Вскоре после боя под Волоконовкой мы, соратники Сталина, поздравили его с первой наградой. За успехи, достигнутые минувшим летом, свидетелем которых мне быть не довелось, знал только понаслышке. Удивительно, что при этом судьба свела, поставила рядом двух противников. Решение о награждении Троцкого оформлено протоколом № 67, о награждении Сталина — под следующим номером. Вот этот документ, подтверждающий военные заслуги Иосифа Виссарионовича.

"Протокол № 68 заседания Президиума ВЦИК от 27 ноября 1919 года. (Калинин, Енукидзе, Невский, Рыков, Смидович).

О награждении члена Президиума ВЦИК и члена Реввоенсовета Южного фронта товарища И. В. Сталина орденом Красного Знамени.

В минуту смертельной опасности, когда окруженная со всех сторон тесным кольцом врагов, Советская власть отражала удары неприятеля, в минуту, когда враги рабоче-крестьянской революции в июле 1919 года подступали к Красной Горке, в этот тяжелый для Советской России час, назначенный Президиумом ВЦИК на боевой пост Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной Армии.

Будучи сам в районе боевой линии, он под боевым огнем, личным своим примером воодушевлял ряды борющихся за Советскую Республику.

В ознаменование всех заслуг по обороне Петрограда, а также самоотверженной его дальнейшей работы на Южном фронте, ВЦИК постановил наградить И. В. Джугашвили (Сталина) орденом Красного Знамени.

Председатель ВЦИК М. Калинин

Секретарь А. Енукидзе".

21

Ровно месяц, а правильнее — всего месяц, потребовался Конармии, чтобы дойти до Ростова-на-Дону и захватить некоронованную деникинскую столицу. И не просто дойти по бездорожью, в зимнюю стужу, преодолев большие пространства, но и разбить в многочисленных боях лучшие части белых, расколоть надвое их фронт, освободить Донбасс. Что там ни говори, а главную роль в разгроме Деникина, как и задумал Егоров, сыграла Первая Конная. Она не только сама стремительно катилась на юг, но и увлекала за собой пехоту двух соседних армий. Честь и слава за это Первой Конной! Честь и слава ее начальникам — Буденному и Ворошилову, которые и победу сумели одержать, и в ходе боев усилили свое детище: Конармия значительно выросла. И, конечно, честь и слава руководителям Южного фронта — Егорову и Сталину: они наметили верные планы к выполнили все замыслы. А если кто-то возразит, что дело не в Егорове и Сталине, что и без них результат был бы таков же, я только пожму плечами в ответ. И, пожалуй, напомню такой исторический факт. В первой половине января 1920 года мало кто сомневался, что деникинцам пришел конец. Оставалось лишь добить их. Конная армия в Ростове, левее ее на подступы к Северному Кавказу вышли 7-я, 9-я и 10-я общевойсковые армии. Казалось, еще один нажим, и будет поставлена точка.

В Москве кто-то поторопился. Южный фронт был преобразован в Юго-Западный (против белополяков), командовать им остался Егоров. На новую работу — восстанавливать разрушенное хозяйство — уехал Сталин. А войска, совершившие славный поход, были переданы в состав Юго-Восточного фронта, которым командовал Василий Иванович Шорин (вскоре этот фронт будет переименован в Кавказский). И произошел срыв, которого не ожидали ни мы, ни белые. Наступление наших войск, в том числе Первой Конной, приостановилось. Почему, как? Объяснить все можно. Войска выдохлись, понесли большие потери, оторвались от баз снабжения. Плохо одеты. Боеприпасов почти нет. Все это правильно, однако такое положение возникло не сразу. Почти весь декабрь оно было таким, но войска действовали, двигались, гнали белых. Их вела вперед неутомимая мысль Александра Ильича Егорова, находившая все новые и новые возможности для продолжения наступления. Их толкала вперед энергия Сталина, его постоянное давление на командный состав, его неумолимая требовательность. И как только войска перестали ощущать влияние этих двух выдающихся руководителей, — фронт замер.

Ничего худого не хочу сказать о Василии Ивановиче Шорине. Наоборот, если бы мне предложили высказать свое мнение о главных полководцах, командовавших фронтами, внесших своим мастерством наибольший вклад в победу красных войск, я без колебания поставил бы на первое место Егорова. Затем равнозначных по воинским способностям Фрунзе и Шорина. Потом Тухачевского.

Много сделал Шорин для советской власти, причем в самые трудные для нее месяцы. Не терял выдержку при неудачах, когда война казалась проигранной, продолжал работать, надеясь на успех, готовя его. В ратном деле, командуя фронтами, Фрунзе и Шорин были примерно равны, но Фрунзе-то еще партийный, политический руководитель, имя его получило широкую известность, а Шорин — бывший полковник Генерального штаба, военспец. Году этак в двадцать третьем его тихо-мирно уволили из армии. Работал в Ленинграде, крепил в Осоавиахиме оборону страны. Затерялся вроде бы Шорин. Но Буденный и Ворошилов не могли смириться с тем, что жив человек, конфликтовавший с ними, хорошо осведомленный не только об успехах, но и об их провалах, о не совсем добропорядочных поступках (хотя бы с теми же Мироновым, Думенко). Пришло время, и разыскали старого полководца, не дали дожить до естественной смерти. Было горько узнать о гибели этого порядочного человека, добросовестно защищавшего революцию.

Кстати, во время гражданской войны в Республике была учреждена особая награда "За боевые отличия, выказанные высшими начальствующими лицами в действующей армии". Это — почетное революционное оружие со знаком ордена Красного Знамени, или "золотая шашка" — "золотое оружие", как его называли. Всего лишь двадцать один человек в нашей стране удостоился этой награды. 8 августа 1919 года первыми получили его Главком Вооруженных Сил РСФСР Сергей Сергеевич Каменев и командующий фронтом Василий Иванович Шорин — "За боевые заслуги в боях против Колчака".

Считаю, что Шорин был в принципе прав, когда в начале двадцатого года констатировал; "Общее наступление на юге выдохлось". Он приказал трем общевойсковым армиям перейти к обороне, накапливанию силы, а Первой Конной — давить на противника, не выпуская инициативы, и захватить Батайск. При этом Шорин, увы, не посчитался с тем, что главное качество конницы маневр, быстрота, неожиданность. Буденновцы вынуждены были атаковать в пешем строю укрепления противника.

Штурм следовал за штурмом, потери были велики, успехов — никаких. В другое время (как это и было минувшим летом) Буденный послал бы Шорина куда подальше. Но теперь Семен Михайлович был командующим армией, коммунистом и решения принимал не самолично, на это имелся Реввоенсовет.

Началась неразбериха: Буденный и Шорин сражались не столько с белыми, сколько друг с другом. Василий Иванович обвинял Семена Михайловича в невыполнении приказов, в разложении, а Буденный, в свою очередь, доказывал по разным инстанциям, что Шорин дает вредные распоряжения и намерен своими неправильными действиями погубить, уничтожить красную кавалерию. Некоторое представление об этом конфликте дают сохранившиеся (публиковавшиеся) документы. Но знакомясь с ними, надо делать скидку на горячность Буденного и Ворошилова, на то, что в пылу борьбы они иной раз слишком сгущали краски.

Буденный по прямому проводу в Курск Сталину — утром 3 февраля: "Конармия в тягчайших условиях; совершенно изолированная, тает не по дням, а по часам. Атмосфера вокруг Конармии, созданная соседями и комфронта, совершенно лишает возможности работать. Сегодня должен был выехать к вам Щаденко с подробным докладом. Но ответственность момента требует нашего общего присутствия на фронте. Убедительная просьба нас всех: немедленно приехать вам сюда для ликвидации создавшегося положения, что единственно может спасти фронт…"

Ответ Сталина:

"Дней восемь назад, в бытность мою в Москве, в день получения мной вашей шифротелеграммы, я добился отставки Шорин а и назначения нового комфронта Тухачевского — завоевателя Сибири и победителя Колчака. Он сегодня только прибыл в Саратов и на днях примет командование фронтом. В Реввоенсовет вашего фронта назначен Орджоникидзе, который очень хорошо относится к Конармии… Что касается моего выезда, я, вы знаете, не свободен, назначен председателем Совета труда Юго-Западного фронта и без согласия Совета обороны не могу выехать. Во всяком случае же передам вашу записку Ильичу на заключение, если вы не возражаете. Окончательный ответ могу дать только после переговоров с Ильичом. Об одном прошу: берегите Конную армию, это неоценимое золото Республики. Пусть временно пропадают те или иные города, лишь бы сохранилась Конная армия".