Но уже через день Зееловские высоты были пройдены. Горбатов и Мержанов написали об их прорыве репортаж «Путь на Берлин открыт».

Еще через несколько дней после начала наступления передовые части и соединения, продолжая бой, уже подкатывались к Берлину.

На подступах к Берлину я вечером встретил командующего 5-й ударной армией генерала Н. Э. Берзарина. Он был, как всегда, в черной бурке, накинутой на плечи, и серой каракулевой папахе. Лицо его казалось усталым, но серые с веселинкой глаза светились искрами радости.

— Я назначен комендантом Берлина, — сообщил он. — Милости прошу прибыть в ближайшие дни на первую пресс-конференцию!

Еще до вступления наших войск в Берлин Всеволод Вишневский и Иван Золин выступили с репортажем «К Берлину», в котором ярко и убедительно показали, как умело и решительно наши воины проламывали фашистскую оборону.

20 апреля, на пятый день операции, дальнобойная артиллерия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии впервые открыла огонь по Берлину. В это же время 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной бригады 47-й армии, которым командовал майор А. И. Зюкин, также дал залп по фашистской столице. На тяжелых снарядах можно было прочесть сделанные солдатами надписи: «Гитлеру», «Геббельсу», «Герингу».

В «Правду» тотчас ушла моя корреспонденция «Огонь по Берлину!».

Через день, 21 апреля, наступающие ворвались на окраины Берлина. Это был огромнейший успех войск. Запечатлел этот важный момент в репортаже «В черте Гросс-Берлина».

По утрам в дни боев за Берлин между нами можно было слышать такой разговор:

— Куда едешь?

— К Чуйкову либо к Катукову!

— А ты?

— К Берзарину!

— А где бывал?

— У Кузнецова!

— А ты?

— У пехотинцев Белова и танкистов Богданова!

Военкоры-правдисты стремились в своих корреспонденциях, репортажах, очерках рассказать о боевых делах всех наступающих армий.

В первый же день вступления наших войск в фашистскую столицу я попал в корпус генерала И. П. Рослого. И как раз в тот момент, когда его передовые части прошли черту Гросс-Берлина и, перерезав окружную железную дорогу, вышли на улицы старого города.

Шофер Гриша Скулков, заменивший раненного в боях за освобождение Польши опытнейшего и удивительно храброго водителя Михаила Николаевича Чернышева, выжимал из трофейного «вандерера» все, что можно. Вот и первые улицы Берлина. Перед нами Ландсбергштрассе. Она до предела забита нашей продвигающейся вперед военной техникой: танками, самоходками, автомашинами, тягачами. Повсюду можно было видеть разбитые, сожженные, раздавленные или брошенные целехонькими вражеские пушки. Стояли, уткнув в землю хоботы орудий, танки и самоходки. Тут и там чернели остовы обгорелых автомашин, особенно много было среди них легковых. Валялись трупы солдат и офицеров… Город горел. Борис Горбатов и Мартын Мержанов, увидев все это, немедленно написали корреспонденцию «В Берлине».

На улицах фашистской столицы беспрерывно рвались снаряды и мины. На тротуарах, прижимаясь плотнее к стенам домов, кое-где уже собирались гражданские немцы. Потом появились группы мальчишек. Они обступали тесным кругом наших бойцов и офицеров и тотчас начинали просить хлеба. О голоде в Берлине мы уже знали, толпы мальчишек, просящих милостыню, теперь воочию убеждали в этом.

— Гитлер капут, Гитлер капут! — горланили белокурые веснушчатые ребятишки.

25 апреля была достигнута еще одна замечательная победа — Берлин был окружен. Вишневский и Золин отметили это важное событие корреспонденцией «Берлин в кольце». Бои в фашистской столице постепенно, но уверенно перемещались к центру.

В эти горячие дни военкоры-правдисты, запасшись сухарями, сухой колбасой, маслом, сахаром, пробивались вместе с наступающими подразделениями также к центру Берлина, заполняя записями распухшие блокноты и тетради. В подразделениях, где-нибудь в подвале или на четвертом-пятом этаже дома, где размещался наблюдательный пункт полка или дивизии, садились и спешно писали корреспонденции. Затем мчались на узел связи. А нередко и ночевали среди наступающих.

Ближе к центру Берлина стучим вместе с военкором «Известий» Львом Исаичем Славиным в двери небольшого домика. Нам нужна была комната, чтобы написать очередную корреспонденцию об уличных боях. Долго не открывают. Наконец слышим, как поворачивается ключ в замочной скважине, и дверь открывается.

— Как, вы уже здесь? — перед нами стоял в растерянности пожилой человек в рабочей блузе. — А я думал, это гестаповцы. Час назад они приходили и приказали, чтобы я пошел оборонять баррикады!..

По улицам, увешанным во множестве белыми флагами и полотнищами, шли пленные. Фашистский Берлин начинал поднимать руки вверх.

А его улицы заполнило множество русских, поляков, французов, голландцев, американцев, только что освобожденных нашими войсками. Одеты в рубища, лица изможденные.

— Откуда?

— Смоленские! Курские! Псковские! Из-под Твери! А мы из штата Миннесота. О’кэй!..

В один из дней боев на улицах Берлина услышал, как сквозь гул артиллерии пробиваются мелодичные звуки музыки. Что такое? Немедленно сворачиваю в соседнюю улочку. Батюшки! Да тут шел настоящий концерт. Недалеко от батареи, посреди улицы, был поставлен сверкающий от сполохов частых выстрелов рояль. За ним, чуть склонившись, сидел М.Блантер, рядом стоял Т. Хренников. «…Давай «Катюшу»!» — кричали им артиллеристы. Тихон Николаевич запел с характерной хрипотцой знаменитую «Катюшу».

В бригаде правдистов в конце апреля появилось пополнение. В Берлин прилетел Леонид Коробов. Острит, как всегда: «Мы с Сидором Ковпаком еще в сорок третьем году, в походе по Белоруссии, договорились: будешь в Берлине, плюнь на пороге имперской канцелярии. Вот приехал выполнить наказ моего дорогого бородача».

Коробов рассказал, как живет и работает в эти дни редакция «Правды». Сообщил, что по согласованию с «Правдой» он будет посылать корреспонденции из Берлина для «Комсомольской правды».

Спешу на телеграф в Штраусбург, куда еще раз и уже окончательно переехал штаб 1-го Белорусского фронта, чтобы передать в Москву новую корреспонденцию об уличных боях в Берлине. Военные связисты, несмотря на огромную перегрузку официальными документами, все же находили «зазор», чтобы передать также и наши материалы.

Штраусбург — небольшой зеленый городок за Одером. До Берлина от него не более сорока километров.

Наши корреспондентские встречи в Штраусбурге происходили теперь редко и главным образом поздно по ночам. Почти все время мы находились в войсках.

Борис Горбатов и Мартын Мержанов нашли вскоре чрезвычайно интересную тему: пещерные, другими словами, подвальные немцы. Писали репортаж всю ночь. На рассвете он уже лежал на телеграфе, а когда был напечатан — получил широкий резонанс у фронтовиков.

С интересными и содержательными корреспонденциями, репортажами и очерками выступали в это же время на страницах «Правды» военкоры 1-го Украинского фронта. Борис Полевой напечатал ряд репортажей и очерки «Бои на улицах Берлина», «Передовая на Эйзенштрассе». В последнем рассказывалось, как старший сержант Трифон Лукьянович, до войны житель Минска, где погибла в первые же дни войны во время фашистской бомбежки города вся его семья, спас на передовой, в ходе боя, крохотную немецкую девчушку, лежавшую возле убитой матери. Лукьянович, несмотря на ураганный огонь с фашистской стороны, по-пластунски добрался до девчушки и под градом пуль вынес ее на руках к своим окопам. Однако в самый последний момент, когда преодолевал бруствер окопа, был тяжело ранен.

Спустя много лет после войны немецкие патриоты точно установили место, где совершил этот замечательный подвиг Трифон Лукьянович. Оказалось, что это произошло не на улице Эйзенштрассе, как написал Полевой, а на Эльзенштрассе. Теперь на Эльзенштрассе установлена памятная доска, на которой указана фамилия Лукьяновича, а также изложен его подвиг.

С не меньшим успехом выступали также другие военкоры-«первоукраинцы». Вадим Кожевников написал репортаж «Артиллеристы ведут огонь», Сергей Борзенко — корреспонденцию «Неукротимая воля» о наступательном порыве советских воинов.