Америка укрепляется в Европе

В 1917 г. американцы экспортировали только в европейскую часть России товаров на 400 млн. дол. (рост с 25 млн. в 1913 г.). Экспорт включал в себя военные материалы, значительный объем сельскохозяйственного оборудования, автомобили, локомотивы, хлопок, промышленное оборудование. Америка методически укрепляла в Европе инфраструктуру своего подлинного вторжения на континент. 6 сентября 1917 г. генерал Першинг перенес штаб экспедиционного корпуса из Парижа в Шомон, ближе к линии фронта. Президент Пуанкаре навестил американцев, но пока молодые янки не произвели на французского президента особого впечатления. Пройдет совсем немного времени, и союзники начнут ощущать могучую силу Америки,

Клемансо, который вскоре возглавит французское правительство, писал о Совете рабочих и солдатских депутатов с характерным для него отвращением к нюансам: «Банда мошенников, оплачиваемых тайными службами Германии, банда германских евреев с более или менее ощутимой русской прослойкой, повторяющая то, что ей было сказано в Берлине» {476} . Лондон не позволял себе столь экстравагантных выражений, но и отсюда Ллойд Джордж в сентябре впервые шлет Керенскому ноту жесткого содержания: если дисциплина в русской армии не будет восстановлена, помощь союзников будет решительно сокращена.

Только что под Пашендейлем безрезультатно были положены в боях триста тысяч человек. В условиях явной крепости Германии и маразма России Ллойд Джордж и Клемансо, похоже, приходят к выводу, что судьбы войны могут быть решены таким образом: Германия за счет отступления на Западе получит исключительные возможности на Востоке — оставляя свои фанко-бельгийские приобретения, Берлин может увеличить зону оккупации в России. Разумеется, вопрос не ставился так грубо, но общий смысл дипломатической деятельности Лондона и Парижа приобретает подобный оттенок.

Для воздействия на своего восточного союзника и вызрела идея союзнической конференции в Париже с целью «рассмотрения мер, которые могли бы быть приняты для помощи России и предотвращения ее дезинтеграции» {477} . Встречая новую жесткость Лондона и Парижа, Временное правительство попыталось опереться на Вашингтон. Пока не поздно, следует поддержать противостоящее большевикам Временное правительство.

Американские дипломаты дорожили отстоянием от коллективной стратегии Антанты. Вильсон полагал, что Америке следовало показать силу и решимость, чтобы прекратить «разброд в России». На конференции его представлял Хауз. Речь он будет вести не о попытках нахождения мира, а об интенсификации союзнических военных усилий {478} . Складывается впечатление, что Западом овладевает такая логика: чем больше Россия отступает, тем больше резон в жестких западных требованиях. Русские торопятся, тем лучше для Запада — это оправдывает его посуровевшую позицию.

Размышления немцев

Некоторая нерасторопность немцев объяснялась в немалой степени неожиданными для них внутренними трудностями. Вождь восставших на линейном корабле «Принц-регент Луитпольд» в Вильгельмсхафене моряк Альбин Кобис повел четыреста матросов в город под лозунгами прекратить кровопролитие. Военный суд приговорил Кобиса к смерти. В письме родителям Кобис проклял «германское милитаристское государство» {479}.

26 сентября 1917 г. Людендорф признал напряжение, создаваемое наступлением Хейга: «Еще один день тяжелых боев, несущих нам потери. Мы можем перенести потерю территории, но не ослабление нашего духа» {480} . 12 октября британские войска подошли к Пашендейлю. Наступление обошлось англичанам и австралийцам в 250 тысяч человек (годом ранее на Сомме были потеряны 420 тысяч). Оборона немецкой стороны осложнялась постоянной задачей немцев оказывать помощь австрийцам на итальянском фронте. Они потеряли убитыми и ранеными во Фландрии больше англичан — 400 тысяч человек. Начальник штаба германской армии признал: «Это было величайшее мученичество мировой войны».

Надежды немцев были связаны с Россией, где 2 октября Балтийский флот отказался подчиняться Временному правительству, что позволило немцам высадиться на два острова в Рижском заливе. Русские тральщики попросту отказались минировать подходы. Следовало ковать железо пока горячо. 7 октября 1917 г. министр иностранных дел Кюльман в Крайцнахе изложил взгляды, прежде защищаемые Яговым и Циммерманом: в будущем следует исключить появление «агрессивной России». Но если вести себя близоруко и в ходе текущей войны отнять у России Польшу, Литву и Курляндию, то вероятность противоречий резко увеличится. Россия не простит такого унижения. Гинденбург согласился с возможностью возникновения в будущем новых войн с Россией, но объяснил их причины по-иному: «Расовая ненависть является причиной антагонизма между Россией и нами» {481}.

Канцлер Михаэлис развивал ту тему, что «нашей целью должно быть господство в Центральной Европе, совмещенное, если это возможно, с дружбой с Россией». Эта линия рассуждений не получила поддержки Гинденбурга и Людендорфа, которые представляли будущее в виде нескольких войн в Европе и потому желали максимально ослабить поверженных в данной войне противников. Предполагалось отделение от России приграничных территорий (речь шла, прежде всего, о Польше, Литве, Курляндии), но пока не собственно расчленение страны.

Тем временем тридцатилетний австрийский император Карл задумывается над созданием в стране федеральной системы, предусматривая создание автономного чешского государства. Это немедленно вызвало противодействие венгров. А в чешском городе Простейев полиция убила 23 рабочих, воспламененных требованиями независимости.

Положение Центральных держав все же было таковым, что кайзер Вильгельм мог перемещаться по обширному центральноевропейскому пространству. Германия, несмотря ни на что, казалась стабильной. При Пашендейле германская оборона выстояла, на Балтике десант на русские острова удался {482} . Из Стамбула кайзер обратил внимание мира на забастовку миллиона российских железнодорожников, парализовавшую все военные усилия страны.

Борьба в октябре 1917 г. шла во всем огромном мире. В Африке Леттов-Форбек не только отбил наступление на германские владения, но и вторгся в португальскую Восточную Африку. В Северном море два германских крейсера — «Бремзе» и «Бруммер» — навели ужас на союзные суда. Немецкие подводные лодки продолжали топить без разбора все союзные плавающие мишени. Под Парижем военный суд приговорил к расстрелу танцовщицу Мату Хари; цеппелины снова бомбили в октябре Лондон; немецкие бомбардировщики впервые применили над Лондоном зажигательные бомбы; в битве при Капоретто итальянцы не выдержали газовой атаки.

Россия накануне

21 октября 1917 г. Керенский объявил, что Россия будет представлена на межсоюзнической конференции, и выдвинул список конкретных условий мира. Французы узнали, что будущее Эльзаса и Лотарингии должно решаться посредством плебисцита. Бельгия получит компенсацию за счет международного фонда. Англичане узнали, что Германии предлагается сохранить за собой все колонии. Американцам предложили нейтрализацию Панамского канала, а англичанам — нейтрализацию Суэцкого канала, равно как и черноморских проливов. Все нации после окончания войны получат равные экономические возможности. Тайная дипломатия отменялась. Мирные переговоры будут вестись делегатами, избранными парламентами своих стран.

Всплеск «открытой дипломатии» правительства Керенского произвел на Запад тягостное впечатление — русские социалисты зашли слишком далеко. Даже в случае победы Германии Запад не мог ожидать худших условий. Пацифистский радикализм Временного правительства поставил вопрос: а следует ли Западу, вообще, обсуждать будущее с представителем Керенского. Запад прибег к простому способу: он усомнился в прерогативах правительства, которое само себя назвало Временным. Имеют ли делегаты этого правительства легитимное право представлять свою нацию? Министр иностранных дел Бальфур сказал послу Набокову: «Не следует создавать прецедент для ведения переговоров, когда исключительные прерогативы получают фактически частные лица. Такой способ ведения дел мог бы иметь нежелательные последствия» {483}.