Я не хотела жить и рвалась вслед за своим Господином. Только невероятная сила и упорность Князя не позволили мне сделать это. Правитель Эквей первые несколько суток провёл у моей кровати, и пытался не только не дать мне умереть, он работал с моим сознанием, которое попало под сильнейшее ментальное воздействие Монра. Долго и кропотливо, вычищая пострадавшие уголки моего мозга от чужой воли. Понятное дело, что я всячески старалась ему помешать.

Временами я приходила в себя, лишь на пару секунд. Выныривая с беспамятства, я натыкалась на озабоченные взгляды тёмно-синих или лазоревых глаз. Иногда я истово ненавидела их обладателей, а иногда готова была разрыдаться от боли и отчаянья.

Я помнила каждое мгновение жизни той, чужой Алексии: мысли, поступки, чувства. Как мне хотелось, чтобы это была не я, и это происходило не со мной. Но, правда — вещь суровая. Вот тебе и великая сила любви.

Наконец наступил тот день, когда я смогла полностью прийти в себя и открыть глаза.

Ранее утро. Знакомый потолок моей спальни и широкая кровать, на которой я лежала — тоже моя. В кресле, укрытая тонким покрывалом, спала Вероника. Я внимательно осмотрела подругу. Она изменилась — чёрные волосы отросли ниже плеч, практически полностью исчезла хита, лишь сердечко на месте родинки осталась. Француженка вышла замуж…Я всё пропустила.

Сколько же прошло времени?

Воспоминания о произошедшем не угнетали, не заставляли биться головой о любую поверхность, и эта моя внутренняя безмятежность удивляла, а абсолютная ясность ума — настораживала. Князь отлично вправил мне мозги. Вопрос в другом, как мне теперь себя вести?

Вероник вздыхает, открывает глаза и смотрит прямо на меня. Рассеянность во взгляде исчезает, сменяясь такой неподдельной радостью. Девушка подскакивает и кидается ко мне.

— Лекс? Лекс!! Это ты? Ты очнулась?

— Привет, — хриплю я и пытаюсь улыбнуться. Слава Богу, хотя бы с ней я могу разговаривать, не пряча от стыда взгляд, она не видела меня другой… и я не пыталась её убить.

— Сейчас я принесу тебе воды.

Вероник быстро подбегает к распределителю и трясущимися руками наливает в стакан воды.

— Спасибо, — прошептала я, как только жажда отступила и попыталась улыбнуться.

Видимо, на Вероник моя улыбка подействовала плохо.

— Я сейчас, — девушка всхлипнула, плечи её затряслись и, зажав рот рукой, она выбежала из комнаты.

И это совсем не прибавило мне уверенности.

Хотелось ли мне знать, что меня ожидает? Нет, мне было глубоко наплевать. Странное ощущение полного равнодушия ко всему и всем. Даже собственная судьба меня не волновала.

Не прошло и пары минут, как в комнату быстро вошёл Князь. Заблокировал двери и расслабленно расположился в оставленном француженкой кресле.

— Здравствуй, Алексия.

— Здравствуйте.

— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Я прислушалась к своему организму и покачала головой.

— Нет, всё нормально.

— Всё помнишь? — взгляд лазоревых глаз становится всё более внимательным, но он меня не пугает. Но почему-то уверена, что если он попытается влезть ко мне в голову, я его стукну. Пусть и сил у меня сейчас меньше, чем у креветки.

— Да.

Я не покраснела, не побледнела и не испугалась. Вообще никаких эмоций. Я не чувствовала себя виноватой в том, что произошло в Храме. Почему это я должна отвечать за того, кто меня морально уничтожил, воспользовался и эмоционально изнасиловал, навязав свою волю?

Я больше всего хотела вернуться домой. К чёрту Богиню, с её играми. К чёрту Альянс с не менее грандиозными планами. К чёрту Князя. Я хочу домой, к родным, к Сашке. Хочу, чтобы меня обняли крепко — крепко и сказали, что всё будет хорошо.

— Ты не виновата в том, что произошло.

— Я знаю.

— И Дерион не виноват.

Дерион…

Мягкий, тёплый огонёк ярко вспыхивает где-то глубоко внутри моего холодного и безразличного сердца. Ошиблась, не всё умерло внутри меня. Любовь продолжает теплиться в нём, несмотря ни на что. Но это не радует меня. Если бы её не было, мне было бы намного проще. По-быстрому собрала бы вещи и вернулась на Землю, ни разу не оглянувшись. А так улетать будет больнее.

— Вы тоже не виноваты?

— Виноват. Перед вами обоими виноват. Вот и вини меня, Алексия. Меня, а не кого-то из вас. Не губи всё на корню.

— Вы о чём?

— О вас… Ты же видела Богиню в Храме во второй день после приезда? — внезапно произнёс он. — Что она тебе рассказала?

— Сказку о Лазоревом принце, — я не смогла удержаться от язвительности в голосе.

— Почему ты сразу не спросила меня о нём?

— А вы бы ответили?

Зачем этот разговор? Мне теперь уже неинтересно. Я ничего не хочу знать.

— Не знаю, может быть. У меня никогда не было брата…. Но когда-то давно был ещё один представитель Лазоревых… наши деды были братьями… Мы росли вместе, хотя я был старше его, значительно старше… Он был мне как младший брат. Я любил его, уважал. Я стал причиной его гибели.

— Но разве он погиб? — вопрос срывается с губ до того, как я успеваю это осознать.

— Можно сказать и так… Его душа ушла вместе с ней, осталась лишь оболочка… Это был обычный Ежегодный Княжеский Бал, так похожий на другие такие же — много эквейтов, вино, шампанское, музыка, танцы. Ему тогда было всего двадцать два, Богиня, он был по сути совсем ребёнок, только закончил Академию и вернулся домой. Молодой, горячий, сильный… Он мог разбить сотни женских сердец, если бы не встретил тогда ту эквейтинку. Её звали Алия — младшая дочь древнего рода… Совсем девочка — испуганная, дрожащая, хрупкая, красивая… Знаете, она была из тех, которую хочется защищать от всего мира. Только недавно прошедшая через озеро Богини… Её подвели ко мне, чтобы показать хиту… небольшой лазоревый лепесток на плече. Ты же знаешь, что это значит?

— Знаю.

— Богиня очень редко ставит лазоревую отметку… официально, за все время, что я являюсь Князем, стараниями оппозиции, их было всего две — у Алии и у тебя, Алексия…

Наверное, я могла почувствовать себя польщённой. Но я отлично помню о тех трёх девушках, которые были до меня и о которых Князь не догадывался. Или знал? Мне всё равно.

— Ты даже не представляешь, как много хита значит для нас? Для каждого и для меня в том числе… Но для них всех — это шанс. Шанс приблизиться к Княжеской семье, к воспитанию наследников, к казне и связям. Её банально собирались использовать. Но тут вмешалась судьба… Они забыли, что Лазоревых было два, его тогда просто не взяли в расчёт, слишком молод был… А мне было тогда сорок, разгульный образ жизни, громкие романы, сплетни, слухи, скандалы… Совсем не герой девичьих грёз, в отличие от сказочного принца… Да, его тогда все так и звали, Лазоревый принц… Они стали общаться, встречаться, проводить время вместе… Они полюбили друг друга. И не только полюбили, — Князь отвернулся от меня, устремив взгляд в окно, и я увидела, как исказилось от боли его совершенное лицо.

Надо же, как он переживает. Произнести слова сочувствия? Он в них не нуждается.

— Кто же знал, что они являются Избранными, что у них третья степень привязки? Я тогда решил, что он слишком молод для брака, что это всего лишь мимолётное увлечение — в голосе Его Высочества отчетливо прозвучала боль и горечь. — Хотел, как лучше… Глупец, что не видит дальше своего носа… Если бы я только знал тогда… Я стал за ней ухаживать, оказывал знаки внимания. Мне пора было обзавестись наследником, Собрание давно настаивало, а Алия мне понравилась. Я был уверен, что смогу добиться взаимности. Нет на то, что она является моей Избранной, я не рассчитывал, не всех Богиня одаривает столь щедро. Но привязанность и уважение могут стать отличным фундаментом для крепкого брака. Его я сослал на переговоры с Альянсом на три месяца. Думал, погуляет, дурь выветрится, а к его приезду, я обрету верную послушную жену, а потом и наследником обзаведусь… Он побесится и успокоится.

Князь замолчал, так и не повернувшись ко мне, продолжая гипнотизировать взглядом яркие пейзажи за окном. А я продолжала молчать. Что ж, если он хочет исповедоваться, то пусть говорит.