Яркий свет немного скрадывал грусть. Совсем чуть-чуть…

Вечер был ненастным и тёмным, и Магде никак не удавалось отогнать от себя тоскливые, тревожные мысли. «А что, если?» – так начиналась почти каждая из них. Ловко упаковав перчатки в подарочную бумагу, она почтительно подала аккуратный свёрток пожилой элегантной даме и машинально улыбнулась. Магда не слышала слов благодарности и не ответила.

Дама вышла из магазина на улицу в некотором замешательстве, и чуть задержалась в дверях, покосившись на Магду. Её бесцеремонно вытеснила прямо на мокрый, блестящий от дождя тротуар некая энергичная особа. Эта молодая, роскошно одетая дама пронеслась мимо ярко освещённых, соблазнительных витрин, даже не взглянув на них. Она подошла прямо к милой продавщице и остановилась напротив неё.

Магда едва заметно вздрогнула, услышав знакомый, царапнувший её душу голос:

– Привет, Магда!

– Привет! – Магда, как шляпку, нацепила свою ослепительную улыбку. – Как дела?

– Как сажа бела, – вдруг с горечью ответила Марта, и с досадой швырнула свои роскошные перчатки о прилавок. Даже у нас таких не бывает, – машинально отметила Магда. Интересно, где она их раздобыла? Во Франции?

– Наш Аксель пропал без вести, – продолжала Марта. – А что Ганс?

Какова нахалка, возмутилась Магда, но виду не подала. Это она умела на «отлично».

– Последнее письмо он написал из Сталинграда, – ответила Магда. – Хоть бы он был в плену! – вырвалось у неё против воли.

–С ума сошла? – прошептала Марта и прижала пальцы к губам. Глаза её расширились от ужаса.

Магда подняла глаза и впервые посмотрела прямо в лицо своей заклятой сопернице. Глаза Марты были беспомощно распахнуты, а по щекам, не стыдясь никого, катились крупные слёзы. Магда вдруг почувствовала, что они гораздо ближе, чем обе привыкли думать. Они – обе – боятся потерять своих мужчин. Они – обе – обмануты. Не мужчинами, а блицкригом. На глаза Магды тоже навернулись слёзы.

– Это лучше, чем быть убитым, – прошептала Магда. – Ганс – офицер, а офицеров не расстреливают. Их берут в плен и возвращают на родину. Я узнавала.

– Офицер? А в каком он звании? – спросила Марта.

– Гауптман, – сообщила Магда. К ней понемногу возвращалось самообладание.

– Гауптман… – упавшим голосом повторила Марта. – А что ещё… он пишет?

Это уже слишком! Переходит всякие границы… И Магда окатила Марту, как из ушата, ледяным синим взглядом. Чуть улыбнулась, – немного высокомерно. Хорош был душ! Но глаза остались сухими, без единой слезинки.

И Марта добавила поспешно – слишком поспешно:

– А вдруг он знает, где искать Акселя? – как она ненавидела себя за ту минуту!

– Ганс ничего не писал мне об Акселе, – спокойно ответила Магда и любезно улыбнулась. – Никогда. – Она улыбнулась ещё шире и не спеша вынула коричневые перчатки из коробки. – Может, подберём что-нибудь?

– Спасибо, не надо. Пропало настроение, – тихо, словно обессилев, прошептала Марта. Никогда ещё она не была столь жалкой и униженной! Марта сникла, и, опустив плечи, понуро поплелась к дверям.

– Не грусти, он найдётся! – крикнула ей в спину Магда. – Фрау Кассель вернула своего сына из русского плена. Он скоро будет дома! Я могу вас познакомить!

Стоя в дверях, Марта обернулась, с трудом улыбнулась:

–Да, да, конечно. Позже. Благодарю, – выговорила Марта. – Всего доброго. До свидания.

Марта поспешила выйти под пристальным взглядом своей счастливой соперницы.

VI

…Заплаканная Марта, закутавшись в плед, с ногами сидела в своём любимом кресле. Напротив, нога на ногу, обнажив круглые колени, восседала Лола с дымящейся чашкой в руках. Пропала бы она без Лолы, совсем пропала, вдруг подумала Марта и тепло улыбнулась.

– Какая ты отчаянная! – не то восхитилась, не то возмутилась Лола. – Мне и в голову не пришло, что ты бежишь к ней.

Лола сделала хороший глоток кофе. В воздухе носился запах коньяка. Лола осторожно поставила чашку и достала из-за выреза своей ярко-красной кофточки невзрачный клочок бумаги.

– Конечно, Магда, бедняжка, ещё не знает… – пробормотала Лола. – Скоро узнает… Видит Бог, не хочу я это показывать. Почтовая ведьма фрау Штрабе вырвала у меня из рук его последнее письмо. Я не успела его прочитать целиком. – Она протянула Марте невзрачный листок. – Сам Гёте позавидовал бы! Держи. Это начало.

Марта, как ястреб, на лету схватила этот жалкий клочок, и, рухнув в кресло, погрузилась в чтение. Лола невозмутимо прихлебнула из чашки.

«Милая моя Магда! Пишу тебе из Сталинграда. Очень устал, но для Тебя я всегда найду время, хотя бы на пару строк. Наша штурмовая группа только что выполнила задание, так что не сомневайся, скоро город Сталина будет нашим! Но мне он не нужен. Всё, что я хочу – утонуть в Твоих любимых глазах! Знай, что Ты – самая любимая. Я вернусь к Тебе. Я обязательно вернусь! У нас всё хорошо. Правда, временами бывает холодно. И снег, так много снега! В Дрездене за всю жизнь столько не выпадало! Здесь он жёсткий, этот снег, им в снежки не поиграешь. Мы играем с русскими в стальные снежки. Россия – это бескрайние снежные поля. Через такие же поля шла Герда к Каю. Скоро мы одолеем эту Снежную королеву! Я очень скучаю по Тебе, моя милая Магда. Я прошёл тысячи километров по этой чужой, холодной земле, и понял, что нет страны милее нашей Германии. И нет женщины прекраснее Тебя, моя Магда. Если бы Ты видела, Магда, русские деревни, ты бы тоже затосковала по нашим, родным…».

Марта молча положила на стол перед Лолой клочок бумаги.

– Ну-ну, хватит! – затеребила её Лола. – Я так и знала! Будь умницей, держи себя в руках. Тебе следовало писать ему на фронт. Они это любят! Это им, как котику сметанка! Только не признаются. Магда тонну бумаги извела на это дело – строчила как из пулемёта… На неё только и работало наше отделение.

Но Марта съёжилась в кресле, плотнее закуталась в плед и спрятала в ладонях лицо.

– Когда Мартину исполнился год, я написала Гансу, что он стал отцом, – бесцветным голосом сообщила Марта. – Думала, его это воодушевит. – Марта горько усмехнулась. – Он даже не ответил мне.

Марта снова горько усмехнулась.

– Надеюсь, он не получал того письма.

Лола притихла. После длительного молчания Марта, достойная сноха старика Дерингера, вдруг заговорила совершенно другим, деловым, тоном:

– И почему ты всегда оказываешься права? Надо было тебя слушать. В конце концов, у Мартина есть отец. Аксель – мой вариант. И ему не терпится увидеть сына! Да и мало ли что пишут на фронт, чтобы воодушевить солдата?.

Лола оживилась.

– Правильно! И письма действительно не все доходят! У них там партизаны, они взрывают почтовые поезда. А ты займись Акселем. Это вложение точно окупится.

– Магда знает какую-то фрау Кассель, которая вернула сына из русского плена, – прищурившись, кстати вспомнила Марта. – Самое время с ней познакомиться.

– И втереться в доверие к противному папаше Акселя, – торжественно подытожила Лола.

Обе рассмеялись.

– Не без этого, – согласилась Марта. – А то он никак не уверует в отцовство Акселя. Поужинаешь с нами?

– Конечно! – воскликнула Лола, повеселев. – Я даже немного выпью. Я так переволновалась из-за тебя!

– Да и мне не повредит бокал вина, – отозвалась Марта. – Спасибо тебе!

Марта порывисто обняла подругу. Лола осторожно высвободилась.

–Сейчас же приведи себя в порядок и не реви больше, – строго сказала Лола. – Он тебе врал. Мерзавец!

Но Марта так глянула на Лолу, что та добавила с досадой:

–Ладно, молчу, молчу, – и безнадёжно махнула рукой.

– Ганс жив! – с нажимом произнесла Марта. – Я не верю, что его больше нет!

– Жив, так жив!– охотно согласилась Лола. – Пойдём скорее ужинать. Не то умру я!

Лола в нетерпении наблюдала, как Марта тщательно пудрится, глядя в настенное зеркальце. Всё-таки здорово, что завтра не надо идти на почту, удовлетворённо подумала Лола. Внезапно она ощутила смертельную усталость. На голом оптимизме далеко не уедешь. Ей давно уже нужен отдых. И так ужасно не хочется идти на завод…