— А вы религиозны? — неожиданно выпалил он.

— Почему это вас так интересует?

— К вам вчера приходил священник. Я и подумал, что вы, может быть, тоже принадлежите к слугам Господа.

Джинкс искоса поглядела на гостя, нервно щипавшего теперь свой подбородок, и продолжала как ни в чем не бывало разглядывать залитую солнечным светом лужайку и людей, неспешно прохаживающихся по ней:

— Это брат моей подруги. Он приходил проведать меня, так что ничего страшного в его визите нет.

Мэтью указал на одного из мужчин в саду:

— Видите вон того парня в клетчатой рубашке и синих брюках? Узнали его? Это солист группы «Блэк Найт». Он раньше принимал дозу каждые два часа. А теперь только взгляните на него. А тот, что рядом с ним — владелец компании по перевозкам грузов. Раньше он не мог начать работу, если не выпьет пару бутылок виски. Теперь все, у него сухой закон.

— Откуда вам все это известно?

— Мы вместе посещали группу психотерапии.

— Так это доктор Протероу прислал вас ко мне? — в упор спросила Джинкс и цинично усмехнулась. — Вот, оказывается, как действует подпольная групповая терапия.

— Да вы что! Доктор вообще никого ни о чем не просит. Он просто сидит всегда на заднем плане и занимается своими делами. — Мэтью обиженно ткнул носком ботинка ковер. — И вообще мое мнение таково, что чем меньше он нами занимается, тем дольше мы здесь торчим. А ему это выгодно. Ему же наши денежки капают, вот он и приспособился.

— Значит, он поступает правильно, — заметила Джинкс, — иначе ни один из его пациентов не пошел бы на поправку.

Трясущейся рукой Мэтью погладил свою отросшую на подбородке щетину:

— Он просто пытается удержать нас от соблазна. Здесь нет ни выпивки, ни наркоты, но мне кажется, что все только и мечтают о дозе и ждут не дождутся, когда их выпустят на свободу. Я, например, сразу возьмусь за прежнее, даже не сомневайтесь. Господи, это не клиника, а морг какой-то. Ни развлечений, ни веселья, да здесь сдохнуть от тоски недолго. Будь у меня возможность какое-нибудь зелье достать, я бы прямо сейчас вмазал.

Неожиданно Джинкс поняла, что уже устала от этого зануды:

— Ну, так за чем же дело стало?

— Я же говорю, нет тут ни алкоголя, ни наркотиков.

— Должны быть. Вот мне прошлой ночью предлагали таблетку снотворного. Раствори несколько штук и уколись, — равнодушным тоном предложила она. — Все-таки что-то похожее. Разве нет?

— Не совсем так. Да и где шприц достать?

Она презрительно посмотрела на гостя:

— Тогда выберись в город. Или мы здесь, как заключенные в тюрьме?

— Нет, — пробормотал Мэтью, растирая руки, словно ему было холодно, — но меня могут засечь. Здесь куча охранников. Это на тот случай, если пролетариат полезет на богатых и знаменитых. Да и зачем мне выбираться в город, если они при поступлении отбирают все деньги до последнего пенса.

Вот, наверное, почему она не обнаружила в комнате своей сумочки. В шкафу Джинкс нашла свою одежду, но сумочки не было, и поначалу она подумала, что потеряла ее в аварии.

— Ну, что ж, — саркастически усмехнулась Джинкс, — если бы я находилась в таком безвыходном положении, как вы, я бы, наверное, ограбила какую-нибудь старушку, чтобы раздобыть немного денег. Другого способа помочь вам я не вижу, да и остановить вас, наверное, невозможно.

— Да вы ничуть не лучше всех остальных, — начал сердиться Мэтью. — Иди и ограбь старушку, избей банковского служащего, отними у ребенка свинью-копилку… Господи, как будто я преступник. Мне нужен-то всего один-единственный укольчик! Надо было прислушаться к доктору. Мэтью, говорит, что ты так мучаешься? Тебе уже есть двадцать один год, значит, ты соображаешь, что делаешь. Звякни своему поставщику, и пусть он привезет то, что тебе требуется. Я тут же бросился звонить отцу и сказал ему, что этот врач ни черта не лечит меня, а, наоборот, подстрекает на употребление наркотиков. И добавил еще: вот, мол, кому ты такие деньжищи платишь!

— И что ответил ваш отец?

— Он сказал: «Мэтью, ты взрослый человек. Никто тебя, дескать, останавливать не будет, поэтому можешь поступить так, как тебе посоветовал доктор…» Ничего не понимаю. Что тут вообще происходит? Послушайте, а что вы думаете насчет прогулки? Вы не хотели бы со мной пройтись?

— Не могу, — вежливо отказалась Джинкс. — Мои ноги еще не настолько окрепли, чтобы выходить в сад.

— Ах, да, я совсем забыл. Вы же кончали жизнь самоубийством. Ну, ладно, тогда я достану кресло-каталку, идет?

— Наверное, это доктор Протероу рассказал вам про самоубийство? — с горечью произнесла женщина.

— Черт, нет же! Я говорил, что он тут ничегошеньки не делает. Про вас уже все давно знают. Газеты много писали. Вы — дочь миллионера, которая пыталась покончить с собой.

— Но я не пыталась. Это неправда.

— Откуда вы знаете? Там еще было написано, что вы ничего не помните.

— Послушайте вы, юный негодяй! — повернулась Джинкс к рыжеволосому нахалу. — Откуда вам вообще может быть хоть что-то известно, чтоб вас!

Он удивительно нежно коснулся ее щеки, по которой потекла слеза, и чуть слышно произнес:

— Со мной когда-то произошло нечто подобное.

Она так и продолжала стоять в эркере, опираясь о кресло, когда через двадцать минут в комнату вошел Протероу.

— У меня есть для вас сообщение от Мэтью, — начал он. — Звучит примерно так: передайте пташке из двенадцатой палаты, что я отыскал кресло-каталку. Правда, оно настолько грязное, что мне сначала придется им хорошенько заняться. Возможно, она не откажется перекусить со мной на свежем воздухе, поэтому я приглашаю ее под развесистый бук. — Дружелюбная улыбка доктора стала похожей на усмешку. — Ну, как, Джинкс, вам приятно получить такое приглашение? Или я просто скажу ему, что снова назначил вам постельный режим? Кстати, он опять нарушил запрет и ввалился к вам, несмотря на табличку «Не входить». Поэтому, как мне кажется, он не заслужил вашего общества, и к тому же наверняка замучил вас своими бесконечными разговорами по поводу того, как ему хочется ширнуться хоть какой-нибудь гадостью. Впрочем, выбор в любом случае остается за вами.