— Рабочее решение, — поправила Дори.

      — Но не идеальное?

      — Не существует ничего идеального.

      — Скотт был бы идеальным решением.

      Дори улыбнулась брату.

      — Мне бы хотелось, чтобы ты перестал читать мои мысли. Меня это смущает.

      — Я не читаю чужие мысли. — Он хитро улыбнулся. — Я просто очень проницателен. Ты ходишь на занятия с дюжиной беременных женщин, и всех их сопровождают мужья — всех, кроме тебя.

      — Одна из них пришла с матерью, ее муж — полицейский. Он работает по ночам.

      — Отлично. Десять из них имеют при себе мужа, одна — мать, а ты — никого. Прибавь к этому, что я знаю, как ты относишься к Скотту и ребенку, и из этого нетрудно вывести, что ты хочешь, чтобы Скотт был рядом.

      —  продолжаю хотеть того, что не могу иметь. Я кто — мазохистка или дурочка?

      — Ты абсолютно нормальная, — уверил ее Сергей. — Ты влюблена, и у тебя будет ребенок. Нет ничего ненормального в том, что ты хочешь, чтобы человек, которого ты любишь, был с тобой и разделял все твои волнения.

      — Мне казалось, что я уже в состоянии принимать все таким, как оно есть. Особенно, когда я купила дом. Когда я пыталась принять окончательное решение, я поняла причину, по которой не купила дом раньше: глубоко в подсознании я ждала, что мы со Скоттом купим дом вместе.

      Она медленно покачала головой.

      — Тебе следовало бы стать психиатром, Сергей. Человеческое сознание такое причудливое. Мы со Скоттом согласились: то, что было между нами, столь замечательно, что нам ничего больше не нужно. Мы обсуждали красоту, совершенство наших отношений. Никаких мелких требований, ни малейшего недовольства. Просто благословенное слияние наших жизней, когда мы вместе. Мне и в голову не приходило, что я ждала большего.

      Она повернулась и посмотрела ему прямо в лицо. Ее взгляд был серьезен.

      — Я топталась на месте, ожидая того, над чем мы оба посмеивались. И хотя самым умным было бы купить дом, а не снимать квартиру, что менее выгодно, я не сделала этого шага, потому что ждала, ждала того времени, когда Скотт и я вместе отправимся выбирать дом. Главным было не преимущество налога и мудрые инвестиции, а дом для нас двоих и для семьи.

      — Ты сказала все это Скотту?

      — Я не могу шантажировать его. Я не могла бы жить с ним и думать: а вдруг он предпочел бы жизнь в Гейнсвилле, не обремененную ничем?

      — Что за слово, Дори! «Не обремененную». Ты обременена по горло. Справедливо ли, что он будет необремененным? Ты не одна сотворила этого младенца.

      — Я могла бы принимать таблетки.

     — Скотт мог бы обойтись без них.

      Дори бросила на него сердитый взгляд.

      — Почему мужчины должны быть такими грубыми?

      — Просто у нас более... фундаментальное мировоззрение, чем у женщин, — объяснил Сергей. — Все дело в том, что вы оба рисковали, но только один из вас вынужден жить с последствиями. Это несправедливо, как бы ты ни смотрела на это.

      — Жизнь несправедлива, — заметила она. — А сейчас я бы хотела изменить тему разговора. Что ты думаешь о доме?

      — Всего за неделю ты его просто преобразила. Надеюсь, «этот, как его» помог развешать картины?

      — Да, помог. И он собирается подогнать полки в кухне, как он делал это в квартире, как только я решу, где все расположить.

      — Святой Скотт.

      — Пожалуйста, не надо, Сергей. Я могла бы заставить его сделать что угодно, но я не хочу ни к чему его принуждать.

      — Это очень благородно, Дори, но очень непрактично. Я надеюсь, что он по крайней мере будет материально поддерживать ребенка.

      — та тема была затронута, но окольным путем.

      Сергей закатил глаза.

      — Что значит «окольным»? Дори, разве можно молчать из-за дурацкой гордости и независимости!

      Дори выпрямилась.

      — Скотт очень щедр по натуре. Он сказал, что хотел бы финансово поддерживать ребенка.

      — Надеюсь, ты не сделала широкого жеста и не сказала ему, что не нуждаешься в помощи?

      — Он встретится с адвокатом по поводу контракта о родительских правах. — Она быстро поднялась и направилась в кухню. — Я собираюсь почистить бобы. А ты бы лучше проверил угли... Ты заговорил как старый добрый папаша.

      Сергей пошел следом за ней на кухню и положил ей руки на плечи.

      — Я с тобой, Дори. Я не хотел огорчить тебя. Я просто не хочу видеть твою... видеть, как то, что ты чувствуешь по отношению к Скотту, влияет на твой здравый смысл.

      — То, что я чувствую к Скотту, лишь обогатило мою жизнь, — мрачно ответила Дори. — Этот ребенок... — она положила руку на живот, затем улыбнулась Сергею, — он опять шевелится. — Она замолчала, сосредоточив все свое внимание на легких движениях внутри себя, потом пристально посмотрела на брата. — Я так люблю этого малыша. И Скотт полюбит тоже. Вот увидишь.

      Выражение ее лица изменилось — на нем показалась какая-то растерянность.

     — О, Сергей, ты ведь не думаешь, что я сделала это нарочно? Что я не задумалась о том, что вода может смыть крем?

      — Скотт упрекнул тебя за это?

      —Нет. Просто... это было так неосторожно. Он вновь обнял ее за плечи.

      — Если ты была... неосторожна, это было подсознательное, а не сознательное решение.

      — Подсознательное? Ты имеешь в виду ту часть моего мозга, которая ждала, что Скотт купит дом?

      — Я вовсе не говорю, что это было добровольное решение, но если это так... Дори, иногда наше подсознание лучше, чем мы сами, знает, чего мы в действительности хотим. Наше сознание все окутано логикой и мыслями о том, чего бы нам хотелось.

      — Ты думаешь, что я хотела ребенка, но не признавалась себе в этом?

      — Я никогда не встречал женщину, которая была бы так очарована беременностью, как ты. Когда я предложил... — он покраснел, — то, что я предложил, ты разозлилась. Рассвирепела. Словно тигрица, защищающая своих детенышей. Если бы у тебя было двойственное отношение к ребенку, я бы сказал, что ты, возможно, совершила ошибку, но...

      — Значит, ты думаешь, что я должна была...

      — Все это не важно, самое главное в том, что ты собираешься иметь ребенка и ты совершенно счастлива ходить босиком и быть беременной.

      Они оба взглянули на ноги Дори, высовывающиеся из-под подола. Дори рассмеялась первой, затем к ней присоединился Сергей.

      Кейт О'Баньян Стерлинг, дипломированная медсестра, была столь же представительна, как и ее имя. Она была любезна, но холодна как лед. Она обладала приятным голосом, но в нем звучала непоколебимая властность. Она согласилась встретиться с Дори до начала занятий на курсах для беременных, и, поскольку это было обеденное время, они договорились увидеться в ресторане.

      Именно Кейт предложила этот вариант — раз им предстояло действовать вместе, как команде, им стоило как можно скорее познакомиться поближе. Она оказалась моложе, чем предполагала Дори. Кейт объяснила, что вышла на пенсию на десять лет раньше, так как ей пришлось ухаживать за мужем, который был безнадежно болен. После его смерти она работала на полставки, кроме тех периодов, когда во время эпидемии гриппа или в разгар отпусков не хватало медперсонала.

      — Я приняла сотни родов, хотя никогда не была инструктором, — объяснила она Дори после краткого рассказа о своей профессиональной подготовке. С самого начала она заявила, что любит все оговорить заранее. — В период занятий я буду представлять вам счет каждый месяц, — сообщила Кейт. — И после родов тоже. Эти счета могут дать какое-то право на получение денег по страховке. Дори согласно кивнула.

      — Что же касается родов...

      Кейт заинтересованно подняла брови.

      — Мой брат — врач, и он хочет присутствовать при родах. Он не станет вмешиваться в наши с вами дела или в действия врача. Но я все же решила вас предупредить, что он там будет.