В реальном научном познании стадия обретения противоположностей соответствует этапам, на которые перемещается научное познание, когда оно зафиксировало единство и взаимовлияние тождества и различия. Если пользоваться приведенными выше гегелевскими примерами: биологическое соотнесено с химическим, механическим, физическим и т.д.; в какой-то мере выявилась плодотворность редуцирования к тождественному и одновременно обнаружились ограничения, полагаемые различиями. Согласно гегелевской логике, следующей системной задачей должен быть рефлективный анализ двух «вещей» (скажем, биологическое и химическое) с целью выявить отношение двух процедур теоретической рефлексии: отождествления и различения. Последние должны выступать как противоположения, как «положительное» и «отрицательное», причем мысль обязана четко зафиксировать их принципиальную неотделимость друг от друга, «свечение» друг в друге. Следующий этап – возвращение к сущности (скажем, к «самому биологическому»), которое, однако, на данной системной стадии может явиться не иначе как через соотношение уподобляющих и различающих процедур. Так происходит восхождение на категориальную ступеньку «противоречие», в свою очередь образующую переход в третий подраздел «сущности как рефлексии» – он называется «Основание».

О противоречии, что, возможно, разочаровывает некоторых читателей, у Гегеля сказано очень немного, причем большая часть и без того краткого текста – это поясняющие примечания. Тут нет ничего случайного. Противоречие – категория, которая формально обозначает только один из необходимых моментов, одно из звеньев цепи, объединяющей ставимые и решаемые логические системные задачи. Но вместе с тем вся рефлективная сфера, т.е. вся сфера сущности, – философский рассказ о том, как через различные пары категориальных определений фиксируются и разрешаются проблемные противоречия мысли, в свою очередь «высвечивающие», через рефлексию, или «свечение друг в друге», противоречия самой действительности. Вот почему в «Науке логики» и в особенности в «Энциклопедии…» Гегель неоднократно подчеркивает универсальное значение выявляемого здесь принципа мышления, закона мысли; такого рода определения, согласно которым противоречие движет и миром, и человеческой мыслью, мы позволим себе не цитировать, ибо они общеизвестны.

В связи с проблемой противоречия рассматриваются формально-логические законы исключительного третьего и противоположности. Мы не станем вникать и в эту сторону дела, ибо в литературе данному разделу «Науки логики» было посвящено много работ, причем как бы в подтверждение значимости категорий противоположности и противоречия скрестились мнения прямо противоположные. Укажем лишь на то, что оба закона снова выполняют в гегелевском изложении конструктивную роль: налагаемые формальной логикой запреты на противоречие косвенно демонстрируют именно неустранимость противоречия: «Если взять самые тривиальные примеры: верх и низ, правое и левое, отец и сын и т.д. до бесконечности, то все они содержат противоположность в одном. Верх есть то, чтó не есть низ; определение верха состоит лишь в том, чтобы не быть низом; верх есть лишь постольку, поскольку есть низ и наоборот; в одном определении заключается его противоположность» ⁸. Отец нечто иное, чем сын, но оба понятия имеют смысл исключительно в соотношении друг с другом. Конечно, они есть нечто и вне этого соотношения. Но тогда тот, кого мы назвали отцом, будет мужчиной вообще, гражданином государства и т.д. Тем самым выясняется важнейший момент: противоречие толкает мысль к раскрытию некоторого единящего противоположности и порождающего их основания: «Поэтому конечные вещи в своем безразличном многообразии вообще таковы, что они противоречивы в себе самих, надломлены внутри себя и возвращаются в свое основание» ⁹.

О категориальной ступеньке «Основание» будет сказано очень кратко. Общее назначение этой стадии – перейти от оперирования рефлективными определениями сущности к тому, в чем они коренятся. А коренятся они, как было показано, в процессе полагания, который является непосредственной их почвой. Есть у них и подпочва – осмысленное ранее отношение бытия. Поэтому должны быть последовательно введены, по Гегелю, категориальные определения, которые вновь, на более высокой стадии, возвращают исследование к бытию. Вслед за «основаниями» появятся «условия», а затем и «существование». Важно, что существование – первая категориальная форма, вводящая в подраздел «Явление». И отсюда один из наиболее принципиальных для нашей темы вопросов: почему понадобилось пройти целую ступень («сущность как рефлексия в самой себе»), чтобы перейти к явлению? Разве все, сущность чего мы познаем, уже не становится явленным прежде, чем заходит речь о сущности? Не значит ли это, что, обрисовывая ход человеческого познания, следует начинать с явлений, а затем переходить к сущности?

Согласно логике Гегеля, сознательное развертывание системной научной теории должно сначала остановиться на исходных определениях сущности и только затем особо «ввести» явления. Но и введение сферы явлений в логическом отношении есть процесс постепенный, проходящий ряд предварительных стадий. Дело в том, что научное (и вообще «сущностное») познание явлений не простое описание всего непосредственно наблюдаемого. Ведь это должны быть явления, опосредованные знанием существенного для данной науки. В системном построении особенно важны упомянутые подготовительные шаги. Сущностное отождествление и различение, отграничение противоположностей и исследование их отношений по типу противоречия – предварительные предпосылки перехода к чему-то «существующему», которое, однако, будет взято наукой в совершенно особом ракурсе, аспекте.

И Маркс в «Капитале» перешел к проблеме «явления» (обращение товаров) не раньше, чем на первом этапе раскрыл «сущность» (природу товара, для чего были предварительно введены понятия потребительной и меновой стоимости, последовательно раскрыты качественные и количественные отношения товара, показана их мера – эквивалентная форма стоимости). Но и перейдя к такой обычной для «существования» капитализма стихии, как обращение товаров, создатель научной политэкономии капитализма дает ей «явиться» в особом виде. Посредником явленности сущности становится – как в гегелевской логике – именно противоречие. «Мы видели, – пишет Маркс, – что процесс обмена товаров заключает в себе противоречащие и исключающие друг друга отношения. Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается»[24].

Маркс далее показывает, в каком смысле совершается «раздвоение товара» в процессе обращения: внешней противоположностью становится распадение на товар и деньги, а внутренней – столкновение потребительной и меновой стоимостей: «Вместе с тем та и другая сторона этой противоположности есть товар, т.е. единство потребительной стоимости и стоимости. Но это единство различий на каждом из двух полюсов представлено противоположно, а потом оно выражает вместе с тем их взаимоотношение»[25]. Эти рассуждения Маркса – хорошая иллюстрация применения и развития в реальном теоретическом научном исследовании системного типа категорий тождества, различия, противоположности, противоречия, взятых в их содержательном соотношении с соответствующими процедурами, шагами исследования.

Истолкование упомянутых противоречий снова возвратило исследование к чистой товарной форме как основанию противоречия: сущность подвела снова к бытию – к «чистому бытию» как клеточке теории. Однако товар появился уже как внутренне противоречивое бытие. Нельзя забывать, что товар избирался как клеточка исследования отношений капитализма. Сущность их должна еще «возникнуть» и, так сказать, облечься «в плоть и кровь», к чему и подготавливает выход в сферу обращения товаров. Однако оказалось, что анализ обращения, возвративший снова к товару как клеточке, пока не дал прямого ответа на вопрос о капитале, о причинах его появления. И все же благодаря анализу сферы обращения Марксом был получен вывод, толкающий к дальнейшим системным поискам. Капитал не может просто и непосредственно возникнуть из обращения товаров, если их обмен происходит эквивалентно. Надо искать нечто другое. Вместе с тем к появлению капитала процесс обращения обмена товаров имеет определенное отношение – какое именно, предстоит выяснить.