Ф. К. Каст и Кристин Каст

Обет Ленобии

Над переводом работали:

Переводчики: Goteka, Kithiara

Корректировка: Искандра

Перевод сайта http://house-of-night.ru/

Глава 1

Февраль 1788, Франция

— Она мертва!

Мир Ленобии был взорван благодаря прозвучащему крику и двум небольшим словам.

— Она умерла? — Жанна, горничная, работающая рядом с ней, прекратила месить пухлое, ароматное тесто для хлеба.

— Да, да помилует Богородица душу Сесиль.

Ленобия подняла взгляд и увидела свою мать, стоящую в дверной арке кухни. Ее хорошенькое личико было необычайно бледным, а руки теребили четки, всегда охватывающие петлей ее шею.

Ленобия недоуменно покачала головой:

— Но всего несколько дней назад она смеялась и пела. Я слышала ее. Я видела ее!

— Она была красива, но не сильна, бедная девочка, — сказала Жанна, печально качая головой. — Всегда такая бледная… Половина поместья подхватила ту же лихорадку, включая мою сестру с братом, но они легко выздоровели.

— Смерть поражает быстро и ужасно, — сказала мать Ленобии. — Неважно господин или слуга, она, в конце концов, приходит к каждому из нас.

После этого, дрожжевой запах свежего хлеба всегда будет напоминать Ленобии о смерти и вызывать боль в животе.

Жанна вздрогнула и перекрестилась побелевшими от муки пальцами, оставляя на лбу след в виде полумесяца:

— Пусть Богородица защитит нас.

Рефлекторно, Ленобия преклонила колено, по-прежнему всматриваясь в лицо матери.

— Пойдем, Ленобия. Мне твоя помощь нужна больше, чем Жанне.

Ленобия никогда не забудет то чувство страха, охватившее ее после слов матери.

— Но ведь будут гости — похороны — и у нас должен быть хлеб, — запнулась Ленобия.

Серые глаза ее матери, такие же, как и ее собственные, обратились в грозовые облака.

— Это была не просьба, — сказала она, плавно переходя с французского на английский.

— Когда твоя мать говорит на варварском английском, ты знаешь, что должна подчиниться, — Жанна пожала плечами, возвращаясь к замесу теста.

Ленобия вытерла руки о льняное полотенце и заставила себя поспешить к матери. Элизабет Уайтхол кивнула дочери и повернулась, жестом веля дочери следовать за ней.

Они быстро миновали широкие, изящные залы Шато де Наварра.

Конечно, были дворяне намного богаче барона Буилона, который не являлся одним из приближенных Короля Луи или придворных, но он действительно мог похвастать семьей, чья история прослеживалась на сотни лет и усадьбой, бывшей предметом зависти для многих более богатых, но не столь хорошо воспитанных лордов.

Сегодня залы замка были молчаливы и спокойны. Многочисленные окна, обычно позволяющие потокам солнечного света разливаться по чистому мраморному полу, уже драпировались тяжелым черным бархатом легионом тихих горничных. Ленобия думала, что сам дом казался приглушенным от горя и шока.

Затем Ленобия поняла, что они спешат прочь из центральной части замка к одной из задних дверей, выходящей к конюшням.

— Maman, où allons-nous?

— На английском языке! Ты знаешь, как я ненавижу звук французского! — отрезала ее мать.

Ленобия подавила вздох раздражения и переключилась на родной язык матери:

— Куда мы идем?

Ее мать огляделась, схватила руку дочери и низким, грудным голосом сказала:

— Ты должна доверять мне и делать так, как я говорю.

— Конечно, я верю тебе, мама, — сказала Ленобия, напуганная диким взглядом матери.

Выражение лица Элизабет смягчилось, и она коснулась щеки дочери.

— Ты хорошая девочка. Всегда ей была. Эти обстоятельства — моя вина, только мой грех.

Ленобия затрясла головой:

— Нет, это не твой грех! Барон берет кого хочет. Ты была слишком красива, чтобы он не обратил на тебя внимание! Это не твоя вина!

Элизабет улыбнулась, позволяя проявиться части былого очарования.

— Но я не была достаточно красива, чтобы удержать его внимания. К тому же я всего лишь дочь простого английского фермера и потому барон отверг меня. Хотя, думаю, я должна быть благодарна, что он нашел для нас место в своем доме.

Ленобия почувствовала старую горечь, горевшую внутри нее.

— Он взял тебя из Англии, украл из семьи. И я его дочь. Он должен найти место для меня и моей матери.

— Ты его незаконнорожденная дочь, — поправила ее Элизабет. — И всего лишь одна из многих, хотя, безусловно, самая привлекательная. Настолько же, насколько его законная дочь, несчастная, умершая Сесиль.

Ленобия отвела взгляд от матери. Это был неприятный факт, что она и ее сводная сестра были достаточно похожи, чтобы после того, как они превратились в красивых молодых женщин, поползли слухи и шепотки. За последние два года Ленобия поняла, что ей лучше избегать сестры и остальной части семьи барона, которые, казалось, не переносили самого ее вида. Она решила, что легче сбежать в конюшни, куда Сесиль, баронесса и три ее брата редко заходили. В голову пришла мысль, что теперь, когда ее сестра, столь похожая на нее, но не признающая этого, мертва, ее жизнь станет легче, или же, темные взгляды и резкие слова от баронессы и ее мальчиков станут еще хуже.

— Мне жаль, что Сесиль умерла, — громко сказала Ленобия, пытаясь рассуждать сквозь беспорядок собственных мыслей.

— Я не желала ей болезни, но если она была обречена на смерть, я благодарна, что это произошло сейчас. — Элизабет взяла дочь за подбородок, заставляя встретиться с ней взглядами. — Смерть Сесиль означает жизнь для тебя.

— Жизнь? Для меня? Но у меня уже есть жизнь.

— Да, жизнь слуги-бастарда в доме, где презирают то, что их господин разбрасывает свое семя бесцельно, а затем щеголяет плодами своих преступлений, как будто доказывая свою мужественность снова и снова. Это не та жизнь, которую я бы хотела своему единственному ребенку.

— Но я не по…

— Идем, и ты поймешь, — прервала ее мать, снова взяв за руку и потащив по коридору, пока они не пришли в маленькую комнатку возле одной из задних дверей замка.

Элизабет открыла дверь и привела Ленобию в плохо освещенную комнату. Она целенаправленно подошла к большой корзине, как те, что использовались для стирки или белья. Поверх нее был кусок драпировки, содрав который, ее мать достала платье, мерцающее синим, серым и цветом слоновой кости даже в тусклом свете.

Ленобия смотрела, как ее мать следом за платьем достает из корзины дорогое белье, встряхивает его, разглаживает складки, отряхивает тонкие бархатные тапочки.

Элизабет поглядела на свою дочь:

— Ты должна поторопиться. Если мы хотим чтобы все удалось, у нас очень мало времени.

— Мама? Я…

— Ты собираешься надеть эту одежду, а вместе с ней и другую личность. Сегодня ты станешь Сесиль де Марсон Ла Тур д’Аверне, законной дочерью барона Буиллона.

Ленобия задалась вопросом, не сошла ли ее мать с ума.

— Мама, все знают, что Сесиль мертва.

— Нет, дитя мое. Все в Шато де Наварра знают, что она мертва. Ни в экипаже, который будет здесь в течение часа для перевозки Сесиль в порт Гавр, ни на корабле, где ее ждут, никто не знает, что она мертва. И они не узнают, потому что Сесиль собирается дождаться экипажа, а потом отправится на корабле в Новый Свет, к новому мужу и новой жизни, которая ждет ее в Новом Орлеане, в качестве законной дочери французского барона.

— Я не могу!

Ее мать отбросила платье и схватила дочь за руки так крепко, что Ленобия вскрикнула бы, не будь она столь потрясена.

— Ты должна! Знаешь, что тебя здесь ждет? Тебе уже почти шестнадцать! За два лета ты стала настоящей женщиной. Ты прячешься в конюшне, на кухне, но ты не можешь скрыть себя навсегда! Я видела, как Маркиз смотрел на тебя в прошлом месяце, а затем еще раз, на прошлой неделе. — Ее мать покачала головой, и Ленобия была потрясена пониманием, что она сопротивлялась слезам, в то время как она продолжала говорить. — Мы с тобой не говорили об этом, но ты должна знать, что истинная причина, почему мы пропускали мессу у Эври прошлые недели это не переутомление из-за моих обязанностей.