— Разобрали, думаешь?

— Как пить дать… Димка Козленко заполз с правого фланга — это уж перед тем как смениться нам, разглядел, за домом-то штабель досок уложен, не успели перенесть, видно.

— Ну и как думаешь, зачем им все это хозяйство?

— Ясное дело: стройматериал потребовался, укрепляются, гады.

— А это значит…

— Значит, сегодня ждать надо, вернутся, я не я буду.

— То-то и оно — ждать. Сам бог велел! Иду докладывать майору Андрееву. Отогревайся, поспите с Козленко, к ночи чтоб были как огурчики… Пойдут с нами Власов, Крылов, Черняк, Кирсанов, Бондарь, ну и… Бойко, думаю — достаточно.

Через час они были уже на НП командира полка — начальник разведки майор Андреев, командир взвода разведки лейтенант Прибытков и командир отделения старший сержант Малин.

— Да… интересная картина получается, — проговорил майор Андреев, не отрывая от глаз бинокля. — Это же высота, братцы, малая высота — на холмике хаты-то стоят…

— На холмике, — подтвердил Малин.

— А где доски-то, говоришь, — спросил лейтенант Прибытков. — За крайней, что ли, хатой?

— Нет, штабель аккурат между крайней и средней хатой, во-он за углом, а слева его перекрывает еще вяз.

— Как думаете выполнять задачу? — спросил майор Андреев.

— В крайней хате со мной будут сержанты Козленко и Рыльский, товарищ майор, они только что вернулись из боевого охранения. Слева, на скате высоты — сержант Власов, рядовые Бондарь и Бойко, справа ефрейтор Кирсанов, рядовые Черняк и Крылов.

— Сейчас свяжусь с артдивизионом, товарищ майор, — вставил лейтенант Прибытков. — На отходе поддержим их. В случае чего — в щепки разнесем…

— В щепки разнести проще пареной репы, лейтенант, — майор Андреев убрал бинокль и достал карту. — А вот выполнить задачу без шума и, самое главное, без потерь — посложнее. Кстати, как вы думаете, почему немцы решили воспользоваться материалом именно отсюда, от четырех брошенных хат, ведь рядом же деревня.

— Не так уж и рядом, товарищ майор, — ответил Малин. — С километр, если не больше, деревня-то, а здесь от их переднего края всего четыреста метров, к тому же под горку…

— Ну что же, вполне логично.

…В полночь девять разведчиков были на переднем крае. Малин еще раз осмотрел белые маскхалаты, проверил у каждого снаряжение и оружие. Вечером выпал густой снег. Это улучшило видимость, что было крайне невыгодно для разведчиков. К тому же серой быстрой лавиной шли низкие облака, время от времени приоткрывая яркое, морозное ядро луны. Выбирая моменты, когда луна тонула в вязком месиве облаков, разведчики двигались бросками. Посредине пути пришлось надолго залечь.

— От морозяка, мать его за ногу… — тихо возмущался Афанасий Рыльский, натирая щеку снегом.

— А ты заметил, Афоня, — ни одной ракеты? — спросил лежащий рядом Малин.

— И правда, не светят… Задремали они, чи шо?

— Нет, тут что-то не то… Ладно, двинули. Вперед, братва!

Наконец позади осталось поле, поросшее окоченевшим, хрустким бурьяном, клочок изуродованной, израненной воронками земли, несколько дней назад отбитой у врага. Схоронившись за высоким плетнем крайней хаты, группа, прислушиваясь, на несколько минут замерла. Стояла чуткая, до звона в ушах, тишина. Луна надолго исчезла за серовато-бурой облачной завесой. По-прежнему — ни единой вспышки, ни единой ракеты.

— По местам! — негромко подал команду Малин и перевалился через плетень.

За ним последовали Рыльский и Козленко. Шестеро остальных разведчиков, разделившись, стали обходить хаты с флангов.

…Прошло около трех часов. Малин и Рыльский, затаившиеся в сенях, напряженно вглядывались в темноту. Козленко расположился в хате у выбитого окна, загородив себя кадкой с пожухлым, высохшим фикусом.

— Эх, покурить бы, хоть пару раз цобнуть… — вздохнул Рыльский.

— Думай, что говоришь… — Малин переступил занемевшими ногами, гулко хрустнул под ним набившийся в сени, спрессованный снег. — Черт!.. Так и обнаружить себя недолго.

Снова проглянула луна, высветив на минуту двор, одинокий, присмиревший на морозе вяз, небольшую копну старой соломы возле него, штабель аккуратно уложенных досок в конце двора и два, свечками торчащих вверх, столба — все, что осталось от разобранного сарая.

Малин посмотрел на часы.

— Все, дела, видно, не будет.

— Гляди, Василь… — шепнул Рыльский. — Что-то у меня в глазах помутилось, сколько столбов там, два или три?

И Малин увидел их. Сначала возле столбов появились два силуэта, потом они удвоились, затем из-за копны вынырнуло еще и еще.

— Двенадцать… — выдохнул Малин.

Под тяжелыми сапогами Козленко в хате пронзительно заскрипели половицы.

— Приготовиться… — Малин щелкнул предохранителем. — Теперь понял, почему они не светили?

Немцы, точно почувствовав что-то, стояли, прислушиваясь к тишине. Двое, с автоматами наперевес, сделали несколько шагов вперед.

Малин поднял руку, и тут же из окна глуховатой дробящейся очередью ударил автомат Козленко.

Один из передних немцев, споткнувшись, опрокинулся на спину, утопив в мягком снегу подле себя автомат, второй метнулся в сторону, к столбам, хлестко ударила по окнам очередь его «шмайсера». Козленко в этот момент, прекратив огонь, перебежал к другому окну.

В переполохе часть немцев попадала в снег.

Прерывистыми, короткими очередями били ППШ Рыльского и Малина, не давая возможности подняться залегшим немцам. Козленко вел прицельный огонь из окна, уже с торца хаты и завалил-таки отбившегося, отскочившего к столбам фашиста.

— За мной! — скомандовал Малин, полностью разрядив диск, и, выхватив из-под плащ-палатки гранату, короткими перебежками бросился вперед. Рыльский обогнал его, но сразу же, точно наткнувшись на что-то, остановился, захромал, волоча ногу, и опустился на снег.

— Держись, Афоня, держись! — крикнул Малин и, широко размахнувшись, метнул гранату.

Выпрыгнув из окна, Козленко бросился к Рыльскому, приподняв его, стал оттаскивать к хате.

Рассеялся снежный смерч, поднятый взрывом гранаты. Малин увидел, как слева и справа, стреляя на ходу, бегут через двор разведчики, и достал пистолет.

…Козленко работал прикладом точно топором. В снегу, под ногами его, барахтались двое немцев. Двое других, набросившись сзади, повисли на нем, согнули, стараясь свалить с ног. Одного из них Кирсанов ударил ножом в бок, второго, приземистого и вертлявого, как юла, Козленко стряхнул с себя сам, прямо под ноги Власову и Черняку. Те, подхватив немца под руки, поволокли через двор. Немец вырвался было, но Черняк, ловко подставив ему ногу, оглушил прикладом.

Малин и Козленко стреляли вслед четверым немцам, скатившимся с уклона и улепетывающим вдоль придорожных кустов.

— Ч-черт! Диск кончился… — выругался Козленко и схватился было за гранату.

— Не надо, Дима, — остановил его Малин. — Не достать… Пусть расскажут теперь, однако, почем кубометр русского теса.

Перешагивая через трупы порушенных фашистов, они пошли к хате.

— Готов к транспортировке, — доложил Власов, подталкивая вперед связанного пленного.

— Как дела, Афоня? — спросил Малин Рыльского, опирающегося о плечи Бойко и Кирсанова.

— Где наша не пропадала, командир…

— Отходим!

Едва успел проговорить Малин, как справа, от двух столбов, ударила короткая автоматная очередь. Малин, выронив ракетницу, схватился за плечо. Рука его повисла, как вывернутое крыло.

— Ну, гад! Живьем возьму, только живьем… — Козленко, петляя по снегу, метнулся к столбам. Добежав до копны, упал и через мгновенье, вынырнув уже с другой стороны, в два прыжка оказался у столба. Черняк кинулся было за ним, но, не добежав до копны, остановился. Козленко волоком, словно куль с мукой, тащил за ноги по снегу дюжего немца. Позади оставалась широкая бурая борозда.

Подтащив немца к разведчикам, Козленко, пытаясь поставить его на ноги, встряхнул за ворот шинели. Немец качнулся и рухнул перед ним на колени.

— Что будем делать, командир?