Да, я действительно Ангел Смерти.
— Кровь за Сангвиния. — Вместе произнесли Люцио и Делос. — Кровь за Императора. Кровь за Аркио, перерожденного Ангела.
За невыразительной маской дыхательной решетки шлема, лицо Рафена помрачнело от последних слов, и он встал на ноги. Люцио протянул ему предмет, обернутый красным бархатом. Десантник развернул накидку с болтера и пробежался пальцами по поверхности оружия. Это был единственный предмет из его экипировки, который вышел невредимым из столкновения с Искаваном и Рафен почувствовал непонятную печаль, пока читал то, что он выгравировал на нем за все годы службы. Он осознал, что болтер был остатком старого Рафена, Кровавого Ангела, который был доволен службой ордену и Богу-Императору, который никогда не осмеливался задаваться вопросом о своем месте в заведенном порядке; не то, что сейчас. Он сдвинул затвор оружия и зарядил его, последнее действо ритуала было завершено. Щелкнув ботинками по камню, Рафен взял болтер наизготовку.
От двери послышался голос.
— А, мой брат снова здоров.
Делос и Люцио поклонились, когда в комнату широкими шагами вошел Аркио. Даже в тусклом освещении комнаты, золотая броня Кровавого Ангела, кажется, сияла от внутреннего света.
— Благословенный… — Начал было капеллан, но Аркио жестом призвал его к тишине.
— Делос, если позволишь, я бы хотел переговорить с родным братом наедине.
— Конечно, — жрец жестом позвал с собой Люцио и два десантника удалились, тех-сервиторы поковыляли за ними.
Аркио положил руку на плечо Рафену и улыбнулся.
— Я обещал, что ты выживешь, не так ли?
Рафен вспомнил слова своего брата после дуэли с Искаваном.
— Да. Спасибо тебе, что спас меня.
Улыбка Аркио стала шире, и еще раз Рафен был поражен сверхъестественной похожестью между новым лицом Аркио и изображением Сангвиния, висящим в часовнях.
— Между нами не нужно формальностей, Рафен. Ты моя родная кровь, так же как и мой боевой-брат.
Он постучал по изваянию на грудной пластине своей брони.
— Я хочу, чтоб ты был на моей стороне. Нам предстоит великая работа, брат, великие деяния, о которых заговорят во всей галактике.
Дисплей внутри шлема Рафена рассказал ему об относительном расположении ближайших Кровавых Ангелов. Снаружи комнаты стояла четверка почетной стражи, вместе с Делосом и Люцио; даже самые стремительные из них окажутся тут не раньше чем через десять секунд. Аркио стоял на расстоянии вытянутой руки от Рафена, он был расслаблен и его бдительность, очевидно, была снижена. Его брат был без шлема, виднелась его оголенная шея. Рафен знал по весу своего болтера в бронированном кулаке, что магазин полон патронов. Не требуется многого; только рывок запястья, чтоб упереть дуло в грудь Аркио, одно нажатие на спусковой крючок, чтоб в упор выпустить очередь. Даже освященная, золотая искусная броня не сможет противостоять такой атаке. В тот момент Рафен представлял себе выражение шока и боли на лице Аркио, когда болтерные снаряды разорвут его грудь, в беспорядке вышибая его органы через спину потоками жидкости и кусками плоти. Он мог почти чувствовать запах горячей крови, ее вкус на языке вспыхнул, когда красная жажда нежно коснулась границ его разума. Здесь и сейчас была такая возможность. Все что Рафену нужно было сделать — поднять свое оружие и убить своего брата, и он поставит точку во всех вопросах о его Появлении. Эта мысль была одинаково отталкивающей и притягательной.
— Какие… какие деяния?
Слова по своей собственной воле сорвались с языка.
— Крестовый поход крови, — твердо ответил Аркио, — как только я объединю орден под нашим знаменем, мы соберем всех преемников, всех Сынов Сангвиния. Во имя Грааля, мы вырежем раковое сердце Хаоса из нашего космоса.
Он взглянул на своего брата незамутненным взглядом, чистая сила его настроения захлестывала на такой близкой дистанции. Его мало интересовало, сколько меньших людей умрет за такого как он. Рафен почувствовал, как его болтер потяжелел, как будто был сделан из нейтрониума, слишком тяжелый, чтоб двинуть им.
— Как?
— Мы начнем с Мальстрема, брат. Гнездно Несущих Слово подходящая первая цель, да? Я буду лично наблюдать, как их порченный кадровый состав будет уничтожен воинами.
Как и безобразный Глаз Ужаса, чудовищная область деформированного космоса, известная как Мальстрем, была вратами в царство хаоса Губительных сил, и это была та самая деформированная зона, где Сыны Лоргара основали свой родной мир. Аркио кивнул сам себе.
— Командор Данте позволил им наслаждаться привилегией жизни слишком долго, я так думаю. Как и говорил Сахиил, этого не достаточно, что мы выбили их с Кибелы и Шенлонга. Мы должны вычеркнуть их из реальности.
— Жрец, — с прохладой в голосе сказал Рафен, — ты ценишь его слова больше чем слова нашего лорда ордена?
Глаза Аркио сузились.
— Данте нет здесь, Рафен. Данте не видел то, что видели мы, безжалостные намерения орд Искавана. Если бы мы не вмешались, мир уже был бы мертв.
Он отвернулся.
— Я всегда чтил дела и речи командора Данте, но сейчас моя точка зрения изменилась, брат. Во время миссии «Беллуса», вдалеке от Ваала, возможно, это случилось тогда, когда я впервые задумался, а было ли его руководство для ордена тем, что нужно…
Рафен испытал приступ удушья.
— Некоторые назвали бы это мятежом.
— Кто? — Рявкнул Аркио. — Кто бы осмелился сказать мне это? Разве не наш старый учитель Корис говорил, что люди должны подвергать сомнению все, во что они верят, в противном случае они глупцы?
— И кто его научил этому? — Горько сказал Рафен. — Лорд Данте отличный командор.
— Да, возможно. Возможно, так и было, пятьсот лет назад, когда он был в расцвете сил, но что сейчас? Инквизитор навел меня на этот факт, Рафен — все его победы, разве Кровавые Ангелы по-настоящему занимают первое место среди равных перед Императором? Оглянись назад, на смерть нашего брата Тихо в Улье Темпестора. Один из величайших пал и ничего не было сделано? Мы должны были повести ответные силы и стереть в порошок десяток орочьих родных миров в качестве расплаты за это. И Данте не сделал этого!
Он отвернулся, показывая брату свои сложенные крылья.
— За двенадцать сотен лет во главе величайшего ордена Легиона Астартес, что мы сделали, чтоб получить контроль над нашим генным проклятьем? Ничего!
Рафен не мог поверить в то, что он слышал, в голосе Аркио было открытое презрение.
— Брат, что привело тебя к таким мыслям?
Аркио спокойно смотрел на него.
— Я держал свои глаза открытыми, Рафен.
— Это Штель? Сахиил?
Он пытался и не сдержал насмешку в своем голосе. Кровавый Ангел фыркнул.
— Рафен, я читаю тебя как открытую книгу. Теперь я понимаю, почему ты колеблешься принять эти идеалы — не твоя воля предотвращает это, а твоя гордыня. Твоя… конкуренция со жрецом запала глубоко тебе в душу, да? Ни один из нас не забудет того, что из-за него ты почти поплатился своим шансом стать новобранцем ордена.
— Ты прав, — признал Рафен, — но не только моя неприязнь к Сахиилу окрашивает мои слова. Я умоляю тебя брат, не следуй слепо советам жреца и инквизитора…
— Слепо? — Повторил Аркио, его настроение предвещало грозу, — О нет, Рафен, это ты отказываешься видеть.
Он сделал паузу, обдумывая свое раздражение.
— Но все еще есть время. Я буду рядом с тобой, брат, потому что ты напоминаешь мне о том, что не бывает легких путей. Я сомневаюсь, и ты сомневаешься во мне. Ты адвокат дьявола.
Аркио ярко улыбнулся ему и постучал по плечу.
— Спасибо.
Рафен смотрел как тот уходит, рука на рукоятке болтера была твердой и не подвижной, как будто выкованной из железа.
В ТИШИНЕ Санктум Астропатика на борту «Беллуса», Улан плавала в нулевой гравитации, переплетения механодендритов и медных кабелей змеились из гнезд в ее черепе к рядам бормочущих когнитивных машин. Разум псайкера был распылен настолько тонко, насколько она осмеливалась, ее энергия раскинулась широкой сеткой. Ее концентрация была первостепенным делом; если бы она позволила своим мыслям течь дальше, даже на краткий миг, то немногое, что было ее личностью, разорвало бы на части ветрами эмпирей. Сейчас она была пауком, обосновавшимся в центре паутины, которую она соткала из своей собственной пси-материи. Улан шныряла там, ощущая любые волнения в завихрениях нематериального варпа, ища и наблюдая за образами.