8
Все было готово для восстановления справедливости. И вдруг совершенно неожиданный, никому непонятный, ничем не объяснимый срыв! 22 августа в середине дня Сталин связался с Василевским и, не вдаваясь в подробности, предложил подготовку к высадке на Хоккайдо немедленно приостановить. В 14 часов 55 минут Василевский отправил шифротелеграммы командующим обоими Дальневосточными фронтами, а также наркому ВМФ адмиралу Кузнецову и командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Юмашеву. Цитирую два пункта из шифротелеграммы № 677, поступившей в адрес названных адмиралов:
"2. От операции по десантированию наших войск с острова Сахалин на остров Хоккайдо необходимо воздержаться впредь до особых указаний Ставки. Переброску 87 ск на Сахалин продолжать.
3. В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87 ск с острова Сахалин на Южные Курильские острова (Кунашир и Итуруп), минуя остров Хоккайдо. Соображения по этому вопросу прошу сообщить мне не позднее утра 23 августа".
Не внес ясности в ситуацию и последовавший затем приказ, исходивший от начальника штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке генерала С. П. Иванова, содержавший требование:
"Во избежание создания конфликтов и недоразумений по отношению союзников категорически запретить посылать какие бы то ни было корабли и самолеты в сторону о. Хоккайдо".
По воспоминаниям Николая Герасимовича Кузнецова, находившегося тогда на Дальнем Востоке для координации действий морских и сухопутных сил, его вызвал к телефону Сталин. Поздоровавшись, спросил:
— Все еще воюете?
— Воюем, товарищ Сталин.
— Не надоело?
— Никак нет, наша работа.
— Вы, товарищ Кузнецов, завершайте там поскорее и выезжайте в Москву, вы нужны здесь. — И, помолчав, словно бы неохотно сказал главное: — На Хоккайдо не высаживаться. Не надо. Закругляйтесь с Курильскими островами и возвращайтесь. Вы меня поняли?
— Да, будем закругляться, — бодрым голосом Кузнецов постарался скрыть огорчение.
Такова внешняя канва. А вот известная мне подоплека. Верный своим правилам строго соблюдать все договоренности с союзниками, сообщать им о своих планах, касающихся общих интересов, а также для избежания недоразумений между нашими и американскими войсками на японских островах, Иосиф Виссарионович отправил 16 августа телеграмму президенту Трумэну, в которой, в частности, заявил о желании: "Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо… Это последнее предложение имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919 — 1921 годах держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории.
Я бы очень хотел, чтобы изложенные выше мои скромные пожелания не встретили возражений".
Увы, времена уже переменились, Трумэн — это не Рузвельт с его дальновидностью, умом, политической интуицией. Трумэн всего лишь типичный американский торгаш, всегда и во всем ищущий прямой очевидной выгоды. Вот его реакция:
"18 августа 1945 года
СТРОГО СЕКРЕТНО
ДЛЯ ГЕНЕРАЛИССИМУСА СТАЛИНА
ОТ ПРЕЗИДЕНТА ТРУМЭНА
Отвечая на Ваше послание от 16 августа, я выражаю согласие с Вашей просьбой изменить "Общий приказ № 1" с тем, чтобы включить все Курильские острова в район, который должен капитулировать перед Главнокомандующим советскими вооруженными силами на Дальнем Востоке. Однако мне хотелось бы пояснить, что Правительство Соединенных Штатов желает располагать правами на авиационные базы для наземных и морских самолетов на одном из Курильских островов, предпочтительно в центральной группе, для военных и коммерческих целей. Я был бы рад, если бы Вы сообщили мне, что Вы согласны на такое мероприятие.
Что касается Вашего предложения в отношении капитуляции японских вооруженных сил на острове Хоккайдо перед советскими вооруженными силами, то я имею в виду — и в связи с этим были проведены мероприятия, — что генералу Макартуру сдаются японские вооруженные силы на всех островах собственно Японии: Хоккайдо, Хонсю, Сикоку и Кюсю.
Генерал Макартур будет использовать символические союзные вооруженные силы, которые, конечно, будут включать и советские вооруженные силы, для временной оккупации такой части собственно Японии, какую он сочтет необходимым оккупировать в целях осуществления наших союзных условий капитуляции".
Прежде всего — здесь явная передержка. Союзнических войск в то время на собственно японских островах еще не было, так что сдаваться Макартуру самураи там никак не могли. Просто некому было сдаваться аж до 28 августа 1945 года. Именно с этого дня на японской территории начали высаживаться американо-английские десанты, сразу в нескольких городах. Самый крупный десант в составе 24-й американской пехотной дивизии, только что прибывшей из Европы, высадился непосредственно в Токийском заливе. Одна подробность. На западе, как известно, советские и американские военные впервые встретились на Эльбе, и встреча эта была дружеской, радостной. А на востоке не совсем так. Когда американские воздушные и морские десантники высадились в главной военно-морской базе Йокосука, они обнаружили там трех россиян во главе с консулом советского представительства в Японии Михаилом Ивановичем Ивановым, которого я называл в этой книге "дублером Зорге" или "вторым Зорге". Имел ли он тогда звание генерала или еще нет — сказать не могу. Так вот, его вместе со спутниками американцы взяли под охрану и обвинили в том, что "в нарушение приказа генерала Макартура русские до высадки американского десанта проникли в базу и хозяйничают в ней". Такова была "встреча в Японии". Хорошо, что вскоре недоразумение выяснилось. Михаил Иванович представился командующему Тихоокеанским флотом США адмиралу Нимитцу, прибывшему в Йокосуку на крейсере «Нью-Джерси». Были дружеские рукопожатия. Увидев старую, потрепанную «эмку», на которой Михаил Иванович Иванов приехал из Токио, адмирал Нимитц приказал сбросить ее с пирса в море и подарил "товарищам по оружию" новенький «шевроле» вместе с негром-водителем. Потом, подумав, добавил: "Когда отпадет необходимость, негра верните". Так ведь это, повторяю, было 28 августа, а не на десять дней раньше, когда Трумэн прислал Сталину приведенную выше телеграмму и когда японцам на их островах попросту некому еще было сдаваться.
Иосиф Виссарионович был возмущен не только бесцеремонным отказом американского президента выполнить в общем-то не ахти какую по тем временам просьбу, но и самим тоном послания, а главное — требованием, вопреки прежним договоренностям, обзавестись военными базами на одном из центральных островов Курильской гряды.
— Выскочка и наглец, — сказал Сталин. — Он совсем ничего не понимает. Он не понимает, что на всем Дальнем Востоке у нас задействована только одна танковая армия — шестая гвардейская. Мы сейчас прикажем товарищу Рокоссовскому отправиться на восток, взять с собой с запада еще две гвардейские танковые армии. Даже три. И общевойсковых армий, сколько сочтет нужным. Через месяц не только Хоккайдо, но и все японские острова будут в наших руках. Через месяц потому, что дорога длинная… Нет, он просто не понимает, — сокрушенно качнул головой Иосиф Виссарионович. — На что он надеется? На третью имеющуюся у него атомную бомбу? На наше стремление к миру и согласию?
— С атомной бомбой американцы, конечно, совсем обнаглели, — ответил Молотов, находившийся тогда в кабинете Сталина. — Но не надо у-у-усложнять. Трумэн ищет выгоду и предлагает торг. Нам северную часть Хоккайдо в обмен на базы для американцев в центре Курильской гряды. Кому лучше?
— Кому же, Вече? — спросил Иосиф Виссарионович.
— Со своей базы они будут и с моря, и с воздуха контролировать все наше восточное побережье от Камчатки до Советской Гавани. Поставят под контроль все возвращенные от японцев наши проливы — выходы на океанский простор. А нам дополнительные заботы на чужой территории, отделенной водным пространством. Кстати, на Хоккайдо голод, придется кормить.