Изменить стиль страницы

В письмах не было ничего особенного, но авторы их сообщали, что событиям на Лебедином острове придается исключительно важное значение, хотя в присутствие подозрительной подводной лодки почти никто не верит. Единственным свидетелем в этом деле выступал лейтенант в отставке Бариль, который во время полета как будто видел лодку. Наблюдатель Петимко его свидетельства не подтвердил.

Прошедшей ночью оба летчика мало спали. После того как вечером они дали официальные показания, начались споры. Бариль злился, что Петимко не видал подводной лодки, а Петимко заявлял, что он хоть и не военный летчик, но у него вполне здоровые глаза — рыбу с воздуха видит, и странно, как он мог не увидеть целый корабль. Наконец они согласились на том, что Бариль сделал ошибку, не крикнув громко, когда увидел лодку, а ошибка Петимка состояла в том, что он невнимательно отнесся к знакам Бариля. Надо сказать, что к утру Бариль убедил-таки друга, и теперь это был единственный, кроме пилота, человек, безусловно поверивший, что в море плыла подводная лодка. Впрочем, был еще один человек, который почти верил в существование подводной лодки, — это Семен Иванович Трофимов, который, правда, отмалчивался, не имея никаких доказательств, кроме слов Бариля и весьма неуверенных показаний гидрофонистов. Вообще же о наблюдениях Бариля знали только военное командование, береговая оборона и профессор Ананьев. Соколинских рыбаков об этом не извещали.

Бариль, постукивая деревяшкой, прошел навстречу представителям следственных органов. Они были уже знакомы. Накануне вечером он встречался с ними, а утром обогнал на своей машине моторку, вышедшую из Лузан еще ночью.

Капитан-лейтенант Трофимов первый давал показания по делу об утопленниках, так как эсминец стоял под парами, готовый к выходу в море.

Разговор командира корабля со следователями длился недолго, и он, освободившись, вызвал к себе Бариля и Петимка.

Договорились о плане разведки.

— Хорош хозяин ваш Рыбтрест — на морском самолете радио не поставил! — сердился командир «Буревестника».

— Будет у нас радио, — ответил Петимко. — Мы на этой машинке временно летаем — недели через две нам обещали выслать вполне оборудованный самолет. Экипаж четыре человека, а если понадобится, можно будет и десять посадить.

— Хорошо! А пока договоримся на сегодня. Значит, каждый час вы будете подлетать к «Буревестнику», — сказал командир. — Горючего у вас на пять часов? Ну, мы вам добавим. Сделаете в море посадку, и мы подольем. Значит, идете на высоте от трехсот до шестисот метров. Ну, привет! До свидания в море.

Эсминец покинул бухту Лебединого острова. В командирской рубке штурман изложил капитан-лейтенанту свои соображения по поводу возможного района пребывания подводной лодки. В прибрежную двенадцатимильную зону вышли на специальную разведку суда береговой обороны, но если бы они даже и открыли подводную лодку, то одни вряд ли могли с нею справиться. Радиостанция «Буревестника» поддерживала с ними непрерывную связь.

Как только эсминец вышел из бухты, самолет поднялся в воздух, нагнал корабль, сделал над ним круг и пошел на юго-восток. Летел он невысоко, иногда уклонялся то в одну, то в другую сторону, и скоро вахтенный уже потерял его из поля зрения.

Минут сорок эсминец мчался полным ходом. Затем перешел на средний. Через десять минут после этого вахтенный заметил на горизонте черную точку, и ровно через час после выхода «Буревестника» в плавание рыбачий самолет снова сделал над ним круг. Корабль застопорил машину, а «Разведчик рыбы» сел на воду. Бариль подрулил к «Буревестнику» и вскоре ловко поднялся по ступенькам трапа на палубу. Он и раньше предупреждал, что ему парадного трапа не надо, и теперь убедил в этом моряков. Он поднялся прямо на руках.

Пилот доложил капитан-лейтенанту, что за время первого полета ничего не обнаружено, и попросил добавить горючего для мотора. Краснофлотцы немедленно выбросили за борт шланг, и Бариль наполнил баки бензином. Летчики и шоферы имеют одну общую черту: их настроение повышается по мере наполнения баков горючим. Через четверть часа «Разведчик рыбы» снова поднялся в воздух. «Буревестник» продолжал свой поход переменным курсом, а самолет на этот раз исчез за горизонтом в юго-западном направлении.

На протяжении дня слухачи не отходили от гидрофонов, вахтенные на палубе внимательно озирали морской простор, отмечали в корабельном журнале все, что видели в море, расшифровывали каждый звук и каждую точку, но не обнаружили никаких намеков на подводную лодку.

Единственное, чего не мог понять командир эсминца, — это с какими заданиями могла придти лодка. Вряд ли все сводилось к тому, чтобы уничтожить несколько мирных граждан, которые не имели отношения ни к обороне, ни к государственным тайнам.

Если допустить, что это касалось профессора Ананьева, то, возможно, лодка имела какие-нибудь важные задания диверсионного характера. Но выполнила ли она, в таком случае, эти задания? Вряд ли. Значит, она должна скрываться где-то поблизости, чтобы появиться вновь. Трофимов упорно продолжал розыски.

Одновременно появилась новая забота. Из третьего полета «Разведчик рыбы» не вернулся к эсминцу. Прошел еще час. «Буревестник» кружил на одном месте в ожидании самолета. Трудно было допустить, что летчики сбились с дороги.

Но даже если это случилось, то, как было условлено заранее, Бариль должен был подлететь к первому встречному пароходу или к ближайшей береговой радиостанции и оттуда связаться с «Буревестником». Командир приказал радисту запросить все ближайшие радиостанции.

Прошел еще час. Все запрошенные станции ответили, что никаких сведений с «Разведчика рыбы» у них нет. Пришлось менять маршрут и вместе с подводной разведкой проводить розыски Бариля и Петимка. У них, очевидно, произошла вынужденная посадка, а может быть, и авария. Моряки на «Буревестнике» тревожились.

Шло время. Ничего похожего на самолет с эсминца не замечали. В конце дня радист передал командиру перехваченное сообщение:

«Пароход «Магнитогорск» подобрал в море шлюпку с греческого парохода «Антопулос». Капитан «Антопулоса» сообщил, что команда оставила сегодня ночью тонущее судно в ста двадцати километрах от берега. Думаю, что пароход потерпел аварию вследствие взрыва, происшедшего, возможно, при встрече с миной. Вахтенный штурман рассказывает, что в последние секунды перед взрывом он заметил около парохода что-то подобное следу торпеды, но поблизости не было ни одного судна, которое могло бы выпустить торпеду».

Командир перечитал содержание извещения, обмакнул перо в чернила, написал несколько слов и отдал радисту, приказав:

— Немедленно командиру дивизиона!

Капитан-лейтенант Трофимов просил выслать на следующее утро отряд гидропланов для тщательной разведки моря.

В тот вечер эсминец не вернулся на Лебединый остров — он остался в море. На помощь ему вышли еще два эсминца. Всем судам в море передано было распоряжение искать «Разведчика рыбы» и соблюдать осторожность, так как, возможно, в море появилась плавучая мина.

Глава XIX

В ОТКРЫТОМ МОРЕ

Волна, поднятая подводной лодкой, покрыла утопающих. Сильное течение тянуло их под лопасти винта, но другая струя отбросила от опасного места и кинула в водоворот за кормой. Марко, потерявший так много сил, чувствовал, что в его состоянии, с почти перебитой правой рукой, он сможет продержаться на воде не больше пятнадцати — двадцати минут.

Зоря крепко держала его за поврежденную руку. Они вместе вынырнули из водоворота, выплюнули воду, попавшую в нос и рот, и медленно поплыли, поддерживая друг друга. Лодка исчезла.

Предутренняя темнота обнимала море. Высоко в небе в проблесках рассвета меркли звезды восточной половины небосклона. За полторы сотни километров от берега по морю медленно плыли раненый юноша и девочка. Марко высвободил свою руку из Зориной, повернулся на спину и решил лежать сколько сможет. Девочка, плывя рядом с ним, звонко крикнула: