— Привет, Уолт, ты как раз вовремя. Надо обсудить дела. Много накопилось.

Похоже, Амелия услышала, как пришел Уолт, потому что она влетает в кухню с поднятыми вверх ручками, надеясь, что отец подхватит ее.

— Папочка!

Уолт усмехается Хейзу и бросает сумки с продуктами. Бормоча, чтобы я разобрала их, он похлопывает Амелию по головке, а затем огибает ее, направляясь к распахнутой двери.

Когда Амелия бежит за ним, он рявкает:

— Я запрещаю тебе находиться здесь, Амелия. Иди посмотри телевизор.

— Но, папочка, я хочу пойти с тобой!

— Иди отсюда! — решительно говорит он. И хотя светлые волосики Амелии закрывают ее лицо, я все равно понимаю, насколько отказ отца ранит ее, так что я подхватываю ее на руки:

— Хочешь, пойдем поиграем в настольную игру?

Амелия гладит мое лицо своими ручками, болтая о настольной игре, а Хейз в последний раз смотрит на меня, ухмыляется и закрывает за собой дверь. Его самодовольство заставляет меня дрожать.

Поставив Амелию на ножки, посылаю ее выбрать настольную игру и, после того как она убегает, сверлю взглядом закрытую дверь, на минуту выпадая из реальности. Чертова наркота! Прежде чем кайф от наркотиков окончательно поглотит меня, хватаю край стола и висну на нем, шипя в пустой комнате:

— Гребаный ублюдок!» Жалею, что не откусила его палец, когда выдался такой шанс.

***

Прохладная сырость вытаскивает меня из забытья, я моргаю и вижу склонившегося ко мне в тусклом свете Баса, прижимающего влажную ткань к моему лбу.

— Не люблю, когда ты не слушаешься меня, — лаконично говорит он.

Я быстро вскакиваю и отступаю. Нащупав ночник, включаю его и медленно выдыхаю, раздумывая, не сошла ли я с ума. На долю секунды, в темной комнате, освещенной только светом из ванны позади него, он звучит совсем как Себастьян.

Такой властный и доминирующий.

Потирая себя руками из-за внезапного озноба, обнаруживаю, что на мне лишь тонкая маечка и трусики, а мои соски вопиюще выпирают через тонкую кораллового цвета ткань. Обхватив себя, интересуюсь:

— Где моя одежда?

Он указывает на край кровати, где в куче лежат мой свитер, лифчик и юбка.

— Ты вся горела. Мне надо было охладить тебя, — затем его серьезное выражение лица становится жестким. — А если бы влажная тряпка не справилась с задачей, следующим моим шагом был бы душ. Что, к чертям собачим, ты приняла?

— Ты серьезно? Я ничего не принимала. Меня опоили! — когда он хмурится, я тру свой лоб, пытаясь припомнить, что предшествовало дикой головной боли. — Я выпила одно пиво. Похоже, туда что-то подлили. Это единственное, что я там пила.

— Ты не должна была ехать туда одна.

Я напрягаюсь от его сурового, сердитого тона.

— Я и не была одна. Я поехала с Синтией. Ой, блин! Сколько… — Я замолкаю, осматривая незнакомую комнату, и вижу темное ночное небо за окном.

— На сколько я вырубилась? Если это случилось со мной… надеюсь, с ней все нормально.

— Ты была в отключке пару часов. У тебя был жар, в остальном ты в порядке. Твое дыхание нарушилось только перед пробуждением, в противном случае я повез бы тебя прямиком в больницу.

Он показывает на мой мобильник и сумочку, лежащие на прикроватной тумбочке.

— Тебе на телефон пришло несколько чудных эсэмэсок от некой Синтии. В конце концов, я ответил за тебя, сказал, что у тебя все хорошо, но тебе пришлось уйти.

Потираю виски, радуясь, что головная боль, похоже, отступает. Когда кондиционированный воздух попадает на мою теплую кожу, по мне бегут мурашки. Снова тру себя руками, но, вспомнив о своей откровенной маечке, опять обхватываю плечи.

— Передай, пожалуйста, мою одежду.

Бас фыркает и берет мою одежду в охапку. Протягивая ее мне, говорит:

— Нет ничего, чего бы я прежде не видел.

— Ну, у меня ты ничего не видел, — огрызаюсь я, чувствуя себя идиоткой. Кто бы ни отравил мою выпивку, он сделал это, когда тот парень лапал меня. А может, они работают в паре, и пока один отвлекал меня, второй занимался моим напитком. Мне сильно повезло, что там был Бас. Игнорируя его, я быстро натягиваю свитер на маечку, отказываясь от лифчика. Когда я встаю, чтобы надеть юбку, он не уходит. Вместо этого, как только я застегиваю ее, подходит ближе.

Он поднимает мое лицо за подбородок, выражение его лица твердое, как гранит.

— У меня вопрос. Кто такой Хейз?

Я сглатываю и буквально чувствую, как кровь схлынула с моего лица.

— Хейз?

Он кивает, но не отпускает меня.

— Ты назвала его «Гребаный ублюдок». Догадываюсь, что ты не используешь такие выражения в своей повседневной жизни.

Выкручивайся, Талия!

Я вырываюсь из его хватки.

— Никто, — отвечаю я и пытаюсь его обойти, но Бас хватает меня за руку.

— Ти, — когда я поднимаю глаза, он ставит меня перед собой. — Почему ты выпила тот шот?

Я моргаю.

— Что?

Он придвигается так близко, что его широкая грудь касается меня. Водя пальцем по моей щеке, он шепчет мне на ухо:

— Почему ты выбрала водку?

Вместо того чтобы поцеловать тебя?

Я пытаюсь игнорировать покалывания, возникающие от его прикосновений, но когда его большой палец скользит вниз к моей шее, я воспламеняюсь. Глубокий жар опаляет меня всю до самых кончиков пальцев.

Прежде чем я придумываю подходящий ответ, он наклоняет голову.

Боже! Он собирается меня поцеловать. Это же плохая идея, да? Несмотря на мои мысли, клубок похоти сворачивается у меня в животе, отнимая способность говорить.

Его рот в миллиметре от моего.

— А сейчас откажешься?

В моей голове идет война разочарования с облегчением, в то время как желание разливается в груди и выстреливает в мозг, требуя, чтоб мои губы прижались к его губам. Я сопротивляюсь этому искушению всеми силами. Я знаю, это будет совсем неправильно, если я его поцелую. Бас не заменит мне мужчину, которого я по-настоящему хочу.

Почему я не могу забыть тебя, Себастьян?

Его губы трогает удовлетворенная улыбка, пока он сокращает оставшееся расстояние между нами. В последний момент я делаю шаг назад и говорю максимально спокойным голосом, на который способна, пока мое сердце отбивает чечетку:

— Думаю, будет лучше мне сейчас пойти к себе в номер. Спасибо, что вытащил меня оттуда, Бас. Я, правда, это ценю. Получается, ты был прав. Разговор с подождет до завтра.

Сую свой лифчик и телефон в сумочку и направляюсь к двери. Как только моя рука обхватывает дверную ручку, голос Баса раздается в полуметре от меня:

— Считаешь наемного работника ниже себя?

Поворачиваюсь к нему, недовольная его саркастичным предположением.

— Я никогда в жизни не считала себя выше кого-то. Никогда. То, что ты раздел меня, когда я была без сознания, еще не значит, что ты знаешь меня.

Он опускает взгляд на мое кольцо.

— Я знаю достаточно.

Ну ладно, я приняла участие в импровизированной игре бутылочку, но только потому, что он догадался, что я не буду ждать его и пойду за Дональдом сама, так что естественно мне пришлось доказывать обратное. Ну почему я позволила этому мужчине забраться мне под кожу? Может, он тоже чувствует это обжигающее пламя.

— Ты хочешь знать, почему я выбрала шот с водкой? Да потому что между нами ничего нет. Ни искринки.

Он издает лающий смех.

— Ты хоть иногда говоришь правду? — Скрестив руки, он встает в позу, излучая уверенность, серая футболка очерчивает его превосходные бицепсы и крепкие мускулы.

— Между нами столько химии, что ее можно лопатой грести, лапочка. Когда-нибудь ты признаешь, что я прав. — Его яркие голубые глаза сверлят меня. — И когда я поцелую тебя, я буду владеть тобой, и ты первой будешь срывать с меня одежду.

— Высокомерная задница! — фыркаю я. — Ты владеешь хотя бы бритвой?! — И мне все равно, что я звучу так, в чем он обвинил меня минуту назад — надменно. Этот парень нарвался. Игнорируя его усмешку, поворачиваю ручку двери, слыша его диктаторский голос: