— Они знают, что мы идем судить его, — прошептал Воде, — они обижаются на нас даже за сам факт этого.

Медные двери часовни открылись, приглашая их внутрь, и Галлио нагло прошагал мимо Делоса, намереваясь войти первым. Аркио поднялся с возвышения, на котором сидел и шок этого зрелища почти заставил капитана остановиться.

— Кровь Императора! — Выдохнул Галлио. Он был живым, дышащим воплощением Сангвиния, крылья сияли как солнечный свет, золотая броня испускала медовое сияние.

Аркио склонил голову, приветствуя, и Галлио осознал что физически сопротивляется тому, чтоб упасть на колени. Ощутимая мощь личности чувствовалась в атмосфере, привлекая все внимание к Аркио.

— Именем Трона, он Чистейший, — вымолвил один из солдат Галлио, его голос был спокойным и почтительным.

В словах Воде сквозило ядовитое возражение.

— Это мы еще посмотрим.

Библиарий все еще держался за свой силовой топор; это была не совсем боевая хватка, но такая, при которой бывалые воины предпочитали остерегаться его.

Рафен почувствовал на своем плече руку. Делос остановил его на пороге часовни.

— Остановись, парень. Благословенному решать.

Он колебался, когда Аркио приблизился к воинам с «Амарео». За своим братом он увидел Сахиила, который горел от очевидного нетерпения, в то время как Штель оставался в тени. Инквизитор казался притихшим, его глаза были расфокусированны и смотрели куда-то вдаль.

— Я Аркио, — начал он, — я приветствую вас как братьев и чту вас как доверенных лорда Данте.

Фигура в золотом неглубоко поклонилась, кончики его крыльев коснулись мозаичного пола.

— О чем вы хотели меня спросить?

— О правде, — ответил Галлио, — чтоб узнать какая сила привела тебя к …

Он замешкался, подыскивая правильное слово.

— … этой трансформации.

Сахиил бросился к алтарю, его лицо было напряжено.

— Какая сила? — Повторил он. — Даже слепой знает ответ на этот вопрос. Вы не видите кто перед вами? Он Благословенное Перерождение Ангела.

Глаза Сахиила блестели.

— Сангвиний вернулся.

— Внутри каждого из нас есть жизненная суть Великого Ангела, — злобно возразил Воде, — но мы не претендуем узурпировать его место. Наш примарх тысячелетия как мертв, пока ты не позволил себе взять его имя!

Аркио смиренно покачал головой.

— Я ничего не позволял себе. Как вы просили, я говорю только правду.

— Твою правду, — ответил Галлио, — если ты тот, за кого ты себя выдаешь, тогда ты отправишься с нами обратно на Ваал, где правдивость твоих притязаний будет поставлена под вопрос. Ты покинешь этот мир, и инквизитор Штель возвратит кресло губернатора Шенлонга Империуму.

Он сделал паузу.

— Командор Данте отдал эти приказы и тебе следует учитывать это.

Взгляд Рафена случайно остановился на Штеле; агент еретикус протирал бровь, пристально глядя на библиария Воде. Кровавый Ангел взглянул на псайкера и увидел, что тот напряжен от ярости. Затем Аркио сказал то, чего больше всего боялся Рафен.

— Я теперь вне власти Данте.

— Еретик, — проклятье слетело с губ Воде, его темная кожа потемнела от гнева. — Здесь скрывается хаос. Ты осквернен.

Слова библиария пронеслись шоком по часовне и белая молния ударила в пол. Это случилось настолько быстро, что Рафен увидел только мельтешение синего и желтого.

Воде прыгнул на Аркио, его силовой топор горел пси-пламенем. Изогнутое лезвие встретилось с наручем золотой искусной брони и оглушительный гром ударил по ушам.

Глава четвертая

Разум Воде тонул в густых потоках клейкой ненависти и в черной, маслянистой темноте. Поначалу, в тот момент на борту ударного крейсера, он думал, что ничего, за этот краткий миг контакта, не осталось в его психических чувствах, пройдя, словно призрачная вуаль. Это длилось всего лишь вздох. Ментальное пространство вокруг Шенлонга все еще было грязным от Несущих Слово, их отвратительные ментальные оттиски, наподобие оскверненных шрамов, были видны только такому псайкеру как он. Сияющая чистота его силового топора успокаивала его. Он был его талисманом, символом очаровательной жизни космодесантника на службе у Императора.

Пока они летели к крепости Икари, Воде слушал Рафена, внешне сконцентрировавшись на лице Кровавого Ангела, но внутри, его сверхъестественная интуиция ревела как сигнальная сирена, громче и громче, по мере приближения к часовне. Библиарий старался сдержать это ощущение, собрать его и понять смысл — но это было все равно, что ловить аромат единственной черной орхидеи в океане зловония морга. И затем в часовне, когда увидел золотую броню, он инстинктивно знал что нашел эпицентр этого огромного клубка порчи. Псайкер Кровавых Ангелов сталкивался с этой породой колдунов: внешне безупречные, совершенные и прекрасные. За исключением того, что в их разложившейся плоти, червивые сердца гнали испорченную кровь через пустоты в костях.

Он пытался изгнать из разума эту картинку. На секунду, все, казалось, изменилось и стало зыбким, и часть его закричала, Нет! Все это обман! Через каменный зал он бросил взгляд на человека из ордо еретикус, наполовину укрывшегося в тени. На мгновение показалось, что именно он, а не воин с крыльями, был источником всей этой тьмы. От замешательства брови Воде сдвинулись; он должен быть уверен.

Затем, так же быстро, как и возникло, ощущение испарилось, и шипящее давление в глазах усилилось десятикратно. Воде взглянул на Аркио, пока бронированная фигура с бархатистым тоном разговаривала с капитаном Галлио. Псайкер увидел два изображения, одно поверх другого, и перед его ментальным взглядом каждое из них воевало за главенствующее положение. Там был Перерожденный Ангел, новый Сангвиний, прославленный и непорочный в своем святом совершенстве, сияющий как сам Золотой Трон Терры, и был другой.

Это выворачивало его желудок. Золотая броня была оцарапанной и тусклой, черной от пролитой крови. На треснутом, белом фарфоре лица не было глаз, только черные провалы; и крылья, грязные конечности из содранной кожи, ощетинившиеся крючьями и ломанными бритвами. Оно заговорило, и от этого звука Воде чуть не захлебнулся от рвоты.

— Я теперь вне власти Данте, — засмеялось оно.

Если бы остальные в часовне видели Аркио таким, каким он видел, они бы онемели от его отвратительности, они скорее были околдованы иллюзорной красотой еретика. Уголком глаза он видел, как Штель дергается, но последовавший прилив ненависти в тот же самый момент сделал инквизитора не стоящим внимания. Если ни один человек не может или не хочет действовать, тогда только Воде сможет положить конец этой пародии на величие примарха. Разрушительный жар черной ярости накрыл его и библиарий послал его через ручку своего силового топора. Со всей силой своих легких он проорал свое проклятье.

— Еретик. Здесь скрывается Хаос. Ты осквернен.

Оружие Воде двигалось, как будто направлялось рукой самого Бога-Императора, несясь сверкающей дугой к черепу обманщика. Каждую унцию своей психосилы от «Ускорения» он направил в силовой топор.

— Адское отродье, — выплюнул он. С ревом рассеченного воздуха, кристаллический клинок столкнулся с защитой запястья Аркио. Подобно воде, стекающей с купола, синевато-белое пси-пламя исчезло с бойка топора, безвредными ручейками омывая Аркио. На грани восприятия, вокруг него играла непробиваемая темно-красная с золотым сфера, ореол превратил атаку Воде в ничто.

КОГДА атаковал библиарий, в руках у Сахиила был редуктор, он размахивал им, пытаясь найти цель. Вокруг него, на рефлексах, почетная стража в золотых шлемах подняла свое оружие и он увидел как свита Галлио сделала тоже самое. Капитан «Амарео» протестующе закричал, потянувшись к ним одной рукой, его другая рука тянулась к рукоятке болт-пистолета в кобуре. Крики достигли дверей часовни, неясный красный силуэт мужчины развернулся в хватке черной фигуры; все это произошло за один удар сердца.