Где-то совсем рядом бомбила фашистская авиация. Земля вздрагивала, лошади озирались по сторонам, фыркали.

Буг перешли сравнительно спокойно и понеслась конница по дорогам Польши. Гитлеровцы хотели оторваться от преследующих, перебраться за Вислу и там закрепиться на заранее укрепленных рубежах. Не вышло! Советские войска на плечах противника ворвались на западный берег реки. Так было под Варшавой, у м. Пулавы, так было и на Сандомирском плацдарме. На одном из них очутился и эскадрон Каскова. Лихость и отвага, хитрость и безумная храбрость, — все эти качества эскадрон не раз показал на полях сражений.

Кавалерийский корпус подходил к городу Грюмберг. Впереди капризная река Одер — последняя ставка гитлеровцев. Стянув к Одеру свое «тотальное» войско, мобилизовав всех, кто способен таскать автомат и фауст-патрон, Гитлер и Геббельс не перестают вопить по радио и в прессе, что стоит еще немного продержаться и час гибели ненавистным большевикам обеспечен.

На что надеялись эти фокусники с петлей в кармане, уму непостижимо?

Конечно, перешагнуть Одер не легко. Советские части с боями прошли более 500 километров. Гусеницы танков рвутся от износа металла. Измотаны кони у Каскова. Только нет износа могучей солдатской душе.

…Большой привал…. Около комэска группа солдат.

— Не уйти фашистам от расплаты. Теперь уже скоро, друзья. Весна на земле и на сердце стало тепло, — поправляя портупею, говорит Касков.

— Зато у них житуха, как на плохом корабле. Тошнит, а бежать некуда, — всерьез говорит Байрам Дурдыев.

Бойцы смеются.

— Товарищи, впереди река Одер, — серьезно предупреждал комэск. — Надо иметь в виду — Одер одна из последних значительных преград.

Но кавалеристы уже всякое видели и теперь твердо верят в победу.

Комэска срочно вызвали в штаб дивизии.

— Сегодня ночью эскадрону ворваться с ходу на тот берег Одера, захватить плацдарм и удержать до подхода главных сил.

— Есть захватить плацдарм, — твердо повторил приказ старший лейтенант.

— Вам подчинены минометчики и подразделения малокалиберной артиллерии. Задача ясна? — спросил начальник штаба.

— Так точно!

— Действуйте скрытно. Желаю успеха.

Пришпорив коня, Леонид Александрович галопом возвращался к эскадрону. Его с нетерпением ждали бойцы и командиры взводов. Солдат не проведешь. Раз вызывали срочно — значит, важное дело.

Всю дорогу Касков прикидывал планы захвата вражеского берега.

«Ворваться на полном скаку через мост, можно потерять половину людей. Открыть минометный и артиллерийский огонь, подавить огневые точки противника — слишком шаблонно, гитлеровцы догадаются, что готовится атака. Переправиться вплавь выше или ниже моста. Рискованно. Ночь. Незнакомая река. Может быть ледяная корка, порежем лошадей. Нет, не годится и этот вариант.

Нужна тщательная разведка моста и реки. Задача дерзкая и решать ее надо немедленно.

Разведывательный разъезд ушел на рысях, чтобы оторваться от эскадрона и выиграть время для разведки реки.

…Подошли подразделения усиления. Эскадрон превратился в отряд. Темная ночь скрывала его, но двигаться надо быстро, а темнота мешает.

«Хорошо, если до реки не наткнемся на противника, — рассуждал командир эскадрона. — А если враг пропустит разведывательный разъезд и внезапно обрушится на отряд? Надо быть готовым к худшему», — думает Касков, еще и еще раз проверяет непосредственное охранение впереди и по бокам.

Чтобы противник не разгадал замысел, марш совершается малыми проселками. Это дальше чем по шоссе, но зато больше шансов сохранить тайну.

Как только тронулся отряд, Касков послал первое донесение и кроки маршрута. По этому же пути двинутся и главные силы дивизии.

…Отряд осторожно, в полной тишине продвигается вперед. Населенные пункты как вымерли. Ни одного огонька. Окна всюду закрыты ставнями.

Когда прошли первую деревню, Байрам Дурдыев шепотом сказал наводчику пулемета:

— Ни один собака не тявкнул. Значит, фашисты угнали население.

— Это даже к лучшему, — ответил наводчик.

Глубокая ночь. Многим хотелось спать. Даже Оторвирука, постоянный весельчак и балагур, заметно скис. Вчерашняя ночь тоже прошла в форсированном марше, а днем хотя и отдыхали в лесу, но костров не разводили. Было холодно и сыро и почти не удалось отдохнуть. Касков даже не помнит, когда и где он спал последний раз.

Сейчас он с нетерпением ждал очередных донесений от разведчиков.

Касков подробно расспрашивал связного, доставившего донесение и отпустил его только тогда, когда уточнил мельчайшие подробности.

Ночь казалась бесконечной. Сделали малый привал и снова вперед.

Где-то справа бухают пушки. Слева неровным пунктиром то и дело загораются ракеты и, покачиваясь, медленно опускаются к земле. «Очевидно, фашистская авиация следит за шоссе, — подумал Касков. — Хорошо, что мы не пошли там».

…Начальник разъезда Орел доносил:

Спешив эскадрон, Касков отправился с командирами на рекогносцировку. Личная разведка перед наступлением дает всегда больше, чем самое подробное донесение.

До рассвета оставалось полтора — два часа.

Старший лейтенант объявил боевой приказ:

— Подползти с трех сторон к сторожевому охранению. Одновременно броситься в атаку, без выстрела, порубить неприятеля и без промедления захватывать тот берег.

…Командиры послали связных за подразделениями.

Оставив лошадей и повозки, эскадрон ползком продвигался к мосту.

Когда загорались ракеты и пойма Одера освещалась довольно ярко, живые бугорки в маскхалатах сливались с землей. Бойцы переводили дух, чтобы снова ползти, как только погаснут последние искры.

Зловещая тишина успокоила Каскова. «Бой потребует 10—15 минут. Только бы захватить врасплох», — думал он.

Впереди заметно выделяются траншеи. Молча кинулись гвардейцы к окопам врага.

Солдаты противника спали в блиндажах и землянках, а часовые и наблюдатели дремали, ежась от сырости и холода.

И все же тревожный выстрел разрезал ночную тишину. Через 10 минут охрана моста была снята. Фашистский телефон оборван. Пулеметы фашистов в руках огневого расчета Байрама Дурдыева. Гитлеровские солдаты в страхе бегут вдоль реки.

Кавалеристы мчатся по мосту на западный берег. Надо спешить. Теперь промедление смерти подобно.

Эскадрон захватил небольшую железнодорожную станцию и стык шоссе с железной дорогой — опорный пункт обороны.

Паника врага нарастала. Растерявшиеся гитлеровцы позорно бежали от горстки храбрецов. Лишь через час, открыв бешеный огонь, противник пошел в контратаку, но было уже поздно. Плацдарм захвачен и теперь только через трупы можно прорваться к мосту.

Каскову доложили: на станции два эшелона с боеприпасами. Один с «фауст-патронами».

— Прекрасно, — крикнул комэск, — пригодятся, а пока охранять как положено.

С рассветом гитлеровцы повели организованное наступление и шесть раз в течение дня бросались на конников, но каждый раз откатывались назад.

Двое суток эскадрон отчаянно боролся с превосходящими силами врага. Все виды огня обрушены на плацдарм: артиллерии, минометов, авиации, но кавалеристы, минометчики и артиллеристы не собираются бросать политые кровью траншеи. Раненые не покидают окопы, дерутся до последнего патрона.

Когда кончились боеприпасы, пустили в ход трофейные «фауст-патроны». Здорово пригодились.

Подошли главные силы и плацдарм расширился. Второй эскадрон отвели во второй эшелон. Перевязали раненых, похоронили погибших. Посчитали трофеи.

Славные итоги донесли по команде, и скоро бой за Одерский плацдарм стал достоянием всей армии.

Шести воинам эскадрона, в том числе Каскову и Байраму Дурдыеву Президиум Верховного Совета присвоил звание Героев Советского Союза.