- Мне.... Мне нужна ты, Ванда. Со всеми тараканами и бредовыми идеями. - Он мягко обнял меня за плечи, и я замерла, цепенея от этого мягкого, бархатного шепота в ямке под ухом. - Со всеми страхами и психозами.
Кажется, он шептал еще что-то, но я не вслушивалась - я пыталась справиться с каким-то странным наваждением. Его руки - одна обхватывает меня поперек туловища, вторая выше - по ключицам и плечам, держат надежно и крепко, прижимают к горячему твердому торсу, упеленывают надежнее любой смирительной рубашки...
- Мы что, - перебила я его, - были любовниками?
- Нет. - После недолгой паузы ответил он, и мне полегчало, хоть и не сильно. - Не были. Пошли спать, а? Устал я.
- Берт...
- Я, наверное, должен извиниться, - снова вогнал он меня в ступор неожиданным поворотом. - Но это потом. Хорошо? - он прижал меня сильнее, и я поспешно кивнула, чувствуя, как он закапывается носом в мои волосы на затылке. Ноги от этого всего подкашивались, если честно. Я шевельнулась, и он тут же убрал руки - нехотя, медленно, ведя ладонями по мне, и я дернулась снова - уже резче, избегая этих прикосновений.
- Спать, - скомандовал он, показывая на кровать. Я молча смотрела на него.
- Я к себе пойду. Пожалуйста. Обещаю не сбегать.
- Черта с два, - вздохнул он и взъерошил волосы.
- Берт, я даю честное слово Финча без промаха, - вдруг вырвалось у меня, и я нахмурилась и раздраженно дернула плечами - такие вот "всплывающие подсказки" бесили меня страшно, потому как толку с них все равно не было.
- Ну, если только честное слово Финча без промаха, - он погладил меня по волосам и криво улыбнулся. Я смотрела на него, и понимала, как же ему больно, больно почти невыносимо слышать и видеть отголоски той женщины, другой, которая пила с ним виски с одного стакана на двоих, шутила про пересмешника, ругалась, когда он пытался подбрасывать ей клиентов.... Я задыхалась, тонула в этом водовороте цветных обломков, пятен, кляксах воспоминаний, и единственным, за что можно было уцепиться в этом бедламе - Берт. Его лицо, его руки, его запах, его голос.
- Тебе плохо? - тревога в голосе неподдельная, а фраза рождает новую лавину образов. "Тебе плохо?" - и я торопливо вытираю слезы, отворачиваюсь, чтобы он не видел. Мне и правда плохо - Пит в очередной раз охладел, стал отдаляться, и сил терпеть это уже нет....
"Тебе плохо?" - и я хватаю ртом морозный воздух, загоняя слезы обратно - ужасно больно подвернула ногу на этих лыжах, и надежная рука дает опору, и мы кое-как ковыляем в отель.
"Тебе плохо?" - мой дипломный проект запороли, и переделывать надо срочно, а ни времени, ни сил на это нет... И он сидит со мной до утра - угрожая, что если я не переделаю все сама, то он пойдет и даст взятку в мой колледж...
"Тебе плохо?"
"Тебе плохо?"
- Нет. - Медленно сказала я, хватаясь за его руки. - Как мне может быть плохо, когда ты рядом.
- Ванда...
- Тшшш.... - Меня вело, и сердце бухало где-то в горле, и я почти не сознавала окружающий мир, заваливаемая миром внутренним, цепляясь за его голос. Фразы, которые он говорит, рваные: "Ванда, не смей.... Док... да, срочно... Ванда, смотри на меня, слышишь, смотри..."
Короткая боль от укола - приехал Док, и резкий запах лекарств плывет по комнате. Я смотрю на эту комнату снизу и с боку - меня уложили на кровать, и Берт неловко приткнулся с краю.
- Ей просто нужен покой, - фраза, сказанная негромким уверенным голосом, немного успокаивает Берта - я вижу это по его лицу.
- Мне ты нужен, - сиплю я. - Слышишь.
- Я здесь. Я же всегда рядом. Как ты, тебе получше?
- Немного, - я вялая как черепаха зимой, но и в моей многострадальной отшибленной башке тоже все замедлилось. - Ну ты и гад. - Я облизнула пересохшие губы, перебирая последние события после аварии.
- Я ждал этой фразы, - засмеялся он, как мне показалось, немного истерично.
- Тебе бы тоже ширнуться, - предложила я, пытаясь взглядом найти Дока.
- Я пропущу, - усмехнулся он. - Лучше виски.
- Мне тоже, - попросила я, и с удовольствием оглядела предоставленный в ответ кукиш. - Господи, какое блаженство....
- Что именно, - он не морщась проглотил виски, и налил еще.
- Знать, что ты нормальный.
- Были сомнения?
- Еще какие. Я ни черта не помнила, но задницей чуяла, что с тобой что-то не так. Мерзкое ощущение, если честно.
- Да уж. Эти мозгоправы.... Им бы самим кто мозги вправил....
- Да, кстати, о всех этих странностях...
- Да какие странности, Ванда, - он снова приткнулся рядом - большой, теплый, готовый в любой момент придти на помощь. - Когда стало понятно, что у тебя посттравматическая амнезия, и стандартные методы не дают никакого результата, а скорее наоборот, собрался консилиум.
- Вот прям взял сам и собрался, - хмыкнула я, подсовывая его ладонь себе под щеку.
- Ну, я согнал. Не принципиально. И какое-то светило предложило действовать методом шоковой терапии.
- Не забудь сказать ему спасибо, - ехидно фыркнула я.
- Ооо, будь спокойна. Скажу.
- Берт. - Медленно начала я, толком не зная, стоит ли поднимать вообще этот вопрос. - Но тогда, помнишь, когда...
- Когда я сказал, что я тебя ненавижу? - как всегда пришел ко мне на выручку, спокойный и уверенный.
- Да. Тогда же еще непонятно было, есть у меня эта амнезия, или нет...
- Нет, уже было ясно, Ванда. Но, не суть. Я так сказал.... Потому что в тот момент я и правда тебя ненавидел. Знаешь, почему?
- Нет.
- Потому что я был дико счастлив, что ты жива, а Пит нет. И я не мог простить себе этой радости, что мой брат мертв. И совершенно иррационально обвинил в этой радости тебя. Понимаешь?
- Идиот.
- Клинический. Это потом я по полкам все разложил, прожевал и пережил, как ты это называешь. Но тогда....
- Все, проехали, - я решительно зыркнула на него, и уткнулась носом в его ладонь. - Тебе было хуже всех, если разобраться. Брат в могиле, я в коматозе. Спорю на свою старую ночнушку, что тут же налетела стая стервятников - от журналистов начиная и заканчивая сострадающими барышнями.
- Не напоминай, - попросил Берт, и по его лицу прошла судорога.
- Иди сюда, - я подняла край одеяла. - Кошмар кончился. Правда. Все будет хорошо.
- Знаешь, - из темноты донесся смешок. - Я если честно, готовился к тому, что когда ты все вспомнишь, я получу по голове фамильным канделябром, и больше тебя никогда не увижу. Но ты...
- Я слишком дорожу тобой и фамильными канделябрами, чтобы рисковать вами. - Глухо пробормотала я, утыкаясь лбом между его лопатками и втягивая запах его кожи, жадно, и в кои-то веки не исподтишка, а... честно, что ли...
- Я валял колоссального дурака, - пробормотал он, поворачиваясь ко мне лицом и обнимая меня. - Строил тебе носорога, тирана и психа, и ждал, каждую минуту ждал, что ты скажешь... не знаю что, но что-то такое... непоправимое, что ли...
- Ну все, тшш...
- Я видел, как тебе плохо рядом со мной, а хотел, чтобы было хорошо - нам же всегда было хорошо вдвоем!
- Всегда, - эхом подтвердила я, гладя сведенные в камень мышцы его рук. - Все, все прошло, правда... Ну, все, - я как могла утешала этого большого и всегда сильного и уверенного в себе мужчину, и он благодарно принимал это, позволял себя жалеть, с облегчением позволял даже. - У тебя все получилось. Это снова я, и только благодаря тебе, Берт.
- Какого страха я натерпелся, пока тебя оперировали, - глухо сказал он откуда-то из подушки.
- Теперь шрамы, - немного невпопад сказала я, вспоминая, какая я теперь полосатая.
- Ерунда какая, - он крепче стиснул меня. - Шрамы. Ты думаешь, что какие-то шрамы могут заставить меня разлюбить тебя?
- Не заставят?
- Дура. Господи, почему меня угораздило полюбить такую идиотку, а?
- На себя посмотри, - посоветовала я.
- Два сапога пара.