Сегодня был особый случай. Президиум устроился на мраморных ступенях широкой лестницы, перекрыто полицейскими кордонами. Вдоль перил стояли тюремные охранники с автоматами. В центре стоял Дэйтлон, слева Элизабет Вэнтон, а справа — директор тюрьмы Пэт Люмет. Ради показухи миссис шериф распорядилась снять с Дэйтлона наручники и ему было позволено курить.

Имея опыт работы с журналистами, пресс-конференцию вел директор тюрьмы.

— Прошу тишины! На вопросы и ответы отводится полчаса. Не кричите зря, я буду указывать на человека, который обязан представиться и задать только один вопрос.

Люмет указал пальцем на репортера у колонны.

— Вы!

— Дэйли-Ньюс. Как тебя сцапали, Крис?

— Как это обычно делают, ночью, когда я спал. Меня удивило, почему они не хотели сделать этого раньше?

— Вы!

— Мичиган-пресс. На что вы рассчитываете, Дэйтлон?

— На передышку! Лиз обещала мне, что будет заботиться обо мне и даст дополнительных телохранителей.

— Вы.

— Род Сичкор из «Балтимор-стар». Вопрос к директору. Где вы намерены содержать Дэйтлона?

— Такие вопросы я уполномочен решать сам. Для общей безопасности, до суда, Дэйтлон, как особо опасный преступник будет помещен в «Блок-4Б» в камеру смертников. Я полагаю, что суд вынесет достойный приговор и осужденному не придется менять место заключения. Теперь вы!

— Майкл Кэрр, «Чикаго трибюн». А что вы скажете, мистер Дэйтлон на заявление директора?

— Я думаю, Майкл, что вы еще возьмете у меня интервью в моем доме, и мы посмеемся за рюмкой джина над подобными заявлениями.

— Вы!

— Ирвинг-стар. Что думает шериф о возможности побега?

— Я исключаю такую возможность. Из этой тюрьмы еще не было побегов. Но я позабочусь о дополнительных мерах. С завтрашнего дня здесь будет стоять ополчение.

— Не много ли почета, шериф?

Толпа засмеялась. Реплики и вопросы стали сливаться, и восстановить порядок стало невозможно.

— Крис, что ты думаешь о Бонни и Клайде? Они идут по твоим стопам.

— Чепуха! Обычная шпана! Они дискредитируют саму идею!

— Сколько банков ты обчистишь, если выйдешь на свободу?

— Начну с ближайшего по дороге в закусочную и закончу, когда вид денег будет вызывать отрыжку.

— Достаточно, господа! Хватит! — завопил директор.

Дэйтлон обнял стоящих по бокам директора и шерифа.

— Мои друзья заботятся обо мне. Я устал с дороги и мне пора в кроватку. Но не огорчайтесь, господа, моя миссия на земле не закончена. Я еще не раз подкину вам работенку, так что мои фото вам еще пригодятся, не сдавайте негативы в архив. Эти здания строили не для таких, как я.

Полицейские начали оттеснять журналистов к выходам. Элизабет Вэнтон попыталась вырваться из объятий гангстера, но ей не удалось. Директор и пытаться не стал, он чувствовал хватку Дэйтлона и пытался сделать вид, что не замечает его руки на своем плече.

Вспышки озаряли зал до того момента, пока последний журналист не был выпихнут за дверь.

— Прекрасный день, друзья мои! — воскликнул Дэйтлон.

— Я тебе устрою здесь курорт, сукин сын! — процедил сквозь зубы директор.

— Тебе повезло, Дэйт! Если бы не эта орава, я бы пристрелила тебя у трапа!

— Ну вот, видите, как мы все здесь друг друга любим. В бесконечно длинных коридорах, где царил полумрак, шаги раздавались удивительно громко. Клак… клак… Казалось, этим галереям, куда никогда не проникал дневной свет, не будет конца. Клак… клак…

У массивной двери шаги на какое-то мгновение затихли. Послышалось звяканье ключей, скрежет петель.

— Проходи!

Еще один коридор, конец которого терялся вдали.

Двое шли сзади, двое впереди. Сам ключник был очень высокого роста и выглядел истощенным и измученным. Надбровные дуги нависали над двумя затененными провалами, в глубине которых едва можно было различить зрачки глаз. Он смотрел прямо перед собой.

Этот коридор показался Дэйтлону не похожим на предыдущие. Он не сразу понял из-за чего. Так же, как и в других, здесь царил полумрак, но по мере того, как они шли, по обеим сторонам возникало какое-то движение. Обе стороны коридора были забраны решетками. За железными прутьями в черных камерах шла своя жизнь, что-то шевелилось, кишело существами.

Присматриваясь к ним, Дэйтлон встречал на себе тупые холодные взгляды.

Когда они дошли до середины коридора, послышался неясный, но нарастающий гул голосов. Вскоре можно было разобрать отдельные слова и фразы.

— Нет, ты посмотри!

— Неужели это он?!

— Эй, Крис!

— Его ведут в «блок 4Б».

Дэйтлон не обращал внимания на возгласы, он устал от спектакля в вестибюле. Здесь не было зрителей, здесь была грязь, зараза, вонь и чернота.

Кончился и этот коридор. Опять двери, окна, лязг, звон ключей, переходы и, наконец, они попали в узкий переход, и пройдя его, в тамбур перед дверью, где стояло лаконичное: IV-Б. Теперь он уже знал, что здесь отбывали свои последние дни приговоренные к смерти.

Они вошли в караульное помещение, представляющее собой небольшую квадратную ярко освещенную комнату.

Яйцеголовый за столом спросил:

— Кристофер Дэйтлон?

— Он. Вот его карточка. Номер шесть.

— Ладно. Камера 0304. Ведите.

Надзиратель позвонил в дверь блока. Дверь открылась. Дэйтлон прищурил глаза от яркого резкого света.

— Вперед!

Его подтолкнули прикладом в спину, и он влетел в свой последний коридор, его подхватили сильные руки и подняли на ноги. Белый пол, белый потолок, белые стены и черные решетки. Из четырех углов навстречу друг другу били мощным светом прожектора. Тут и слепой мог прозреть, а зрячий ослепнуть. Шесть черных клеток по три с каждой стороны, десять на десять футов каждая, топчан, табурет и все.

Дэйтлон заметил одно живое существо за решеткой и двоих верзил с автоматами возле себя.

Один из охранников открыл засов камеры, что находилась по соседству со скучающим здоровяком с усмешкой гориллы, и кивнул Дэйтлону.

— Милости просим, голубчик!

Крис не стал дожидаться, пока его погонят прикладом, и зашел в камеру.

В помещении стояла невыносимая духота и жара от прожекторов. Он взмок.

Решетка закрылась на засов, щелкнул замок, длинный узкий ключ вместе со связкой повис на поясе надзирателя.

Охрана заняла свое место у дверей в караульное помещение. Они стояли лицом к решеткам, держа указательные пальцы на спусковых крючках.

— Бдительные ребята! — пробормотал с восторгом узник.

Взглянув в другой конец коридора, Дэйтлон увидел двухстворчатую железную дверь, выкрашенную в ядовито-красный цвет. На ней не было запоров и замков. Это означало, что ее открывают только с другой стороны.

Крис вздохнул, сел на пол и прислонился к решетке, которая разделяла его камеру с камерой соседа. Он оглянулся. Теперь он мог разглядеть человека, с которым его свела судьба. Крупный парень, сильный, обросший, почти безо лба. Короткий ежик черных волос начинался чуть ли не от бровей. Глазки маленькие, как смородинки, нос слегка примят, на щеках несколько шрамов. На ноге у соседа было кольцо с цепью, второй конец крепился к решетке. Этот тип был создан для того, чтобы им пугали детей. Полуобезьяна, получеловек, заговорил первым, и голос у него был очень приятным.

— Ну что, дружок, пришел встать в очередь на кладбище?

— Нет, я еще повременю.

— Тут один герой уже был. Повременил. Вчера его увели в красные ворота.

Крис взглянул на ярко выкрашенные двери.

— И что там?

— Коридор. В конце коридора дверь, когда ее открывают, то оказываешься под стеклянным колпаком, где стоит железный стул с ремнями и проволочками. Этот коридор наша последняя дорожка.

— Не уверен.

Сосед улыбнулся. И не такой уж он страшный, — подумал Дэйтлон.

— Я уважаю оптимизм, но не разделяю его. Меня зовут Рэймонд Кафри. Родился 15 мая 1900 года в Вирджинии, умер в тюрьме Краун-Пойнт 5 июля 1933 года.

— Так тебе еще две недели жить. Сколько дел можно натворить за две недели. Я — Дэйтлон-банкир. Родился в 1902 году и умирать пока не собираюсь. Правда, законники тоже моего оптимизма не разделяют и долго с решением тянуть не будут. Я их утомил!