Она гладила его щеки.

      — Я не могу побороть эмоциональность. Я ненавижу слезы. Я ненавижу ревущих баб. Но это гормональное. И единственная причина, по которой я замыкаюсь, — та, что ты не хочешь слышать о том, что я должна сказать. Каждый раз, когда я начинаю говорить о ребенке, ты прячешь голову, как страус или черепаха. Очевидно, что ты не хочешь обсуждать эту тему, а это сейчас главное в моей жизни. Я должна думать об этом, потому что беременность случилась со мной, с моим телом, и ребенок разделит со мной мою жизнь. Если ты хочешь, чтобы мы по-прежнему были вместе, тебе нужно найти в своей жизни место для нашего ребенка, потому что я больше не могу выступать соло.

      Она снова заплакала, как те недалекие и трусливые женщины, которых она всегда презирала. Скотт вытянулся на постели и заключил ее в объятия. Он целовал ее в макушку, гладил волосы.

      — Когда ты плачешь, у меня разрывается сердце. И это пугает меня, потому что ты всегда была такой твердой, стойкой и независимой. Я не могу потерять тебя. Не могу. Я не понимал, что это я заставляю тебя замыкаться.

      — Просто дели это со мной.

      — Что? — спросил он. — Говори точнее. Что ты хочешь, чтобы я делил с тобой в эту минуту?

      — Чудо, — сказала она. — Благоговение и изумление.

      — Объясни мне.

      Дори вздохнула.

      — Мы все спрашиваем, почему это случилось с нами, однако, если ты посмотришь на процесс воспроизводства, зачатие само по себе уже чудо. — Она взяла его левую руку и положила ее, ладонью вниз, на свой живот. — Подумай об этом, Скотт. Одна микроскопическая частичка спермы сливается с одной микроскопической яйцеклеткой. Даже если ты делаешь все, что задумано природой, это все же чудо, что они находят друг друга и соединяются, чтобы начать цепную реакцию деления и размножения клеток, в результате чего получается человеческое существо.

      — Кружка не солгала — я действительно супержеребец.

      Дори прикусила зубами кожу у него на груди. Она захихикала, когда Скотт подпрыгнул от неожиданности.

      — Это то, что я хотела услышать. Гордость.

      Она приподнялась, облокотившись на руку, и посмотрела сверху вниз на его лицо.

      — О, Скотт, я хочу, чтобы ты гордился собой. Мы сделали что-то чудесное, хотя это и не входило  в наши планы.

      Наступил благословенный миг тишины, когда отсутствие напряженности между ними было столь же значительно, как и гнетущее напряжение, царившее раньше. Это был момент затишья в бурном море перемен, грозящих захлестнуть их. Скотт и Дори были счастливы просто лежать рядом и наслаждаться этим.

      Как всегда, Дори заговорила первой:

      — Я толстею.

      Скотт прищелкнул языком.

      —Я не собирался обсуждать это.

      Она в шутку стукнула его кулаком в грудь.

      — Я серьезно. Пока это незаметно, и я не думаю, что набрала лишние килограммы, но я была вынуждена купить платье без талии, потому что все платья, которые я примеряла, были слишком тесные.

      Она замолчала, надеясь, что он скажет что-нибудь в ответ, пошутит, поддразнит ее по поводу того, что она толстеет. Казалось, Скотта устраивала тишина. Она осторожно заметила:

      — Когда тело начинает меняться снаружи, это заставляет прислушиваться к тому, что происходит внутри. Это делает все более реальным.

      Скотт откашлялся, как будто у него запершило в горле, но по-прежнему ничего не сказал.

      — У меня появилось желание рассказывать о себе другим, — призналась Дори. — Как вчера вечером, в гостях.

      — Я видел тебя с Эми. Я заметил, что тебе хотелось поговорить о детях. — Он закрыл рукой глаза. Он казался таким несчастным. — Я мог прочитать твои мысли, Дори. — Он отнял руку и посмотрел ей в лицо. — Именно поэтому ты убежала и спряталась в кухне? Тебе хотелось участвовать в этих разговорах и ты не могла?

      —В комнате было жарко и душно, и к тому же я была на этих дурацких каблуках. Мне нужен был глоток воды.

      — Ты говорила, что хотела бы всем рассказать о том, что происходит с тобой, так же как Эми.

      Дори закрыла глаза и вздохнула.

      — Для тебя это действительно ужасно, правда? Ты бы обиделся, если бы я рассказала Мери Эллен Виклифф, ведь так?

      — Боже, Дори, ты могла бы с тем же успехом поместить свое сообщение на первой странице газеты «Сан». Мери Эллен знает всех и вся и рассказывает всем все, что она знает. В своем магазине она продает больше сплетен, чем платьев, а классы, которые она ведет, просто расширяют ее радиовещательную базу.

      — От этого не спрячешься, Скотт. Через несколько недель всем станет ясно, что я беременна. Ты что, собираешься прятать меня, а потом и нашего ребенка? Мне что, больше не приезжать в Гейнсвилл или тайком пробираться к твоей двери, чтобы мы могли провести уикенд в твоей квартире скрытно от всех? Я что, должна буду прятать ребенка после того, как он родится?

      Внезапно выйдя из себя, Скотт вскочил. Запустил пальцы в волосы и заявил в сердитом отчаянии:

      — Ты несправедлива, черт побери!

      — Это ты несправедлив, — возразила она в ответ, приподнимаясь на локте. — Ты не можешь продолжать притворяться, что ничего не случилось. Ты не можешь относиться к такому важному существу, как ребенок, как к обузе.

      — Это... — он проглотил остальную часть реплики, спрятал лицо в ладони и обреченно вздохнул. Когда он заговорил, его голос был еле слышен: — Это и смущает меня, Дори. В наши дни и в наш век мужчина должен иметь больше... быть...

      — Отлично, Скотт. Просто отлично! Я думаю о том, чтобы устроить просторный дом для ребенка, и меняю всю свою жизнь так, чтобы она была наполнена безграничной ответственностью за его будущее. Мой отец заявляет мне, что, если бы женщина-адвокат вошла в его зал для заседаний незамужней и беременной, он привлек бы ее к ответственности за оскорбление суда, а ты все время носишься со своим мужским «я». Ты обрюхатил свою подружку. Теперь я вижу, как это все обременительно для тебя.

      Она подняла подушку, с силой ударила по ней кулаком и упала на кровать. Демонстративно повернувшись к нему спиной, она натянула одеяло до подбородка и сказала:

      — Мне ужасно жаль, что это случилось и может запятнать твою репутацию.

      Скотт бросился на кровать.

      — Дори...

      — Не трогай меня! — Все внутри у нее кипело.

      — Дори, пожалуйста...

      — Выключи свет, Скотт. Вечеринка окончилась.

      Прошло несколько минут, в течение которых Скотт решал, что делать. Он молча глядел на непреклонное очертание плеч Дори. Наконец, признавая свое поражение, встал, выключил свет и залез обратно под одеяло.

      Он подождал, пока Дори уснула, потом придвинулся и обнял ее. Он почувствовал огромное облег чение, когда Дори во сне прижалась к нему и вздохнула.

Глава девятая

      Дори разбирала накопившиеся бумаги, когда ей позвонила секретарша и спросила, может ли она поговорить с доктором Сергеем Кэролом.

     — Привет, доктор Сергей Кэрол, — заявила она несколько секунд спустя. — Знаешь ли ты, как внушительно это звучит? Неудивительно, что ты не сказал: «Это брат Дори — она может сейчас поговорить?»

      — Это мой менеджер говорил с твоей секретаршей, — объяснил он. — И ты не будешь такой язвой, когда узнаешь, почему я звоню.

      — О'кей, старший брат, я вся внимание. Так что случилось?

      — У меня мирное предложение. Поскольку ты знаешь, как неуклюже я предлагаю совсем не ту помощь, которая тебе требуется... — начал Сергей.

      — Это должно быть что-то серьезное. Не говори мне, что ты купил «роллс-ройс» и отдаешь мне свой «мерседес», — перебила его Дори.