— Потому что их интересовало только то, почему Джинкс хотела покончить жизнь самоубийством, — справедливо заметил полковник. — Вот Дафна и сказала им про то, что Лео бросил ее. Я даже не успел объяснить, что Джинкс не только не переживала это событие, но наоборот, казалась счастливой. А Дафна тут же разрыдалась и начала причитать, вспоминая тот случай в воскресенье. Если вы хотите знать мое мнение, то в отношении Джинкс было сделано много неправильных выводов.

— А как бы вы объяснили то, что произошло в воскресенье, сэр?

— Это был несчастный случай. Порывом ветра захлопнуло дверь. Геббельс сразу же пулей бросился туда. И я, конечно, тут же встревожился. Я вытащил ее оттуда, и она почти мгновенно пришла в себя.

— Этот старый дурень чуть сам себя не угробил, — живо отозвалась миссис Клэнси. — В его возрасте уже не положено таскать такую ношу, как Джинкс.

Фрейзер понимающе кивнул:

— Но она дала вам какое-нибудь объяснение случившемуся после того, как вы извлекли ее из гаража?

— Она полностью согласилась с тем, что все произошло чисто случайно, — повторил полковник, — и очень просила Дафну не волноваться. «Все в порядке», — говорила она тогда.

Фрейзер успел осмотреть гараж сразу же после прибытия на место. Он походил на гараж соседей и отделялся от него узкой тропинкой возле четырехфутовой стенки, которая и служила границей между владениями. Гараж представлял собой часть двухэтажной пристройки в задней части дома и имел дополнительный вход изнутри. Передние двери домов смотрели друг на друга и находились на равном расстоянии от угла дома и гаража. При этом от ворот до порога дома оставался приличный лоскут земли. На участке Джинкс росло множество кустов и невысоких деревьев. Они закрывали весь первый этаж, если смотреть на дом с дороги. У Клэнси растительность казалась более официальной: традиционные клумбы с розами и небольшая ухоженная лужайка. «Неудивительно, что здесь царит идеальный порядок», — подумал Фрейзер, вспомнив о том, что вторники и пятницы целиком посвящались уходу за садиком. Во время допроса Фрейзер, глядя в окно, успел заметить, что площадь за домом была такой же, как и перед ним.

— Скажите, пожалуйста, после того как вы спасли мисс Кингсли, она уехала на своей машине? — продолжал сержант.

— Не сразу.

— Но она все же уехала?

Полковник кивнул:

— Сначала она позвонила. А потом еще раз успокоила нас, уверяя, что все уже прошло и она себя чувствует прекрасно.

— А кому она звонила?

— Понятия не имею. Она звонила из своей спальни. Возможно, тот, к кому она ехала, нуждался в объяснениях, почему она запаздывает.

— Как вы считаете, не было ли опасно отпускать ее на машине одну, учитывая все то, что случилось?

— В общем, конечно, да, но, в любом случае, она бы не стала прислушиваться к нашему мнению. Сомневаюсь, что мне удалось бы остановить ее.

— Она вернулась в тот день домой?

Полковник и миссис Клэнси переглянулись:

— Точно не могу сказать, если уж быть честным. Могу только предположить, что она ночевала дома. Она вообще большая домоседка и никогда не пропадает по ночам.

Фрейзер снова принялся трепать Геббельса за уши:

— Скажите, когда собака залаяла, двери гаража были закрыты на засов или нет?

— Нет, не были.

— Эрик! — Миссис Клэнси осуждающе покачала головой. — Зачем же говорить неправду? Джинкс это все равно не поможет. Они были закрыты на засов, сержант. Эрик заглянул в окошко гаража, увидел, что там происходит, и прибежал домой за запасным ключом. Слава Богу, она не задвинула засов в доме, иначе нам пришлось бы взламывать дверь.

Полковник поднялся из кресла и, подойдя к окну, выглянул в сад:

— Я знаком с Джинкс с того самого дня, когда они переехали сюда с Расселом, — заметил он. — С тех пор прошло уже лет тринадцать или четырнадцать. Она прекрасная женщина, может быть, не слишком общительная, а иногда даже чересчур независимая. Порой она начинает думать, что ей по плечу буквально все, что она также сильна, как мужчина. Ну, а потом оказывается, что она все же слабовата для этого. Один раз мне пришлось спасать ее из-под мешка с цементом, который оказался для нее все же очень тяжелым. — Он не смог сдержать смеха, вспоминая этот эпизод. — Этот мешок придавил ее, и она барахталась под ним, как краб, застрявший между камней. Я так долго не смеялся уже много лет. — Он немного помолчал. — Я видел, как она переживала ту трагедию с Расселом, потом наблюдал, как постепенно она возвращалась к жизни, как мало-помалу начинал процветать ее бизнес в фотографии. И притом без какой-либо помощи со стороны отца, заметьте себе. Она бы не взяла у него ни копейки. «Либо я все сделаю сама, полковник, либо мне вообще ничего не надо». Вот как она любила говорить. — Он повернулся, и его косматые брови грозно сдвинулись у переносицы. — Такие женщины не совершают самоубийства. Они даже не думают об этом. А уж если бы она и задумала такое, то довела бы дело до конца. Она вывела бы шланг от выхлопной трубы в салон машины и надежно закрыла бы все окна. Уж она не стала бы полагаться на выхлопные газы, постепенно заполнявшие гараж.

— А может быть, она хотела, чтобы ее спасли? — предположил Фрейзер.

Полковник насмешливо фыркнул:

— Тогда бы потом она долго рыдала и рассказывала, какая она несчастная, — возразил он. — Мне кажется, что главным вопросом здесь должно быть: зачем все это устраивать. До того, как стало известно, что Мег и Лео были убиты, полиция крепко придерживалась одной теории: будто Джинкс серьезно переживала из-за того, что Лео ее бросил. В состоянии депрессии попытку самоубийства можно если не оправдать, то хотя бы понять. — Глаза его сузились. — Но что вы можете сказать об этом теперь, когда всем известно, что Лео погиб? Вы хотите сказать, что она знала об убийстве и пыталась покончить с собой уже после того, как он был мертв?

Фрейзер некоторое время обдумывал этот нюанс, внимательно вглядываясь в лицо старика. Да, над этим действительно стоило поразмышлять. Здесь просматривался явный парадокс. Если первая попытка самоубийства была совершена, когда Лео еще оставался в живых, тогда все сводилось к удивительно сложному психологическому рисунку. Это суицидальное отчаяние, затем гнев, приводящий к убийству, и опять суицидальное отчаяние.