись, заметила, что в её глазах всё ещё был оттенок тревоги, и поняла, что для всех было странно, что Джеймс и я сошлись так быстро, но мы к этому привыкли.

После приёма, мы подъехали к выстроившимся в ряд домикам, где собирались провести следующие несколько ночей. Было здорово убраться прочь от всего, и ещё лучше получить Джеймса в своё полное распоряжение. Я скинула туфли, как только мы вошли, и также рассчитывала снять с себя неудобное платье, но решила предоставить это развлечение Джеймсу.

Мы взяли бутылку шампанского с собой на веранду и устроились в плетёном кресле, наблюдая, как ночь опускается на лес. Я стащила бутылку с ресепшена, чтобы отметить наш собственный праздник. Мои внутренности сжались в ожидании ночи. Если быть честной, я находилась в таком состоянии с того момента, как Джеймс сказал про домик. Находясь рядом с ним, я всегда была на взводе, но он был непреклонен касаемо нашего соглашения «не использовать секс, как выход из положения», и мне было известно, что ему необходимо полностью восстановиться. Мы оба в этом нуждались, но у меня было ощущение, что для него всё это намного глубже. Не только из-за того, что он сделал со мной — для меня, — но и из-за того, что ему пришлось делать и видеть до того, как я туда попала. Так что, как бы сильно, иногда, меня это ни выбивало из колеи, я придерживалась нашего уговора.

И это сделало предстоящую ночь ещё желанней. Я хотела его так сильно, что чувствовала, как сжимаются пальцы на ногах, но ещё мне хотелось насладиться им. Нежиться в ощущениях его кожи на моей — простой лёгкости, которая появилась между нами.

Джеймс поставил бокал на пол рядом с ножкой кресла и погрузил пальцы в мои волосы, пока я делала последние несколько глотков.

— Уверен, что готов к этому, — поддразнила я его, вручая свой бокал.

Он усмехнулся, перемещая руки вниз к краю моего обтягивающего платья. Затем он их убрал и погладил меня по животу.

— Ты права. Возможно, нам следует отложить это ещё на несколько месяцев.

Я выпрямилась и потянула его за галстук.

— Нет, — притянула его ближе, пока наши губы не соприкоснулись. Первая нежная ласка. Мне хотелось насладиться каждым малейшим чувством, и в то же время наброситься на него.

Поцелуй перешёл в ожесточенную борьбу, когда мои руки нашли его волосы, и он сжал мои бёдра, притягивая к себе на колени, чтобы я ощутила насколько он твёрдый.

Я стянула с него галстук, отстраняясь не больше, чем на секунду. Наши языки столкнулись, когда мои руки направились к пуговицам на его рубашки.

— Ты хочешь заняться этим здесь? — он окинул взглядом соседние домики, и я потянулась через него, чтобы выключить свет.

— Они ничего не увидят, — я поцеловала и прикусила его губу, но плетёное кресло определённо не подходило.

Ещё раз прижалась к его губам и поднялась.

— Жди здесь.

Я забежала в спальню, стянула одеяло и принесла его обратно на веранду, расстелив на полу.

— Они могут ничего не увидеть, но я точно уверен, что услышат достаточно, — Джеймс сбросил туфли, коснулся бретелек моего платья и стянул их вниз по рукам. Он оставлял поцелуи на ключице и руках, в то время как я трудилась над его ремнём и брюками. Джеймс расстегнул платье, стянул его вниз по бёдрам и толкнул меня на пол. Стянув платье с моих ног, он кинул его в угол к своей рубашке и брюкам.

Я так долго ждала, когда снова смогу ощутить его разгорячённую кожу на своей, пробежаться пальцами по его мышцам и почувствовать его внутри себя. Всё слилось в поток прикосновений и поцелуев, мы притягивали друг друга ближе, пока между нами не осталось свободного пространства.

Джеймс отстранился от моего обнажённого тела, очерчивая пальцами шрам от выстрела на плече. Затем он наклонился и поцеловал выступающую розовую кожу, после чего дюйм за дюймом начал опускаться вниз по моему телу своими горячими губами. Я застонала, оборачивая ноги вокруг его талии, притягивая ближе и поторапливая.

Я находилась на грани безумия от необходимости, и всё, что он мог делать — это дразнить. Он усмехнулся на мою попытку, удерживая внимание выше талии и вырисовывая лёгкие круги вокруг сосков.

Схватив за волосы, я притянула его ближе к своему лицу.

— Я. Чёрт подери. Теряю. Терпение.

— Хорошо, — прошептал он. Я застонала, когда он наконец прижался к моему влажному и ожидающему входу. Я приподняла бёдра, пытаясь подтолкнуть его вперёд.

— Ты чертовски прекрасна, — простонал он, медленно вжимаясь в меня. Я почти кончила от смеси предвкушения и ощущения его внутри себя впервые за эти месяцы. Обернув ноги вокруг его бёдер, я поднимала свои навстречу его толчкам.

Я застонала, уткнувшись ему в шею, и поставила ноги на пол, чтобы как можно сильнее прижиматься к нему, пока он толкался в меня, соприкасаясь тазовой костью моего клитора. Вцепившись пальцами в его плечи, я вскрикнула.

Нас впереди ждало четыре для нежности и неторопливости. Прямо сейчас моё тело нуждалось в разрядке — жесткой и быстрой, от которой покалывает все нервные окончания.

Моё тело дрожало под ним, наши стоны и тела переплелись в обоюдной необходимости, когда его темп ускорился. Каждый нерв был напряжён до отказа, в то время как давление нарастало. Я прижалась к его губам, когда меня охватила первая волна оргазма, и его вкус наполнил мой рот, а язык встретился с моим.

Он продолжил толкаться, пока вспышки оргазма взрывались во мне. Жёстче, глубже, быстрее, пока не застонал и не задрожал надо мной. Я провела руками по его мокрой от пота груди, и он лёг рядом, прижимая меня к себе.

Пока мы лежали на полу, восстанавливая дыхание, я положила голову на его руку и проследила указательным пальцем контуры его мышц.

Я чувствовала себя цельной и наполненной, счастливее, чем за всю свою жизнь. Мы вместе прошли через ад, боролись друг за друга и между собой, и как бы сильно мне порой не хотелось избавиться от прошлого, оглядываясь на боль, я напоминала себе о том, как далеко мы продвинулись. На что мы были способны. Это делало каждый поцелуй слаще. Каждый вздох глубже.