Посланница нависла над ним, псионическая вонь ментального следа Гаранда окутала телепатические чувства Штеля.

— Я нарушил священный кодекс Несущих Слово, чтоб проложить путь твоим интригам, человеческая мерзость! Я пожертвовал целым воинством для этой затеи. Никогда не забывай об этом!

Лицо Штеля помрачнело.

— Не говори, как будто это было таким затруднением, магистр войны. Ты бы сам лично отсек голову Искавану Ненавистному, если бы он не умер здесь. Он и его девятое воинство не было ценным для Губительных Сил.

Гаранд отрицательно фыркнул.

— Но до сих пор… я выполнял свою часть сделки. А ты тянешь со своей.

Посланница выплюнула на пол комок омертвевшей плоти.

— Есть больший план, Штель. Больше, чем обращение этих мяукающих Кровавых щенков… Если ты не можешь выполнить свои задачи…

— Мне нужно время, — отрезал Штель, — события уже получили необходимый импульс. Силы Аркио все еще не полностью развернулись, вера его последователей растет день ото дня…

— Ты напрасно тратишь время, рассказывая мне это, — сказал Гаранд и кивнул теням, — я не то чтоб судил о твоей медлительной манере…

Дыхание Штеля замерло, когда он почувствовал что-то темное и холодное в комнате, как психическое затмение. Зловоние, которое могло существовать только в не-реальности варпа проникло в комнату. На мили вокруг еда внезапно испортилась, вино в запечатанных бутылках превратилось в уксус, дети родились мертвыми. Высоко на орбите, на борту «Беллуса», из слепых глаз Улан потекли редкие кровавые слезы.

— Нет, — сказал Штель, немного противясь.

Слово упало на черную завесу очертаний, которые шипели и крутились вокруг него. Из каждого темного угла появились насекомые, не безумным роем или сумасшедшими армиями, но в точном и безукоризненном порядке. Там были мухи всех размеров и цветов, пауки и жуки и их были сотни тысяч. Они слетелись в бесформенную массу и через секунды превратились в нечестивые очертания демона, объединенные единственным отвратительным намерением.

— Малфаллакс, — Штель произнес имя варп-лорда и склонил голову, — я не ожидал увидеть ваше великолепие.

— Лучше так, — ответил демон, в его хриплом тоне скреблись друг о друга хитиновые крылышки, — неожиданно.

Демон свернулся и, не задумываясь, слизнул высохшую кровь. Аватар Гаранда бросился на пол, преклонив колени.

— Великий Малфаллакс, Преобразователь и Монарх Злобы. Вы удостоили нас своим присутствием.

Демон не обратил внимания на Несущего Слово.

— Шшшшшшштель, — он наслаждался именем, — Наша давняя сделка почти осуществилась, но ты медлишь. Почему?

Явное психическое присутствие демона ранило Штеля.

— Их… нельзя вынуждать, владыка. Чтоб сбить этих Астартес с пути бога-трупа, и направить на путь восьми, необходимо время и коварные цели.

— Ты больше не обладаешь такой роскошью, — ответило существо, — в Глазу, время меняется и сдвигается, как и все остальное. Ты должен поторопиться со своими планами.

Штель нахмурился.

— Владыка, если мы будем торопиться, все что я сделал, могут раскрыть. Жертвы Гаранда будут напрасными…

При упоминании своего имени, аватар магистра войны решил вклиниться в разговор. К этому времени от плоти-носителя уже отвалились части, обожженные и хрустящие.

— Как он сказал. Ты продвигаешься слишком медленно. Ты сразу же сделаешь шаг вперед или я разрушу этот мир вместе с тобой.

ВААЛ. Планета когда-то была зеленой, сотни тысяч лет тому назад (пп), задолго до возникновения Империума.

Тогда, пышные леса и океаны, полные жизни еще покрывали поверхность, но сейчас это было забытым мифом. Это наследие осталось в окаменелых записях, когда планета сдвинулась, катастрофические силы вычищали поверхность, пока не остался лютый мир из кроваво-красных скал и песка. Имя этому миру пришло из глубин человеческой истории, прозвище человека, который однажды стал демоническим царем-зверем. Как и его тезка, Ваал был неумолимым хозяином, местом, где умирали неосторожные и неверующие.

Однако пригодным, чтоб пришли Кровавые Ангелы и использовали его для свои собственных нужд. Командор Данте шел по зубчатой стене крепости-монастыря, постоянный пустынный ветер слегка дергал края его робы. В вечернем небе, над горизонтом, он видел очертания лун Ваала, их поверхности блестели.

Постоянные бури ржавой окалины в верхних слоях атмосферы Ваала делали небеса мерцающими слабым розовым сиянием. Данте взглядом пробежался по ландшафту, следуя линии Великого Разлома к северу и протяженным горам Чаши. Даже после тысячелетия, воин все еще был тронут этим видом. Ваал жил в его сердце, как и в сердцах всех его боевых братьев. В Книге лордов был отрывок, говорящий о рождении планеты, что она была создано Богом-Императором для испытания верующих. Если это было действительно целью Ваала, то Кровавые Ангелы преуспели. Они взяли мир, который насылал смерть на всех осмелившихся шагнуть на его поверхность, и сделали его своим домом. Ваал никогда не будет приручен — это деяние для богов, а не для людей — но он научился уважать своих хозяев. Суровая природа жила в гармонии с людьми.

И только здесь, во внутреннем святилище крепости можно было найти древний и давно минувший настоящий характер планеты.

Данте прошел через изящный воздушный шлюз из меди и синтетического алмаза и вошел в дендрарий. Воздух был влажным и теплым, совершенно не похожий на обдирающую сушь снаружи; его обоняние почувствовало слегка сладкий аромат богатой, плодородной почвы. Мягкая серовато-коричневая земля, деревья и растения росли вверх, к куполу потолка, сделанного из овальных линз. Каждая из них была величиной с глаз левиафана, созданная каким-то технологическим процессом, потерянным в глубинах истории. Скорее всего, с самого начала алмазные окна были чистыми, но теперь, после несчетных веков, они были исцарапаны до белизны истирающим песком, пропуская только молочный и неясный свет на огромный сад. Кровавый Ангел осторожно пробирался через буйную листву, обходя стволы желтовато-коричневых деревьев. Некоторые из братства спрашивали о ценности этого места; они спрашивали, почему столь ценные сервиторы обслуживания направлены в дендрарий для его поддержания. Данте подозревал, что они смотрят на это место как на проявление какой-то его странной эксцентричности, как на личное развлечение магистра Кровавых Ангелов. Возможно, это так и было, но так же это была живая связь с прошлым Ваала. Здесь росли и распускались растения, давно исчезнувшие в мире снаружи. Сад был вратами в далекое прошлое, напоминанием о том, что могло бы расти, только для того чтоб стать пылью, если будущее вторгнется к ним. Это было живым напоминанием о борьбе жизни с весом истории.

— Калистар, — мягко произнес Данте, когда достиг полянки. Перед ним, опустившись на одно колено, стоял человек, проводящий пальцами по лепесткам белых цветов в клумбе.

— Мой господин, — взглянув на него, ответил Мефистон, — я уже многие годы не слышал, чтоб произносили это имя.

Главный библиарий Кровавых Ангелов взирал на Данте из-под капюшона, его жгучий взгляд, пронзающий умы врагов был спокоен.

— Я уже не брат Калистар около века.

Командор изучал лицо своего товарища и друга. Данте был на Армагеддоне в ту ночь, когда из щебня улья Гадес появился он, перерожденный Мефистон, Повелитель смерти. Калистар не устоял перед красной жаждой и сгорел заживо, он оставался мертвым, пока взгляд их примарха не направил его к жизни.

— Прости меня, — сказал Данте, — на мгновение мой разум вернул меня в прошлое. Времена были проще.

— В этом месте так легко потеряться в древней истории. Другие могу сомневаться в ценности этого сада, но не я.

Данте медленно кивнул; псайкер почувствовал его мысли.

— Ты послал сообщение, что желаешь говорить со мной.

— Да, господин. Я думал, будет лучше поговорить наедине, меньше случайных слушателей и разумов поймают то, что я должен сказать тебе.