Имей сейчас Белов две стрелковые бригады, которые обещал по телефону Сталин, Пятницкую группировку можно было бы окружить. Но о стрелковых бригадах речь больше не заходила, а напоминать Верховному о его обещании Павел Алексеевич считал неудобным. Не прибыло подкрепление, значит, есть серьезные на то причины… [Эти бригады были брошены на другие участки Западного фронта. (Примеч. автора.)]

Увлеченные боем, фашисты не замечали, как постепенно, исподволь, начинает осуществляться главная идея Белова — идея двойного охвата. 2-я и 1-я гвардейские кавдивизии обтекали Пятницу на глазах у противника, создавая реальную, понятную немцам угрозу. А полковник Грецов действовал тем временем вдали от основных сил. За ночь он укрепил свой отряд, который насчитывал теперь семь танков Т-34 и пятнадцать легких Т-60. Посадив на броню мотострелковый батальон, Грецов в полдень начал стремительное наступление.

Для немцев появление в их тылу танкового отряда было столь же неожиданным, как гром с зимнего ясного неба. Не встретив серьезного сопротивления, танкисты захватили населенные пункты Наумовское и Барабаново, что на дороге из Мордвеса в Каширу. По дороге шли неприятельские обозы, машины с горючим и боеприпасами, маршировали резервные подразделения. Попав под огонь танкистов, фашисты бросились кто куда.

Единственная вражеская артерия была рассечена. Прекратился приток свежей крови в Пятницкую группировку. А Грецов, зная замысел операции, повел отряд еще дальше, к населенному пункту Жижелна. Там он ударил в тыл 4-й танковой дивизии гитлеровцев, которая вела бой со 112-й дивизией Гетмана. У немцев порвалась связь, нарушилось управление войсками. Началась неразбериха — преддверие паники. Враг снимал с передовой свои части, поворачивал их против Грецова. На Барабаново была перенацелена вся вражеская авиация. Грецову пришлось туго. Он рассредоточил танки и прекратил активные действия. Зато легче стало гвардейцам Баранова. Едва исчезла вражеская авиация, они овладели деревней Умрыщенки. 112-я танковая дивизия тоже пошла вперед. Фашисты с трудом затыкали теперь бреши, возникавшие то в одном, то в другом месте. Павел Алексеевич чувствовал: враг растерян, враг не может понять, что случилось, он торопится, ошибается. Теперь — ни малейшего послабления. Теперь надо бить и бить! Белов не удивился, когда узнал, что фашисты вновь захватили Барабаново, вытеснив оттуда заслон, оставленный Грецовым. Это естественно. Немцы задохнутся без единственной своей артерии. Они стянули в Барабаново сорок танков и полк мотопехоты — все, что у них было свободного. Теперь все силы противника введены в бой, резервы задействованы. И смотрят немцы не на Каширу, а в свой тыл. Барабаново им удалось вернуть, но они не знают, что туда подошли уже подразделения Осликовского, что генерал Белов не спешит с решающим ударом только потому, что ждет темноты.

Когда ночь согнала с неба фашистскую авиацию, полковник Грецов повернул назад свой отряд и атаковал Барабаново с запада, а 2-я гвардейская кавдивизия — с востока. Гитлеровцы оказались между молотом и наковальней. Бросив технику, они хлынули по дороге на Мордвес. Танки Грецова ворвались в населенный пункт.

Дождавшись этого момента, Белов отдал несколько коротких распоряжений. Грецову — всеми силами удерживать Барабаново. Осликовскому — наступать на Пятницу с востока и юго-востока, Баранову — взять Пятницу ночным штурмом. У врага значительные потери, он частично деморализован. Не очень уверенно чувствует себя солдат, слыша стрельбу и справа, и слева, и за спиной. Фашисты измотаны боем и неопределенностью. Их генералы не знают, что предпринять.

* * *

Для ночного штурма генерал Баранов выделил три эскадрона автоматчиков. Люди поспали несколько часов, получили горячий приварок. Патронов и гранат — без ограничения.

Пользуясь темнотой, бойцы скрытно приблизились к окраинам Пятницы. Фашисты, как выяснилось потом, отдыхали в избах, оставив на морозе лишь усиленное боевое охранение. Незадолго до полуночи взвились в черное небо ракеты. Сразу застучали сотни автоматов. Поливая свинцом избы, бойцы с трех сторон ворвались в деревню. Полетели гранаты. Их бросали в окна домов, в погреба и сараи. Очумевшие со сна фашисты толпами валили на улицу, под автоматные очереди. Визжали от ужаса, падали, метались. Но их было много, гораздо больше, чем гвардейцев.

Баранов докладывал: в Пятнице рукопашный бой. Немцы отходят к центру деревни. Там у них танки, там скопилась сильная группа.

— Перекрывай дорогу на Мордвес! Они туда бросятся. И усиливай нажим с фронта. Вводи все резервы, Виктор Кириллович! Еще немного — и они побегут!

— Я сам чую! — басил в трубку Баранов. — Князева посылаю, сто шестидесятый полк! Князев им жару подсыпет!

Павел Алексеевич вышел на улицу. Ночь морозная, с ветерком. Потоптался у входа в КП, прислушиваясь к стрельбе. Трудно определить что-либо по звукам. Но стрельба отдалялась, это точно. Белов старался подавить в себе радостное возбуждение. Рано еще ликовать, рано! Мало ли что он чувствует, предугадывает… Вот доложат командиры дивизий, тогда будет ясно. А сейчас бой еще в разгаре, хотя развязка приближается неотвратимо.

Фашисты, сосредоточившись в центре Пятницы, попытались пробиться на юг. Всей массой устремились они по дороге на Мордвес. Но гвардейцы уже подтянули станковые пулеметы, поставили на прямую наводку орудия. И началось избиение! Пулеметчики выкашивали бегущих. Лишь небольшой группе гитлеровцев удалось вырваться из огневого мешка. Сотни немцев сдались в плен, разбежались по окрестным полям.

Невелика деревня Пятница. Всего-то в ней домов шестьдесят. Но осталось в этой деревне больше семисот трупов и десять разбитых танков.

Генерал Баранов посадил один полк на отдохнувших, подкованных лошадей и послал вслед за гитлеровцами. Захватывая в плен отставших, уничтожая тех, кто сопротивлялся, гвардейцы в конном строю ворвались в населенные пункты Тимирязево и Стародуб. А танковый отряд Грецова установил возле Жижелны локтевую связь со 112-й танковой дивизией.

С пятницкой группировкой гитлеровцев было покончено. Остатки ее беспорядочно отходили к Мордвесу.

Утром Павел Алексеевич выслушал подробные доклады генерал-майора Баранова и полковника Осликовского. Голоса у обоих уверенные, радостные. Поздравив комдивов с успехом, Белов предупредил: ни малейшего зазнайства! У врага много сил. Для преследования отступающих выделить специальные отряды. Остальным бойцам — сутки полного отдыха. Сон вволю. Хозяйственникам работать. Пополнить до нормы все запасы. Продолжить ковку коней. Ну а командирам дивизий прибыть на товарищеский обед.

— Не то что у вас — консервы да колбаса целыми неделями. Даже горячий борщ будет! — весело пообещал Белов.

Надев бекешу, Павел Алексеевич вышел с КП. На улице было непривычно тихо. Ни выстрелов, ни гула авиационных моторов. Чуть дымились догоравшие пожарища. Прошли женщины в валенках и теплых платках. Ребятишки съезжали с горки на санках.

Минуло ровно трое суток, как Павел Алексеевич приехал в этот город, казавшийся тогда беззащитным, вымершим. Положение Каширы было почти безнадежным. Где находились бы теперь немецкие танки, если бы им удалось захватить переправы через Оку? На окраине столицы? В самом городе?

18

Обстановка под Москвой не только оставалась трудной, но и еще более осложнилась. На стыке ноября — декабря развернулись события, которые я привык называть третьим немецким наступлением на нашу столицу. Западный фронт трескался и гнулся под натиском гитлеровцев. Судите сами. На правом, северном крыле фронта немцы 3 декабря овладели Красной Поляной и деревней Катюшки, от которой до Москвы всего 25 километров. Действительно, в бинокль можно было разглядывать с колокольни. Чтобы спасти положение, здесь раньше срока была введена в бой часть сил 1-й ударной армии, сосредоточившейся для наступления.

Дабы закрыть брешь, срочно перебросили туда 2-ю коммунистическую дивизию, формировавшуюся на Воробьевых горах. Своего транспорта у нее не имелось, Моссовет предоставил 140 трамвайных платформ и вагонов, на них дивизию вместе с артиллерией доставили Лихоборы. Далее — пешим ходом (Примеч. Н. Лукашова).