Седой, обернувшись, что-то сказал людям, одетым в полицейскую форму, и пошел к своей машине. Дальнейшее происходило словно в кошмарном сне. Вислоусый зашел со спины и схватил Керима за локти, прижимая их к туловищу. Торговец закричал, пытаясь вырваться, но тиски были словно железные. Второй полицейский достал из багажника «Форда» заостренный арматурный прут и, размахнувшись, с силой воткнул его в правую стопу Керима.

Шатоев взвыл от дикой боли. Оба полицейских отскочили в сторону, наблюдая за своей жертвой. Керим извивался, пригвожденный к земле метровой заточкой. Болевой шок парализовал его. Обе машины исчезли в темноте, а Шатоев продолжал раскачиваться, боясь дотронуться до страшного прута.

Собравшись с силами, он резко выдернул железку и от нового толчка боли повалился набок. На несколько секунд Керим потерял сознание. Очнувшись, стал медленно ощупывать ногу. Боль поднималась все выше, захватывая икру и колено. При свете фар он разглядел огромную черную лужу и с ужасом понял, что истекает кровью. Надо торопиться!

Обратный путь ему показался вечностью. Керим с трудом добрался до Станции скорой помощи и, оставляя кровавые следы на кафеле, без сил свалился на кушетку, покрытую клеенкой. Достав спрятанные на поясе последние двадцать долларов, хрипло попросил:

— Ради Аллаха, побыстрее! Я истекаю кровью… вопросы потом…

Прошло еще несколько дней. Шатоев исчез. Его старшая жена ответила по телефону Петренко, что муж срочно уехал и будет не скоро. Срываясь на крик, повторила:

— Уехал! Слышите? И больше не звоните.

Петренко мотался по городу, разыскивая нужных людей. Довлатов на связь не выходил. По слухам, он появлялся в Чемкаре и был на могиле Джемаль-Ходжи.

Продолжая игру в бизнесменов, они нанесли два визита своим партнерам по торговле цветными металлами, где наконец ими заинтересовались и согласились купить партию меди. Петренко кивал и в свою очередь обещал согласовать этот вопрос с московским руководством. Он даже дал звонок в столицу и десять минут обсуждал цены и условия поставки металлов.

— Бесполезно, мы уже засвечены с ног до головы. Наши торговые потуги никого не обманут, — выходя из офиса торговых партнеров, сказал Петренко.

В один из вечеров они отправились поужинать в бар. Настроение у обоих было паршивое. Висела неопределенность, на Довлатова выйти никак не удавалось, из центра поступали маловразумительные инструкции.

В баре было, как всегда, многолюдно. Возле стойки расселись длинноногие девицы в мини-юбках, а вместо компании военных за длинным столом на сей раз собрался солидный кружок бизнесменов. Отмечался юбилей какой-то фирмы.

Неожиданно Сергей заметил Ингу. Она сидела со своей темноволосой подругой в дальнем углу зала. После того первого вечера женщины здесь не появлялись, и Амелин начинал испытывать невольное сожаление, что больше не увидит журналистку.

— Посмотри, вон наши знакомые, — кивнул головой Сергей.

— Уже видел. Инга и Фарида… какие имена! Поэзия! — Петренко полистал меню, отложил в сторону. — Выпьем «Столичной»? Я слышал, водка лучше всех других напитков поднимает настроение.

Выпили по одной и по второй. Петренко острил и посматривал на девушек за стойкой. Когда заиграли медленную мелодию, Сергей поднялся со своего места и подошел к столику, где сидели журналистка и ее подруга.

— Я не танцую, — покачала головой Инга.

На столе перед женщинами стоял графинчик с водкой. В прошлый раз они пили шампанское.

— Я хотел с вами поговорить.

— Что-нибудь очень важное? — иронично уточнила журналистка.

— Не очень, но все же…

— Инга, иди потанцуй, — подала голос Фарида.

— Вас давно не было видно, — сказал Амелин, — что-нибудь случилось?

В поведении женщины с прибалтийским именем не чувствовалось кокетства. Она танцевала с Сергеем устало и безразлично, словно выполняя обязанность.

— Случилось. У Фариды погиб друг.

— Его звали Джемаль-Ходжи?

— Вы уже в курсе местных дел? — без особого удивления спросила Инга.

— Я слышал об этом человеке.

— На похороны собралось полгорода. Джемаль-Ходжи сделал много добрых дел.

— За что его убили? Хотя я понимаю, эта тема не для обсуждения в баре.

— Он не нравился многим за свою независимость. Например, прихлебателям президента. Тан-Булак его тоже не жаловал. Кричали, что он продался русским.

— Я действительно не вовремя к вам подошел, — после затянувшейся паузы проговорил Амелин.

— Да, — согласилась Инга. — Мы уже уходим…

— Если вы не против, я могу вас проводить?

— Вам придется провожать сразу двоих. Впрочем, недалеко, только до стоянки такси.

Когда они шли к стоянке, Фарида немного приотстала.

— Поболтайте без свидетелей. А я подышу воздухом.

— Какие уж тут разговоры, — пожал плечами Амелин. — Время я выбрал самое неподходящее.

— Вы с другом мало похожи на коммерсантов, — сказала Инга.

— А на кого же?

— Больше на военных. За шестнадцать лет работы в журналистике я встречалась со многими людьми. Профессии накладывают свой отпечаток. Впрочем, для окружающих это не очень заметно.

— Может, мы с вами увидимся в какой-нибудь другой день? Завтра или послезавтра?

— Вы пока не собираетесь уезжать?

— Нет. Наши дела затянулись.

Инга протянула ему визитную карточку.

— Здесь рабочий телефон. Правда, в кабинете меня часто не бывает.

— Я могу позвонить вам домой?

— Можете. Запоминайте номер. Три, пять, пять, ноль, восемь.

— Инга! — позвала ее Фарида, открывая дверцу такси. — Ты остаешься?

— Все. До свидания, Сергей!

Журналистка побежала к машине.

Когда Амелин передал Петренко содержание разговора с Ингой, тот удивленно хмыкнул.

— Ты посмотри, как тесен мир! Значит, Фарида была подругой покойного Джемаль-Ходжи и, может быть, вполне знакома с Довлатовым. Твои девушки нам еще пригодятся, я чувствую. Но прекрасный пол оставим на крайний случай. Завтра мне предстоит интересная встреча. Спать ляжем пораньше. Я уйду в четыре часа через окно. Ты оставайся в номере, никуда не выходи. Часов в восемь, если я не вернусь, закажи завтрак на двоих по телефону и жди меня.

Амелин молча кивнул в ответ. Он уже давно научился не задавать лишних вопросов.

Связника звали Ахмед. Когда-то в Афганистане Петренко его здорово выручил. Ахмед работал переводчиком в одном из спецподразделений и был приговорен моджахедами к смерти вместе со всей семьей.

За несколько недель до вывода советских войск Петренко помог получить ему необходимые документы и переправил вместе с семьей в Южную Республику.

Полковник интуитивно чувствовал, что с Ахмедом не все в порядке и хотел лично в этом убедиться. Назначая встречу в половине пятого утра, Петренко не столько опасался слежки, сколько того, что его с Ахмедом может увидеть посторонний человек.

Он знал, что постоянное наружное наблюдение, «топтание по следам», за ним и за Амелиным ведется, хотя в этом не было необходимости. Приезжих русских и так надежно изолировали от нежелательных контактов, а когда они пытались высунуться, били жестоко и метко по рукам. Пройдет день или пять, и их с Амелиным вышвырнут из города. Но пока эти люди чего-то выжидают. Чего только?

Ахмед ждал его на окраине редкой тополиной рощи. Ветер шуршал сухими листьями, кружа их в воздухе и медленно опуская на землю. Чужой город, чужая луна и эта почти бутафорская роща, освещенная слабым серебристым светом. Они поздоровались. У Ахмеда была сухая и жесткая рука. Он мог и не прийти в это пустынное место, если вел двойную игру. Впрочем, трусом он не был, а в армии Наджибуллы дослужился до капитана.

— Здравствуй, Ахмед!

— Здравствуй, шурави!

В полусумраке лунной ночи отчетливо белели зубы переводчика. Он улыбался.

— Я рад тебя видеть, Иван.

— Я тоже. Веселое место выбрали для встречи.

— Ты неплохо ориентируешься в нашем городе.

— Привычка. Керим исчез. Ты не знаешь, что с ним случилось?