В кроватке сидел мальчик и, всхлипывая, озирался по сторонам. Видимо, папа и мама крепко спали и не слышали его плача. Снежинке стало жаль малыша. Она вспрыгнула на одеяло и принялась кувыркаться. Это получалось у неё так ловко и весело, что мальчик, глядя на неё, рассмеялся, слёзы у него высохли.
— Ля-ля-ля, — подпевал мальчуган, протягивая Снежинке тёплую розовую ладошку.
Снежинка уселась на неё, и мальчик стал прижимать гостью к щекам, подбрасывать, как мячик, даже лизнул кончиком языка. Наконец, наигравшись, он заснул. Снежинка тоже задремала, прижавшись к груди мальчугана, довольная тем, что наконец-то нашла приют.
Разбудил её кашель. Малыш кашлял долго и громко, пока не открылась дверь комнаты и не появилась его мама. Она встревоженно приложила ладонь ко лбу сына.
— Какой горячий лоб! — забеспокоилась мама и поставила малышу градусник. Ртутный столбик дополз до сорока градусов!
Мама бросилась к телефону, вызвала «скорую помощь». Через несколько минут в комнату вошёл доктор.
— Воспаление лёгких, — сказал он, осмотрев мальчика.
— Не понимаю, когда он мог простудиться, — растерянно бормотала мама. — В комнате тепло, сквозняка нет, хоть форточка и открыта. Вечером, когда я укладывала его спать, он был совершенно здоров.
— Придётся отвезти в больницу, — решил доктор.
Мальчика положили на носилки и понесли в машину «скорой помощи». Кроватка осталась пустой. Снежинка выбралась из-под одеяла и снова выпорхнула на улицу. Ей было очень грустно: неужели малыш заболел из-за неё?
А город всё ещё крепко спал. Стояла глубокая ночь. За балконной решёткой светилось одно окно. За ним горела настольная лампа. Через стекло виднелась склонённая над книгой седая голова. Снежинка взлетела к балкону и на цыпочках прокралась в комнату. Там за письменным столом сидел старенький, седой дедушка.
— Что же, — шептал он, — кажется, недаром прожил я свою жизнь: написал много книг о мудрости мира, о том, что в нём всё постоянно изменяется, что нет ничего вечного; каждый цветок когда-нибудь вянет, каждая звезда гаснет, на смену ночи приходит утро, а под лучами весеннего солнца тает зимний снег… Ой, что это?
Учёный увидел, что к нему на стол опустилась большая белая снежинка.
— Неужели зрение стало изменять мне? — Старик потёр уставшие глаза, надел очки и снова взглянул на стол: да, на обложке одной из его толстых книг белела большая снежинка! Когда учёный коснулся её пальцем, то ощутил ледяной холод.
— Какое странное, необъяснимое явление! — воскликнул он. — Более чем странное… Я ничего, ничего не понимаю… Может, внезапно похолодало, подул северный ветер и принёс в город снег?
Он вышел на балкон и огляделся. На улице сухо и тепло, никакого северного ветра, никакого снега нет и в помине. Совсем сбитый с толку, учёный вернулся в кабинет, где под раскалённой настольной лампой преспокойно сверкала настоящая зимняя снежинка.
— Вот ведь какие чудеса… — грустно вздохнул учёный. — Оказывается, в природе существуют нетающие снежинки, не подвластные никаким её законам. Значит, все мои книги неправильные и все мои труды пойдут насмарку? Неужели под конец жизни я вынужден буду признать, что и сам ошибался, и других обманывал? — Старик закрыл лицо морщинистыми руками. В голосе его слышалось столько горького разочарования, что у Снежинки дрогнуло её ледяное сердце. Она виновато опустила глаза и тихонько выпорхнула в форточку.
«Почему, — спрашивала она себя, — почему я всегда и всем приношу только боль и несчастье? Почему?..»
Опустившись на землю, она скользнула в подвал старого дома и забилась в глубокую тёмную щель.
«Больше не буду никому мешать, — решила Снежинка. — Дождусь тут следующей зимы. Другого выхода у меня нет».
В щели было темно-темно, пахло сыростью и плесенью. Время от времени забредали сюда моль или паук, но, почувствовав ледяной холод, спешили убраться подальше. В конце концов Снежинке так опротивели одиночество и мрак, что она не утерпела и снова выбралась на белый свет.
А в городе уже царило настоящее лето. За углом стояла тележка с мороженым.
— Вкусное холодное мороженое! — предлагала свой товар продавщица. — Сливочный пломбир! Эскимо на палочке! Ореховое в шоколаде!
Снежинка подобралась к тележке и, улучив момент, шмыгнула в ящик, где лежали пачки с мороженым и большие куски льда. Снежинка очень обрадовалась.
— Ура! — воскликнула она. — Какое счастье! Вы тоже не растаяли и никогда не растаете! Ах, какая радость! Теперь я не одинока! — И она нежно, как к родной сестрице, прижалась к ледяной глыбе.
Но что это? От льдины пошёл пар, и она стала худеть, худеть, пока не исчезла совсем, но в лужицу, как следовало бы настоящей льдине, не превратилась! Присмотревшись получше, Снежинка поняла, что лёд-то здесь искусственный!
Её охватило отчаяние, она стремглав выскочила из ящика. Горячее солнце слепило глаза. По мостовой проносились запылённые автомобили. Разомлевшие от жары воробьи искали лужицу, чтобы напиться. С набитыми сумками, обливаясь потом, шли люди. Все куда-то спешили, у всех какие-то дела. Только одной Снежинке некуда было спешить и нечего было делать. На шумной, залитой солнцем улице она почувствовала себя ещё более одинокой, чем в мрачном подвале. С завистью вспомнила своих белых сестриц, которые таяли, едва коснувшись земли: ведь им не довелось изведать одиночество и никому не принесли они горя. Только она, несчастная, металась под палящим солнцем, не находя себе места, вызывая у всех изумление и нарушая привычный порядок. Снежинка жалобно вздохнула и прижалась к железобетонному электрическому столбу. Что делать, куда деваться, как жить? Подняла глаза в далёкое немое небо, и вдруг её осенила спасительная мысль. Прытко взобравшись на самую верхушку столба, она с мольбой протянула ручки вверх.
— О матушка Туча! — воскликнула она. — Милая моя матушка! Я уже хочу растаять, хочу исчезнуть! Выслушай, не покидай меня!..
Но в небесной вышине проплывали совсем другие тучи. Они ничего не знали про нерастаявшую Снежинку. Они даже не слышали её. Плыли себе в синеве, а вслед за ними летели всё новые тучи, такие же глухие к просьбам одинокой Снежинки.
Так и не дождавшись никакой помощи, Снежинка спустилась со столба и вновь побрела по улице. Брела без всякой цели, словно бездомная собачонка. Наконец добралась до уединённого скверика и опустилась на землю рядом с вянущей от жары ромашкой. Прислонилась к стебельку цветка, и потекли из её глаз горючие слёзы. И тут почувствовала вдруг Снежинка, что тает, превращается в большую прозрачную каплю. Лишь теперь поняла она, почему матушка Туча предупреждала: «Только смотри, больше никогда не плачь!»
— Спасибо тебе, — уже исчезая, услышала Снежинка голос ромашки. — Ты меня напоила, ты спасла меня…
Телекозлик
Перед телевизором замерло семеро детишек. Сидели они, уставившись остекленевшими глазами на экран, по которому метался маленький беленький козлик. Мчался во все лопатки: ещё бы, за ним гналось сразу семеро зубастых косматых волков.
«Р-р-р-ры… — рычала и завывала хищная погоня, — р-р-ры… не скр-ро-роешься… сгр-р-рабастаем… р-р-раздер-р-рём!..»
Козлёнок уже летел быстрее ветра. И поэтому порой не замечал то камешка, то кустика, встречавшихся на пути, цеплялся за них и — оп-ля-ля! — словно циркач, кувыркался в воздухе. Тогда уткнувшаяся в телевизор семёрка тоже чуть не падала от смеха со стульев. Мультик про козлика, удиравшего от волков, они знали наизусть, смотрели его уже сто девять раз, а теперь видели в сто десятый и, конечно, заранее знали, что козлику ничто не грозит — перекувырнувшись, он ловко вскочит на ноги и помчится пуще прежнего.
«Сгр-р-рабастаем… Р-р-раздер-р-рём…» — продолжала рычать и выть косматая стая. Волк, бежавший самым первым, уже клацал своими клычищами почти у самого козлиного хвостика: вот-вот схватит. Но тут, то ли случайно, то ли намеренно, козлик взбрыкнул задними копытцами, пнул злодея прямо в нос и выбил у него огромный клык…